Шахматист - Ксения Полянская Страница 8

— Так. Тогда я поеду к жене Механова, а ты займись Ботковой. Я по дороге назад зайду в суд и заберу наши «удивительные» дела. Надо бы разобраться с тем, как вообще всё происходило, — с расстановкой проговорил мой товарищ.

— Договорились, — ответил я, собирая вещи.

— Подкинешь меня до дома Механовых? — спросил Макс, закрывая дверь архива.

Поднимаясь по лестнице я произнес:

— Конечно. Твоя машина ещё в ремонте?

Макс громко выдохнул и, достав ключ от кабинета, произнёс:

— Да. Поражают мастера, которые делают ещё хуже при починке. Это же надо уметь так всё испортить!

Дверь кабинета открылась, и мы зашли внутрь.

— Понимаю. Автомастерская — это самая неизведанная в мире сфера услуг. То вместо 500 рублей 10000 отвалишь за элементарные действия, то вместо починки тебе её доломают, — высказал своё мнение я забирая все необходимые вещи с собой.

Мой друг рассмеялся. На самом деле в этом не было ничего смешного, но все уже настолько привыкли, что перестали замечать всю досадность этого явления. Мы решили, что самое главное сейчас — досконально изучить саму жертву. Если быть честным, то прототип складывался. Нужно было просто копнуть чуть глубже, чем поверхностные знания о человеке. Глядя на Боткову, никто бы не подумал, что эта девушка может заниматься лжесвидетельством. Я бы даже сказал, это очень обидно, когда к тебе «приходят» именно такие трупы. В конце концов, ты всегда считаешь человека лучше, чем он есть на самом деле. Глупый стереотип, что жертва всегда невинна. Видимо, наш туманный шахматист решил его развеять. Скорее всего, ему неприятны такие люди. Да, никому они не приятны.

Мы вышли из участка и сели в мой прекрасный автомобиль. Макс захватил несколько разных отчётов, постановление и рапорт. Разумеется, нам нужно было осмотреть квартиры жертв, чтобы понять, всё ли там в порядке. Может быть, убийца оставил нам подсказки в самом неоднозначном месте? Мне нужно было поговорить с родителями Ботковой. Честно говоря, я не знал, что сказать. Ни один родитель не поверил бы мне, что их дочка может быть таким человеком. Хорошо, что мне не пришлось сообщать им о смерти дочери.

Погода была прекрасная. на ветках деревьев был иней и лёгкий, напоминающий стекло, слой льда. Светило яркое солнышко и согревало промёрзшую землю. Руки, конечно, подмерзали, а изо рта струился пар, но, тем не менее, погода не переставала радовать. Особенно после таких пасмурных, дождливых, а главное, туманных дней. Дорога поблёскивала от подтаявших остатков снега. Моя машина гордо рассекала главные улицы нашего города. Навигатор, как клубок в сказке, привёл нас к месту назначения, где проживал Механов Борис Владимирович.

— Так, ну я пошёл. До встречи в участке. Спасибо, что подвёз, — поблагодарил Макс, выходя из машины.

Он подошёл к домофону, набрал номер квартиры, что-то там пробубнил в ответ на женский голос и зашёл в подъезд. Я же перестроил навигатор на пригород и направился в путь.

Проезжая по шоссе, я радовался каждый птичке, которая пролетала мимо дороги. Всё было прекрасно. Ведь в этот раз информации намного больше, нежели в предыдущий.

Родители девушки жили далековато. Мне пришлось проехать 120 километров от города. Поселок производил удручающее впечатление: старые домики, полуразрушенная дорога из щебня и гальки, куча дворовых собак и ни одного ласкового взгляда в мою сторону. Очевидно, приезжих здесь не любили, особенно когда они с погонами.

Я остановился возле дома Ботковых. Меня встретила женщина довольно преклонного возраста с убитым горем лицом. Это была мать Марии. Следом за ней вышел мужчина. Я поздоровался, показал удостоверение и выполнил ещё кучу ненужных формальностей. Меня впустили в дом.

Я уселся на диван и взял блокнот, чтобы записать всё в деталях и ничего не забыть, я начал рассказывать с малого. Про то, что пока ничего не известно, что нашли некоторые улики и что, скорее всего, мы его найдем, если узнаем побольше о Марии.

— Что мы можем сказать про Машеньку? Мы ничего о ней не знаем с тех пор, как она уехала. Посёлок-то у нас маленький, невзрачный, вот она и не вспоминает. Писала порой, приезжала, — хлюпая носом, говорила мать, подавая мне чашку чая.

— На машине приезжала? — спросил я.

— Да нет, на автобусе. Откуда же у неё машина? — продолжил за неё отец.

— Подождите, то есть вы о машине Марии ничего не знали? У неё с декабря прошлого года появился автомобиль. на котором, по словам соседей, она регулярно возвращалась домой, — пояснил я.

— Как же это так? — произнесла мать. — Неужели она ничего нам не сказала?

— Ну, конечно. Чтобы был повод не приезжать, — проворчал отец.

— Я так не думаю. Возможно, у неё были причины, — попытался смягчить я, хотя сам прекрасно знал, что это не так. — Вы знали, что Мария бросила учёбу?

— Нет, конечно. Она до сих пор брала у нас деньги на обучение, — произнёс мужчина.

— Много вы денег давали? — докапывался я.

— Пятнадцать тясяч в месяц. Она же на коммерции… была, — сказал он.

— «Да», — подумал я, — «на такие деньги она бы точно себе машину не купила, и уж тем более не смогла бы оплатить квартиру. Значит, наша красотка нашла золотую жилу, причём нелегальную».

— Хорошо, я вас понял. А как насчёт тех дел, в которых она участвовала в качестве свидетеля? Вы что-нибудь о них знаете? — расспрашивал я, судорожно записывая в блокнот.

— Что я могу сказать, — строго начал отец, — Маша — девка недалёкая, вот и лезла туда, куда не надо, — просторечно ответили мне.

— Но вам не кажется странным что за два года она поучаствовала в трёх разных делах? Причем её показания везде были очень значимыми, ещё и статьи не самого лёгкого характера. — спросил я, поглядывая в телефон.

— Знаю. Свет, иди к себе, мы со следователем сами поговорим, — обратился мужчина к жене.

Мама Марии вышла из комнаты, утирая слёзы и бурча под нос что-то наподобие: «Ну как же так, Машенька?!». Отец плотно закрыл дверь и, задернув шторы, продолжил:

— Знаю я, чем она занималась. Не одобрял и сейчас не одобряю. Вот за это её и наказали.