Геннадий Паркин - Уран для Хусейна Страница 82

— За смертью тебя посылать, — не догадываясь, насколько сказанное близко к истине, принял у меня Сашка мутный депутатский стакан. Придирчиво обнюхав, он плеснул на дно водки и тщательно прополоскал подозрительную посудину.

— Держи, — наполненный до краев стакан вновь оказался в моей руке, — пусть земля Витьке будет пухом.

Я выпил и зажевал липовой веточкой, закуски у нас не было. Сашка налил себе и, чокнувшись с медальоном, шумно втянул в горло водку. От веточки он отказался, уткнулся носом в рукав и с минуту сидел молча.

Остаток водки поставили на Витькину могилу и закурили.

— Знаешь, — кивнул Сашка на медальон. — У нас с ним своеобразная игра получилась. Дважды он мне жизнь спасал, раз — я ему. Два — один, и мне уже никогда не отыграться. Когда он в вертолете сгорел, я в Кабул ездил за пополнением. Не знаю, может, даже не Витька в гробу-то, а какой-нибудь пацан из его группы или пилот. Череп-то обгорелый в окошко смотрит, а чей он? Главное, не разберешься, что мы вообще там делаем. Защищаем революцию, а от кого? От ихнего же народа. Я понимаю, надо чем-то молодежь занять. Вчера БАМ, сегодня Афган. Все при деле, все довольны. Но когда-нибудь наступит конец, и вся эта обстрелянная, привыкшая к крови и смерти братва задастся вопросом: кто отнял у нее молодость? Помни мои слова, аукнется нам всем Афган, ой как аукнется. — Он опять замолчал, задумчиво ковыряя каблуком бугорок земли.

— Прополи-ка цветник, — попросил меня Сашка, выкурив еще одну сигарету, — а я водички принесу, цветы поставим. Где здесь посудину можно найти?

Я объяснил, и Сашка скрылся в глубине кладбища.

Сидя на корточках и скрупулезно выдергивая все, что, по моему разумению, являлось сорняками, я как-то увлекся и не сразу обратил внимание на замершие неподалеку чьи-то шаги. Обернулся, только когда визгливый голос с чуть заметным кавказским акцентом ударил мне точно между лопаток:

— Эй, парэнь, это не ты у Володи-каменотеса работаешь?

Неимоверная тяжесть опустилась в низ живота, и я с огромным трудом заставил себя повернуть голову. Метрах в трех от Витиной могилы переминался с ноги на ногу невысокий, ладно сбитый кавказец. Чуть поодаль замер какой-то человек-гора, на голову возвышавшийся над своим спутником и вдвое превосходивший того шириной плеч.

— Да он это, Руслик. Егорыч точно описал. Весь в джинсе, рубашка коричневая, морда круглая, — могучим басом расставил гигант все точки над «i».

Мне тотчас захотелось поменяться местами с любым из ваганьковских покойников, встреча с Драконовыми телохранителями грозила отрыгнуться чем-то очень ужасным. В том, что это Каюк и чеченец, я даже не сомневался. Не поднимаясь, я зашарил по карманам в поисках кастета и вдруг осознал, что он остался в старых джинсах, заткнутых в урну примерочной кабины «Березки». Абзац. Кажется, мой поезд наконец прибыл к конечной станции.

— Ты встань, браток, поговорить надо, — иезуитски миролюбивым тоном пробасил Каюк.

Я приподнялся на ноги, отыскивая любой, пусть даже самый невозможный, но выход.

Когда я окончательно выпрямился и отряхнул руки, так и не проронив ни слова, Руслан кошачьим шагом двинулся в мою сторону.

— Ты что, боишься нас? — вглядываясь прямо в глаза, быстро заговорил он. — Не бойся, нам только узнать кое-что надо.

— Что узнать? — выдохнул я и, воспользовавшись тем, что его ноги на долю секунды замерли на одной линии, резко рухнул на колени и изо всех сил рванул Руслановы лодыжки на себя и вверх. Старый борцовский фокус, когда-то показанный тренером, удался на славу. Чеченец, широко раскинув ноги, плюхнулся копчиком на бетон дорожки, а я, мгновенно выпрямившись, рыжим итальянским носком от души добавил ему точно в пах.

Руслан взвыл и откатился к стенке колумбария, судорожно втягивая ртом воздух. Однако легкая победа не успела доставить мне радости. Гиреобразный кулак Каюка со свистом врезался в подбородок, отчего я птицей взмыл над землей и улетел на добрых пять метров в сторону. На счастье, Каюк перестарался и перебросил меня через две могилы, поэтому нас теперь разделяли остроконечные шишки оградок и массивная мраморная плита. Тем не менее я оказался в ловушке, потому что сзади подпирали сплошные ряды оград и памятников, продраться через которые возможности практически не было.

Чеченец быстро пришел в себя и, привалившись к стенке колумбария, вытаскивал из-за пояса нунчаки. Каюк же, потирая руку-кувалду, принялся убалтывать меня добровольно покинуть убежище, драть штаны на оградах ему не хотелось.

— Ты что, псих? Чего ради на людей бросаешься? Вылазь сам, пока мы тебя не достали. Поговорим, узнаем кое-что и вали куда хочешь, — продолжал увещевать Каюк, постреливая глазами по сторонам.

— Спрячь палки, — вдруг повернулся он к Руслану, углядев что-то в конце дорожки.

Я вытянул шею, и сердце наполнилось щенячьим восторгом. По аллейке ковылял Сашка, осторожно удерживая перед собой полный трехлитровик воды.

— В чем дело, ребята, — сразу оценил он ненормальность ситуации. — Чего они от тебя хотят? — Это уже было адресовано мне.

— Ты вали, мужик, куда идешь, не мешай друзьям общаться, — прогудел Каюк, жестом предлагая Сашке пройти.

Я раскрыл было рот, но сказать ничего не успел. Мелькнувший в руке Руслана нож побудил Сашку к открытию второго фронта. Скорее всего, резать никто никого не собирался, чеченец хотел только припугнуть не в меру любопытного прохожего. Но Сашкин мозг, сталкиваясь с угрозой жизни, переключался на автоматический режим, в действие вступали рефлексы, выявленные когда-то академиком Павловым у беззащитных собачек, над которыми академик безжалостно издевался. Правда, собачки бессмысленно дергали лапками, а каждое Сашкино движение было продумано инструкторами и выверено до миллиметра.

Увесистый трехлитровик развалился на десятки осколков, врезавшись в бычий загривок Каюка. Чеченец успел отпрыгнуть, но Сашка ступней чиркнул ему по колену, и этого хватило, чтобы Руслан на пару секунд потерял способность передвигаться. Я начал протискиваться на подмогу, но, кажется, подмоги там не требовалось. Ржавый огрызок трубы-дюймовки, забытый когда-то сварщиком, превратился в руках спецназовца в мощное наступательное оружие.

Изгрызенным торцом трубы он коротко ткнул в правый бок изумленно трясшего головой Каюка, быстро перехватил трубу за конец и с размаху ахнул гиганта по переносице. Раздался чмокающий звук, и Каюк плавно завалился в растекающуюся по дорожке лужицу.

Сашка развернулся и тем же концом рубанул чеченца по руке, до сих пор сжимающей нож. Руслан с воплем разжал пальцы, и нож сверкнул отшлифованным лезвием, исчезая в густой траве. От повторного удара, направленного в голову, чеченец ухитрился уйти и, выхватив нунчаки, умело завращал ими, рассекая со свистом воздух.

Драться Сашка действительно не умел. Даже не пытаясь блокировать трубой мельтешащие перед глазами палки, он резво присел и саданул Руслана самым кончиком трубы по голени. Того как за шиворот от земли оторвало, но даже упасть он не успел. Ржавый торец с хрустом сокрушил грудь чеченца, и, взлетев чуть выше, джигит перевернулся в воздухе и затылком врезался в бетонную дорожку.

Сашка наклонился, оттянул веко поверженного противника, покачал головой и повернулся в мою сторону. Поскольку побоище длилось всего секунд десять, я еще только сумел добраться до неестественно распластавшегося Каюка. Изо рта, носа и ушей гиганта скользили алые ручейки крови, а толстые пальцы огромных рук как-то странно дергались сам по себе каждый.

— Дела-а, — протянул Сашка, внимательно изучая свою работу. — Этот-то вроде не жилец. Чего они от тебя хотели?

— Саня, теперь не время, я тебе потом все объясню. — Мне стало не по себе от мысли, что нас могут сейчас хлопнуть рядом с потенциальным покойником. — Пошли-ка скорей отсюда.

Но судьба исчерпала еще не все предназначенные нам на сегодня сюрпризы. Едва мы отошли от поля боя, на пути вырос холеный мужик с ярко выраженным ментовским взглядом холодных серых глаз.

— Что здесь происходит? — пытаясь что-то разглядеть за нашими спинами, поинтересовался он, явно нервничая.

— Ничего особенного, — я пошире раздвинул плечи, — дайте пройти, пожалуйста.

— Предъявите документы, — вдруг ухватил он меня за рукав.

— А по какому праву вы их требуете? — встрял между нами Сашка. — Вы-то кто такой?

Холеный вывернул из нагрудного кармана красную книжечку и, помахав ею у нас перед носами, хотел было спрятать назад, но я перехватил его руку:

— Раскройте, пожалуйста.

Подозрения подтвердились. Выведенная черной тушью фамилия Свиридов определила все мои дальнейшие действия.

— Он с ними! — крикнул я Сашке и втер Свиридову под ребра с левой.