Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда Страница 83

– Нет, вы ошибаетесь, преподобный, – ответил я как можно мягче. – Мы никак не хотели помешать вам, поэтому...

– Поэтому вы останетесь здесь! – заявил священник, на что я ответил:

– Но ведь вы не можете удерживать нас постоянно, преподобный. Нас будут разыскивать, и кто-то из ваших прихожан обязательно вспомнит, что видел нас и послал в дом миссис Деборы Кросби. Так что лучше всего позволить нам уйти.

Преподобный, как отметил я, колебался, и я уверился в магической силе слова. Еще немного, и он нас отпустит...

– Преподобный, нам все известно! – заявила вдруг Таня, вылезая из-за моей спины. – Сегодня утром вы были в Александрии, где убили Синтию Уилсон.

Дон Роуз вздрогнул, а я зашипел на Таню по-русски:

– Ты что, с ума сошла?

– Поэтому вы должны знать – вам не уйти от возмездия, – продолжала нахальная девица. – Мы свидетели вашего преступления, преподобный. И единственная возможность для вас...

Преподобный размахнулся киркой, я ахнул и зажмурился, представляя, как острая железяка опускается мне на голову, и...

Что-то просвистело, раздался приглушенный стон, а вслед за тем глухой звук падения. Приоткрыв глаза, я увидел, что Таня восседает на груди поверженного преподобного, держа в руках кирку.

– Дядя Вася, неужели ты думал, что я испугаюсь этого типа? – спросила она пренебрежительно. – Я владею многими приемами восточных единоборств.

– И я тоже! – крикнул вдруг преподобный.

Извернувшись небывалым образом, он спихнул с себя Таню, нанес ей удар в грудь. Девушка отлетела на порядочное расстояние, кирка вылетела у нее из руки. Дон Роуз подскочил и швырнул в Таню железную банку – девушка быстро увернулась. Я с разинутым ртом наблюдал за поединком. С Таней все понятно, она обучалась у некоего сенсея, а вот преподобный... Наверное, за те без малого десять лет, что он провел в плену, Дон Роуз сумел многому научиться у врага.

Девушка и священник, приняв странные позы, принялись колошматить друг друга руками и ногами не хуже, чем герои фильма «Матрица». Обо мне они словно забыли. Действительно, кому интересен старый нобелевский лауреат, который и на софу-то садится с трудом? Свистел воздух, слышались странные выкрики... Я увидел, что преподобный пошел в наступление – загнал Таню в угол и, хотя девушка отчаянно сопротивлялась, навис над ней, как коршун над цыпленком. Вот что значит превосходство опыта над молодостью!

Пользуясь тем, что на меня никто не обращает внимания, я схватил кирку и, подойдя к преподобному, со всей силы ударил его деревянной ручкой по голове. Священник покачнулся, издал странный ойкающий звук, затем развернулся – и я с ужасом подумал, что он похож в этот момент на Григория Распутина. Заговорщики-монархисты и цианистым калием его травили, и каучуковой гирей по лицу били, и стреляли в него, а он все равно подымался и шел на своих убийц, словно зомби.

Поэтому я огрел священника еще раз, теперь по лбу, и Дон Роуз беззвучно повалился мне под ноги. Таня, тяжело дыша, сказала по-русски со своим кошмарным акцентом:

– Против лома нет приема, дядя Вася. Ведь так?

– Я его убил? – спросил я полным трагизма голосом. Скорее всего, именно так король Лир спрашивал Корделию, любит ли она его. Или Отелло Дездемону о том, молилась ли она на ночь. Или леди Макбет своего мужа – желает ли он стать королем Шотландии.

Таня нагнулась над преподобным, пощупала пульс и сказала:

– Да вроде бы нет, дядя Вася. Голова у него целехонька, ты временно вывел его из строя.

– Преподобного надо связать, – заявил я, – иначе он придет в себя и снова начнет размахивать конечностями, как ветряная мельница лопастями.

Мы обнаружили на одной из полок моток веревки и хорошенько обвязали ею священника, который сейчас более всего стал походить на мумию древнеегипетского фараона. Затем Таня, вытирая пот с лица, сказала:

– Интересно, а что преподобный пытался закопать у себя в подвале? Очередной труп?

– Проще было бы зарыть его в палисаднике или выбросить в реку, – сказал я. Танюша подошла к яме, заглянула в нее и сообщила:

– Тут какая-то бочка. Судя по всему, лежит тут давно – она наполовину залита цементом. Дядя Вася, помоги мне...

Я спустился в яму, и совместными усилиями, кряхтя и пыхтя, мы отодрали крышку бочки. Оттуда дохнуло тлением, и я с гримасой отвращения отшатнулся в сторону. Таня же заглянула в отверстие и сказала приглушенным голосом:

– Дядя Вася, тут скелет!

– Что? – охнул я и присмотрелся.

Девушка была права – в бочке лежал скелет странного темно-коричневого оттенка. Я заметил обрывки истлевшей одежды и пергаментную кожу, обтягивавшую лицо. В глаза мне бросились ярко-рыжие волосы, покрывавшие череп.

– Сколько же лет тело лежит здесь? – спросил я в испуге. – И кто это?

– Думаю, мужчина, – ответила Таня и бесстрашно запустила руку в бочку.

Мне вдруг показалось, что мертвец сейчас откроет глаза и схватит девицу, решившую потревожить его покой, за руку костлявой пятерней. Девушка извлекла портмоне из свиной кожи и передала его мне. Осторожно раскрыв его, я обнаружил около двадцати долларов старыми бумажками, а также водительское удостоверение, выданное в 1937 году на имя Хью Кросби. С черно-белой фотографии на меня смотрел импозантный мужчина с буйной шевелюрой. Что-то в его взгляде мне не нравилось – пожалуй, чрезвычайная самоуверенность и скрытая жестокость.

– Хью Кросби... – задумчиво повторил я, вертя документы. – Если не ошибаюсь, так звали отчима мадам президента. И, насколько помню, с этим самым отчимом была связана какая-то некрасивая история. Он пытался отравить свою жену, мать Кэтти, чтобы заполучить огромную страховку, а когда все открылось, бежал из города. Через несколько лет в реке обнаружили его фургон и пришли к выводу, что Хью угодил в воду и утонул. Так, по крайней мере, пишет сама Кэтрин в своей автобиографии. Впрочем, отчиму и его исчезновению там посвящено от силы полстраницы.

Таня извлекла из бочки сверток – молоток, завернутый в газету. К его металлической поверхности прилипло несколько длинных рыжих волосков.

– Теперь понятно, – протянула Таня, поигрывая молотком, зажатым в кулаке. – Хью Кросби не бежал из города и вовсе не утонул в реке. Он нашел последнее упокоение в бочке, под полом подвала собственного дома. Дядя Вася, присмотрись, в черепе зияет большая дыра. Как будто кто-то бил Хью по голове молотком...

Я, взглянув на мертвеца, согласился:

– Да, Танюша, пожалуй, ты права. Не надо быть судебно-медицинским экспертом, чтобы понять: этого человека убили при помощи молотка. Ага, газета датирована 18 января 1963 года. А отчим Кэтрин исчез, кажется, именно в конце января 1963 года.

– Значит, вот что с ним произошло... – задумчиво произнесла Таня. – Не сомневаюсь, что прикончила Хью сама мадам президент. Ведь тело отчима покоится в доме ее матери!

– Нет, это сделал я! – послышался приглушенный голос, и мы резво обернулись.

Около ямы стоял преподобный Дон Роуз, причем его тело уже не было опутано веревками. Заметив мой удивленный взгляд, священник пояснил:

– За время вьетнамского плена я научился и не такому!

Я, медленно пятясь, предупредил:

– Преподобный, учтите, если вы нападете на меня, то буду вынужден оприходовать вас молотком и на сей раз уже не стану заботиться о том, чтобы вы остались в живых! В конце концов, нас с Таней разыскивают по обвинению в четырех убийствах, пора бы совершить хотя бы одно по-настоящему!

А священник странным тоном повторил:

– Это я убил его... Хью... Он пытался причинить зло Кэтрин, хотел убить ее. Хью, как случайно узнала Кэтрин, был серийным убийцей, на его совести многие десятки жертв... Когда я ворвался в подвал, он душил Кэтти, и мне не оставалось ничего иного, как...

Он смолк, а Таня спросила:

– Почему мы должны верить вам, преподобный? Не исключено, вы рассказываете жалостливую историю, чтобы запудрить нам мозги. Да и убивать, похоже, стало вашей дурной привычкой – сегодня утром вы лишили жизни Синтию Уилсон!

Я подумал, преподобный с гиком и визгом бросится на нас, дабы снова продемонстрировать свои познания в восточных единоборствах, но тот только тяжело вздохнул и, глядя в пол, ответил:

– Я слишком часто сталкивался в жизни со смертью, слишком часто... Во Вьетнаме мне приходилось убивать, и я видел, как умирают мои друзья и товарищи. А потом попал в плен к тем, кого не считал за людей, кто был лютым врагом. Все это полностью переменило мое сознание.

Дон Роуз поднял на меня глаза, и я увидел в них слезы.

– Синтию я не убивал, – продолжил священник глухо. – Она была мертва, когда я прибыл в ее дом. Я хотел только поговорить с ней, предупредить, спасти ей жизнь, но Синтия уже умерла...

– Преподобный, одно с другим не сходится! – заявила Таня. – Откуда вы вообще знали о Синтии и в особенности о месте ее проживания? Ведь она была под защитой Министерства юстиции! Сдается мне, вы сейчас разыгрываете небольшой скетч, желая убедить нас в том, какой вы добрый и милый, давно раскаялись в своих грехах и даже мухи не обидите!