Юлиан Семенов - Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник) Страница 83

– А чего стеречься? – не понял Костенко.

– Как так «чего»?! А вдруг ответы не сойдутся с тем, кого из писателей в журналах нахваливают?! Тогда что?!

Саков посмотрел искоса на часы; Костенко заметил это:

– Торопитесь?

– Конец месяца, – ответил Саков, – сами понимаете, план надо гнать.

Начальник парка снял трубку телефона, набрал три цифры, попросил:

– Варвара Дмитриевна, загляни ко мне, пожалуйста.

…Женщина в очках с толстыми стеклами появилась в дверях кабинета мгновенно, словно бы не у себя в комнате сидела, а ждала за дверью.

– Вот эти дела, Варвара, – начальник протянул ей листок, – подбери в один момент и принеси сюда с фотографиями.

Женщина взяла бумагу и вышла.

– Когда будем собирать вторую смену? – спросил начальник парка. – Днем или к вечеру?

– А утром нельзя? – спросил Костенко задумчиво. – Перед тем, как начнут выезжать на линию…

– Что ж, давайте утром, только минут на пятнадцать, а то с меня в райкоме шкуру спустят за то, что выезд на трассу задержим…

– Товарищ Саков, вы б описали того шофера начальнику, а? – попросил Костенко.

– Такой, знаете ли, кряжистый, с очень сильными руками, – начал Саков. – В кожанке, фуражка на нем форменная, широкоплечий…

Начальник парка рассмеялся:

– Так это, мил человек, я… Тоже, перед тем как сюда сесть, на рейсы выходил в кожанке, и в плечах не хил… Приметы, скажу сразу, не ахти…

Пришла Варвара Дмитриевна, положила на стол тоненькие папки:

– Вот, пожалуйста, тут все, кого вы записали.

– Валяйте, – Костенко подвинул Сакову папки, – поглядите, может, здесь.

Саков быстро просмотрел папки, ни на одной фотографии взглядом не задержался.

– Нет его здесь.

И на следующий день Саков на молчаливый вопрос Костенко ответил отрицательно. Он просмотрел личные дела двадцати трех шоферов, которые на лекцию не пришли:

– Нет его здесь, товарищи, это я категорически утверждаю.

– Ну что ж, спасибо, – сказал Костенко. – Видимо, я вас вечером навещу, ежели какие новости появятся. Вы никуда не собираетесь?

– Это неважно, я буду ждать вас, – ответил Саков.

Когда он ушел, Костенко попросил начальника:

– Давайте еще раз Варвару Дмитриевну потревожим: поднимем дела на тех, кто уволился начиная с октября прошлого года. Это первое. И второе: надо поглядеть все путевые листы за пятнадцатое, шестнадцатое и семнадцатое октября.

…Через два часа Варвара Дмитриевна принесла справки на уволившихся.

На третьей фамилии Костенко споткнулся: Милинко Григорий Васильевич, 1925 года рождения, деревня Крюково Осташковского района Тверской губернии.

– А где милинковское фото? – спросил он рассеянно. – Во всех личных делах есть фото, а у него содрано…

– Да я и сама удивилась, – ответила Варвара Дмитриевна. – Вообще-то Милинко очень аккуратный шофер, дисциплинированный… Может, отклеилось фото? Я схожу поищу в шкафу.

– Да уж, не сочтите за труд…

– Погодите, – задумчиво сказал начальник парка, – мы его часто на Доску почета вывешивали, значит, фото найдем…

…Пришла женщина из отдела труда и зарплаты, положила на стол путевые листы:

– Вот, Геннадий Иванович, за те три дня…

– Вы ищите Милинко, – попросил Костенко. – Он должен был ездить вечером, скорее всего шестнадцатого.

Милинко действительно выехал на линию шестнадцатого в два часа, а вернулся, судя по путевому листу, в час ночи. Без происшествий. Уехал в отпуск двадцатого октября. С тех пор не возвращался. А фотографию его нашли в архиве профкома – снимался, правда, Милинко в форменной фуражке, низко надвинутой на глаза, лицо было видно не все, однако, когда Костенко приехал к Сакову, тот, поглядев на фото одно лишь мгновение, ответил убежденно:

– Это он.

8

…Вечером того же дня Костенко собрал совещание в кабинете Жукова.

– Подведем первые итоги, товарищи. Отработанные версии по Загибалову и Дерябину доказали их невиновность и вывели нас на некоего человека, который был мал ростом, имел на руке наколку ДСК и гулял в ресторане аэропорта в тот день, когда был отменен вылет на Москву по погодным условиям. Он же, по мнению Дерябина, купил у него самородок золота, довольно тяжелый, хотя точный вес неизвестен. Дерябин прямо не обвиняет Миню, который (как блистательно выявили ваши эксперты из НТЭ и наш Тадава) оказался Михаилом Минчаковым, но и не исключает того, что Миня обобрал его во время пьянки. Опрос, проведенный бригадой лейтенанта Васина, как сообщил Жуков, пока что не подтверждает версии, ибо выводили из ресторана Дерябина два других человека, личности которых устанавливаются, они-то и могли работнуть; причем Минчаков уехал значительно раньше, до того, как Дерябин расплачивался в третий уже раз – хорошо, надо сказать, гулял. Во время осмотра квартиры, – Костенко чему-то усмехнулся, поправился, – а точнее говоря, помещения, где жил Минчаков, был обнаружен конверт с магаранским адресом Журавлевых. Они вывели нас на Дору, любовницу Минчакова, а та на Григорьевых и Сакова. Несмотря на особые отношения, которые, как мне сдается, имели место быть между Диной Журавлевой и Минчаковым, начиная еще с Весьегонска, обе эти семьи да и Саков не очень-то укладывались в схему подозрения, ибо все показали одинаковое время отъезда Минчакова на такси в аэропорт. Шофера, который мог везти в аэропорт Минчакова, зовут Милинко Григорий Васильевич, двадцать пятого года рождения, из деревни Крюково Осташковского района. Однако Григорий Милинко, родом из деревни Крюково из Осташковского района, двадцать пятого года рождения, был убит, затем расчленен, как и в нашем эпизоде, в лесу под Бреслау, весною сорок пятого; как и в нашем эпизоде, рядом валялись флотский бушлат и бескозырка. Только что я говорил с Москвой. Попросил продиктовать мне описание матроса Милинко. Я записал: худенький, веснушчатый, голубоглазый, выше среднего роста, блондин. Здешний же Милинко – кряжист, роста невысокого, глаза карие, волосы темные, без седины еще. Тем не менее фотография здешнего Милинко, уехавшего в отпуск через несколько дней после гибели Минчакова, отправлена в Москву. Оттуда идет к вам фотография Милинко, который пропал без вести – ушел в отпуск с фронта, домой не пришел и в часть не вернулся более. Деньги Минчакова – пятнадцать тысяч рублей – получены по аккредитивам в Сочи и Адлере Минчаковым же. Эксперты из Сочи сообщили: подпись выполнена хорошо, но с уверенностью сказать, что принадлежит Минчакову, возможности не представляется. И то слава богу. Следовательно, нам нужны письма и фотографии здешнего Милинко – если мы начнем разрабатывать именно его версию как возможного убийцы Минчакова. Но писем и фото мало. Мы должны знать о шофере Милинко все, абсолютно все. Прошу высказать соображения.

– Разрешите? – Жуков поднялся.

– Давайте сидя, Алексей Иванович…

– Как-то я привык стоя, товарищ полковник. Если разрешите, я кое-что доложу стоя.

– Если вам так удобнее.

– Так удобнее молодым сотрудникам, – скрипуче сказал Жуков. – Итак, первое. Бригада лейтенанта Жарова отлично поработала в аэропорту, выношу благодарность Жарову, Элькину и Борину. По корешкам билетов они установили, что Минчаков один раз перенес вылет – в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое. Там стоит его подпись, это установлено точно, все по форме. Семнадцатого утром билет был сдан; предъявлен его паспорт; есть подпись; документ приобщен к делу, к тем материалам, которые пойдут на графологическую экспертизу. Мы нашли несколько подписей Милинко: в жэке, бухгалтерии и библиотеке. Он был постоянным читателем библиотеки имени Добролюбова. Книги, которые он брал на дом, меня заинтересовали: ни одного романа или повести, в основном учебники немецкого языка – начиная с пятого класса спецшкол, учебники по географии, справочники по ФРГ, США, Скандинавии…

– Надо бы все эти учебники и справочники, – заметил Костенко, – забрать из библиотеки, глядишь, там его карандаш остался. Это очень важно. Простите, что перебил, продолжайте, пожалуйста.

– Жаров и его люди обнаружили билет, взятый на московский рейс двадцатого октября. В городе было куплено семь билетов. Пять человек мы установили – они вернулись из отпуска обратно, к месту работы. Не вернулись двое – Милинко и Петрова Анна Кузьминична, 1947 года рождения, бухгалтер «Центроприиска», незамужняя. Версию связи Милинко с Петровой еще не прорабатывали, данные пришли только что.

– А что такое «Центроприиск»? – спросил Костенко. – Через них золото идет?

– Этим объектом мы пока еще не занимались, товарищ полковник, такого рода дела чаще всего проходят через ОБХСС, или – когда особо крупная афера – чекисты включаются. Раз была попытка выхода за границу двух самородков.

– Сколько весили? Больше дерябинского?

– Один пятьсот двенадцать граммов, второй – поменьше.

– Перехватили?