Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда Страница 89

Я перевернул фото и посмотрел на высокого сутулого темнокожего мужчину. И вдруг вспомнил, где видел его! Ну да, именно эта фотография была в той самой книге, что осталась в моей нью-йоркской квартире. Книга называлась «Самые шумные уголовные дела США в ХХ веке». И темнокожий мужчина был героем одной из статей.

Мысли, сначала смешавшись, затем упорядочились – я понял, почему Джеффри так ненавидит Кэтрин Кросби Форрест. Я бы на его месте, пожалуй, тоже ненавидел и Кэтти, и ее мужа Тома. И желал бы отомстить им любой ценой, даже тридцать с лишним лет спустя. Ведь месть, как известно, блюдо, которое подают холодным.

Итак, теперь мне известна тайна Джеффри Гриффита, и ее разглашение может разрушить весь план Энтони делль’Аммы. Но как, черт побери, сделать, чтобы об этом узнали в Белом доме? Подойти к репортерам, что толпятся на Пенсильвания-авеню, и заявить, мол, я могу поведать им нечто сенсационное? Нет, они первыми же сдадут меня на руки полиции.

«Думай, старый идиот, думай, – внушал я себе. – Кто тебе может помочь?» Кто? Ну конечно же, мой заклятый враг! Никогда бы не подумал, что обращусь к его помощи, но, видимо, другого выхода нет. Мне нужен телефон!

Слава богу, что я имел отвратительную привычку таскать в портмоне кучу визитных карточек. Нашлась там и визитка генерала в отставке Долинина. Оставалось только разыскать телефонную будку.

В Санкт-Петербурге сейчас утро, вертелось у меня в голове, а значит, у меня есть шанс переговорить с генералом ФСБ в отставке Сергеем Константиновичем Долининым, полномочным представителем президента РФ в Северо-Западном федеральном округе. Кто бы мог подумать, что я, диссидент и фрондер, обращусь к помощи высокопоставленного чина из бывшего КГБ?

– Сергей Константиныч? – произнес я, услышав голос генерала. – Это Бэзил Бэскакоу, тот самый, которого вы когда-то вышвырнули из СССР по приказу Леонида Ильича. Не находите ли, что пора платить долги? У меня к вам очень серьезное дело...

Кэтрин

Президент Кэтрин Кросби Форрест обвела взглядом всех, кто находился в Овальном кабинете. Двенадцать мужчин, четыре женщины – вместе они являлись самыми могущественными персонами на планете. Конечно, самой могущественной была она, президент США, но все указывало на то, что в этой должности ей суждено оставаться уже недолго.

Бурная дискуссия подошла к завершению, и все ждали одного – решения Кэтрин. Союзников у нее было немного, вернее, никого уже не осталось, поняла Кэтрин. Конечно, все твердили об одном – об имидже страны, о государственных интересах, о благополучии нации. И все это находилось под угрозой только потому, что она, Кэтрин, не хотела уходить в отставку. Кто-то (руководители ФБР, ЦРУ и Министерства национальной безопасности) заявлял так без обиняков, другие (вице-президент, советник по национальной безопасности, лидер сенатского большинства) – в основном намеками.

– По имеющейся информации, президент Кэтрин Кросби Форрест пытается в данный момент всеми возможными способами сохранить свой пост, – вещал комментатор с экрана телевизора. – Президент готова пойти на все, лишь бы остаться в Белом доме, что заставляет нас задуматься о наличии моральных устоев у сильных мира сего...

Пресс-секретарь быстро нажал кнопку дистанционного управления, но на другом канале другой комментатор говорил примерно то же самое, обвиняя ее, Кэтрин, в трусости и желании высидеть скандал, в неспособности нести ответственность и заботе только о своих шкурных интересах. Кэтрин знала, кто стоит за всей телевизионной и газетной шумихой – Энтони делль’Амма. Но поделать ничего не могла – ее враг умело манипулировал общественным мнением, оказывая на нее давление.

– Мадам президент, – подал наконец голос негласный лидер демократов, сенатор из Невады, мнение которого Кэтрин всегда ценила и который менее всего мог быть заинтересован в ее отставке. – Мы... Вы не можете больше тянуть кота за хвост. Надо принять решение!

И даже ты, Брут, подумала грустно Кэтрин. Ее предали абсолютно все: кто-то верил глупым слухам касательно того, что она причастна к смерти мужа и приложила руку к тому, чтобы скрыть правду (но не могла же она тогда объявить на весь мир, что президента убили в любовном гнездышке, где он развлекался со своей пассией!), кто-то считал такие слухи чушью, однако рассматривал как подходящий предлог, чтобы свалить ее, первую женщину – президента Америки.

– Я приняла решение, – сказала Кэтрин и обвела всех присутствующих взглядом. Заметила странную улыбку на лице своего вице-президента. Ну, чего бы ему не радоваться, теперь он займет ее кресло... – Я ухожу в отставку.

По Овальному кабинету прокатился вздох облегчения. Вот какие они, ее сподвижники и соратники! Когда она на коне, вьются около нее, лебезят и восхищаются, а стоит угодить в непростую ситуацию, нашептывают на ухо: «В интересах страны и народа вы должны решиться на трудный шаг, мадам президент!»

Лидер сенатского большинства сказал:

– Мудрое и своевременное решение, мадам президент. Вам не стоит затягивать с этим. Лучше всего обратитесь с краткой речью к нации перед тем, как объявите о своем решении. А потом, в прямом эфире, к присяге будет приведен новый глава государства, новый президент Джеффри Мильдред Гриффит. Значит, потребуется федеральный судья. Пошлите за главой Верховного суда...

«У них уже все продумано, у них уже все просчитано», – подумала Кэтрин и ощутила вдруг небывалую усталость.

Она бы никогда не приняла решение сдаться без боя, стала бы бороться, но... Но она – президент и не может себе позволить перепалок с противниками, объяснений в прямом эфире и уверений, что ее оклеветали. Если ей суждено уйти, то она уйдет с высоко поднятой головой и по своей воле, не дожидаясь позорного импичмента.

– Эфир через полчаса, – сказала она, и это была не просьба, а приказ. – А теперь прошу вас, леди и джентльмены, оставить меня одну!

Все поспешно вышли из Овального кабинета, оставив Кэтрин в одиночестве. Она взяла фотографию Тома, провела по рамке пальцем и сказала:

– Ах, Том, возможно, ты был прав, я просто не способна занимать этот пост. Знаешь, а ведь мне тебя не хватает... Хотя ты был, конечно, еще тем прохвостом!

Мадам президент взглянула на фотографию дочери Марши и подумала, что незадолго до смерти Тома приняла решение сообщить ему правду – рассказать, что отцом Марши является не он, а преподобный Дон Роуз. Так она хотела отомстить мужу за многократные унижения, так она хотела обрести желанную свободу... Причем она хотела сделать это и в своей автобиографии, даже тайно встречалась в Нью-Йорке с могущественным издателем... Да, для Тома новость стала бы страшным ударом. Но потом Тома убили, и Кэтрин поняла, как мелочна и глупа была ее затея. Том умер, она осталась в одиночестве, и никто не мог спасти ее – Том всегда будет ее тенью, будет преследовать ее даже из могилы, не даст ей стать счастливой с Доном...

Но что это она рассиропилась? Надо подумать, что сказать в прямом эфире. Хотя наверняка и на такой случай имеется какая-либо речь, заботливо подготовленная референтами, помощниками и секретаршами.

Раздался зуммер селекторной связи, вырвавший Кэтрин из раздумий.

– Мадам президент, – услышала она голос секретарши, – звонок из Москвы. Господин президент России желает переговорить с вами. Причем немедленно!

Не хватало еще, чтобы русский принялся сейчас излагать ей свою точку зрения касательно иранской проблемы, независимости Косова или, чего доброго, справляться о том, стабильно ли политическое положение в Америке...

– Соединяйте, – приказала Кэтрин и взяла трубку другого телефона, подслушать который был не в состоянии никто, в том числе те же самые русские.

– Хэллоу, Кэтрин! – услышала она голос русского президента – говорили они без переводчика, благо русский брал частные уроки английского и за пару лет освоил его на приличном уровне. – Я хочу сообщить кое-что занимательное...

Таня

В тот самый момент, когда Миггс воткнул мне в руку шприц, в дверь палаты постучали. Агент Секретной службы, выдернув иглу, раздраженно сказал:

– Ну, что еще такое?

Дверь распахнулась, на пороге возник санитар с тележкой.

– Не сейчас! – заявил Миггс. – И вообще, что ты здесь делаешь? Куда только смотрит охрана?

– Думаю, в потолок, – раздался голос, показавшийся мне знакомым.

Санитар, совершив невероятное сальто-мортале, нанес Миггсу удар по кадыку. Агент захрипел, рванул было пистолет из висевшей под мышкой кобуры, но последовал еще один удар, сопровождавшийся сухим треском костей.

Миггс осел на пол. Санитар стащил кепку – и передо мной предстал не кто иной, как преподобный Дон Роуз.

– Преподобный, – пробормотала я испуганно, – вы что, обладаете способностью в виде призрака являться ко мне с того света? Но разве призраки владеют приемами восточных единоборств?