Наталья Андреева - - Автора! Страница 9

Михин все понял по выражению его лица. И сказал:

— Дочитали, значит? Вижу, дочитали. Ну, что теперь скажете об отношениях вашей жены и Клишина?

— Откуда это?

— А из той книги, что вы вчера начали читать. «Смерть на даче» — последняя работа писателя Павла Андреевича Клишина, — важно сказал Михин.

— И что там еще, на остальных страницах?

— Ну, остальное не так интересно. Для следствия, я имею в виду. Там философские размышления о писательском труде, о жизни, о людях. Тоска, одним словом. Но это… Это улика. Вы знали про Клишина и свою жену? Об их связи?

— Не знал. Потому что ничего не было. И сейчас не верю.

— Да? А покойный был другого мнения. Так где вы достали яд?

— Я не был у Клишина в тот вечер, все это его фантазии. Не понимаю, только, зачем? Какую цель он преследовал, сочиняя этот пасквиль?

— А он пишет, что были, — насупился Михин.

— Вот именно. Сами посудите, когда он мог это написать? Не при мне же! Если я там действительно был. Значит, по логике вещей меня там не было. Ну написал это за час, за два до того, как умер. Откуда он знал, что я к нему приду? Что захочу отравить? Не пророк же он! Не ясновидящий!

— Допустим. Но Клишин дает нам мотив. Вы могли его убить. И как насчет вашей жены? Вы уверены, что за время вашего отсутствия между ней и Павлом Клишиным ничего не произошло? Все ж таки покойник был редкой красоты мужчина. А она всего лишь женщина. Так вы уверены, что ничего не было? — повторил вопрос Михин.

«Не уверен, — тут же подумал Алексей. — Они ведь старые знакомые. В одной школе учились. Клишин — ее первая любовь, грезы юности. Я не уверен».

— Со своей женой я сам поговорю. На основании записок мертвеца вы все равно не можете меня задержать. Ищите улики.

— Да? А вот это?

Михин, торжествуя, достал из чемоданчика, похожего на докторский, прозрачный целлофановый пакетик. В пакетике Алексей увидел шелковый голубой платок и металлическую заклепку с надписью «Райфл». И почувствовал запах ландышей. Алексей узнал и платок, и заклепку. Платок Сашин, заклепка — от его собственной старой джинсовой рубашки, в которую он переодевался, когда приезжал на дачу. Что касается платка… Саша повязывала его на голову. Ей очень шел голубой цвет.

— Где нашли? — хрипло спросил Алексей.

— Платок в спальне наверху, заклепку на кухне. Когда прочитал записи Клишина, решил еще разок пошарить у него на даче насчет улик.

— Санкции на обыск в моем доме у вас нет, пока вы мотаетесь за ней в город, к следователю, я растапливаю печь и сжигаю рубашку. Как вам это?

— Вы, вы, вы… — побагровел как рак Михин.

— Плохо работаете, капитан. Новичок, да? Такие улики надо хранить до последнего и выкладывать на стол как главные козыри. В кабинете у следователя. А вы пакетиком передо мной трясете.

Михин проворно спрятал пакетик в свой чемоданчик. И сказал:

— Если вы сожжете рубашку, я буду расценивать это как признание. Что касается платка…

— Что касается платка, Клишин просто-напросто его стащил. Чтобы придать своему пасквилю правдоподобность. И все это косвенные улики, яда у меня никогда не было.

— Вы давно уже от него избавились. С вашим-то опытом! Удивляюсь, как не избавились до сих пор от рубашки? Не заметили, что потеряли заклепку?

— Никогда не думал, что окажусь в такой дурацкой ситуации, — невольно усмехнулся Алексей. — Черт! Даже не верится! Но это же полная чушь!

— Отчего же.! Смотрите, сколько против вас улик! Показания Клишина — раз, платок, удостоверяющий, что ваша жена была в спальне по-койного — два, заклепка, опять же удостоверяющая, что в доме потерпевшего были вы — три. Осталось выяснить, где вы могли достать яд, и найти свидетелей, которые видели, как вы заходили к Клишину. Окно у него на кухне было открыто. Может, кто-то шел мимо; Если найдется таковой товарищ, ваше задержание — вопрос решенный. А дальше вы сами знаете.

— Я не дурак, все понял.

Вот именно, что Леонидов знал. Обо всем, что может случиться дальше. И ему вдруг стало не по себе. С них станется! Мотив-то налицо! Кто знает, какие еще сюрпризы приготовил Клишин. Вдруг где-нибудь в доме его соседа, тощего мужичонки с красными глазами, запрятан яд? Ему захотелось перетряхнуть весь дом.

— А моя жена? Ей вы — не поверите? — спросил Алексей.

— Показания супруга в расчет не принимаются. Конечно, она покажет, что законный муж в тот вечер не выходил из дома, кто ж сомневается?

— А если она покажет, что никакой связи между ней и Клишиным не было?

— Разумеется, не было. Ха-ха!

— А если и правда ничего не было?

— Докажите.

— И докажу! А пока у вас нет ни ордера на обыск, ни санкции на мое задержание, прошу! — Он указал на калитку. Выметайся, мол, Михин Игорь Павлович.

— Напрасно вы так, — обиженно засопел Михин. — Чистосердечное признание, оно, знаете ли, облегчает…

— А пошел бы ты… Михин и пошел. К калитке.

— Я докажу, что ваш писатель — маньяк! — вслед ему крикнул Алексей.

Михин живо обернулся:

— А вот это вряд ли. Здоровье у Клишина было отменное. До встречи, Алексей Алексеевич. Правильно я запомнил?

— Да, это вам удалось.

Завизжали плохо смазанные петли. Калитка захлопнулась. Леонидов остался один. Он четко помнил все, что написал Клишин. Каждое слово отпечаталось в памяти, словно клеймо. Алексей попытался успокоиться и привести мысли в порядок.

«Ну никакого соседа я из ревности не убивал, точно. И в доме у него четвертого июня тоже не был. Это постулат, от которого надо оттолкнуться в своих рассуждениях. А когда Клишин все это написал? В январе? Не мог он тогда такое написать, потому что с Сашей увиделся только на даче. Увиделся в конце мая. Он не знал, что Саша замужем именно за мной. Прошлым летом сюда приезжал совсем другой человек, не я. Я появился в ее жизни только осенью. Клишину все равно было, за кем Саша замужем. Ему нужен мотив: убийство из ревности, а для этого подходил любой муж. Когда увидел меня, ему оставалось только немного изменить уже написанный текст. И внес он эти изменения, вероятнее всего, только на прошлой неделе. Там кусочёк-то небольшой, всего полстраницы. А моя работа? Упоминание обо мне, как о менте, и обо всех ментах в частности? Это Клишин мог узнать только от Александры, значит, они встречались. На даче или где-то еще, но встречались.

Значит, Саша мне изменила? Саша?! Мне?! Что сделать с ней? Убить? Развестись? Стой, стой, стой… Если Клишин соврал насчет твоего вечернего посещения, то почему он не мог соврать насчет того, что переспал с Сашей? Значит, свою невиновность ты принимаешь за постулат, а ее нет? Это нечестно. Надо просто узнать у нее и вместе подумать, что мы можем противопоставить этому чепуховому обвинению. Вот и все. Главное, что я никого не убивал. Надо выстроить линию защиты».

И он пошел искать жену. Где же она еще может быть, как не в саду? Опять пропалывает грядки. Несмотря на строгий запрет.

Жена действительно была в саду, но занималась отнюдь не прополкой. Она сидела на раскладушке, подставив солнцу бледные плечи и лицо. Глаза ее были закрыты. Он заметил пятна на щеках, круги под глазами и невольно проникся к ней жалостью. Как жаль, что Клишин уже умер!

— Саша! — негромко окликнул Алексей. Жена открыла глаза и улыбнулась ему. И он тут же понял, что поверит всему, что она скажет. Эта женщина не умеет врать и притворяться. Иначе она не была бы его женой. Алексей присел на траву рядом с раскладушкой, и как можно спокойнее сказал:

— Саша, у нас неприятности. Только не волнуйся. Давай вместе подумаем, что делать, и расскажи мне, ради бога, правду.

— Правду? Какую правду?

— Про тебя и про Клишина.

— Про Пашу? А что случилось?

— Ты, главное, спокойнее. Приходил капитан, Михин, он дал мне прочитать несколько листков из последней книги Клишина. Которая называется «Смерть на даче». И там… Ты только спокойнее. Клишин пишет, что переспал с тобой, а я будто бы из ревности задумал его за это отравить. И отравил.

Она оторопела. Так растерялась, что даже не сразу поняла, что мужа обвиняют в убийстве. Заговорила возмущенно:

— Какая чушь! Клишин со мной переспал! Я всегда говорила, что он подлец! Да я выгнала его из дома! Как только он полез с поцелуями! Тоже мне, неотразимый! Дон Жуан местного разлива! Что он себе вообразил?!

— Саша, он много чего вообразил. И написал. Возможно, из мести. Знаешь, как говорят: нет дыма без огня. Ты вчера сразу замкнулась, когда я спросил о ваших отношениях. И я понял, что огонь все-таки был. Должна быть веская причина, чтобы оболгать человека. Чем ты ему насолила?

— Это так нужно рассказывать?

— А так нужно, чтобы я сел в тюрьму?

— Ну хорошо. Ради твоего спасения. Давай только перейдем в тень, а то у меня плечи сгорят.

— Пойдем в беседку.