Анна Данилова - Японская молитва Страница 9

Лена села на постели и внимательно посмотрела женщине в глаза. До нее только что дошло, что эта мадам пьяна – от нее разило водкой.

– Что это?

– Понятия не имею, – замотала головой та, пожала плечами и бросила сверток на диван. – Велели передать девушке, остановившейся здесь ночевать, которая приехала на «Фольксвагене». Других девушек тут нет, значит, это – ваше.

На пакете не было ни адреса, ни имени – ничего, ни единого слова.

– Спасибо, – сказала Лена и, проводив подвыпившую горничную, заперла за ней дверь. Ситуация повторилась, в точности как в «Спящем мотыльке». Только теперь гостиница называлась «У дороги». Явно ее хозяин недолго думал, прежде чем назвать свой мотель и уж, конечно, не сочинял хайку.

Свет ночи струится в окно.Сон растревожен, глаза распахнуты.Пять тысяч долларов – шутка ли…

Сочинив и записав на клочке бумаги свое новое стихотворение, Лена зашлась в беззвучном истерическом смехе. Трясущимися руками распаковала сверток – так и есть: снова пять тысяч долларов. Интересно, за что же неизвестной ей «девушке на „Фольксвагене“» платят такие деньжищи? Может, она дорогая шлюха, которая позволяет снимать себя на пленку? Или она торгует наркотиками? А может, она преступница, убила кого или украла ребенка? Да мало ли за какие преступления могут заплатить такие деньги? Но то, что эта «девушка» не выращивает огурцы на грядках и не маникюрша – это точно. Значит, рано или поздно она все равно объявится… Ведь тот, кто присылает эти деньги, видел стоящий во дворике мотеля «Фольксваген» и, быть может, даже запомнил номер…

Она вдруг представила себе, что человек, отправляющий эти деньги неизвестной особе, разъезжающей по трассе на «Фольксвагене», вдруг каким-то образом узнал, что деньги не дошли до цели, что девушка их не получила. Что он предпримет? Конечно, отправит своего посыльного, того самого, кто привозил эти пакеты в мотели, на поиски теперь уже другой девушки – Лены. А это означало одно – надо срочно бросать к черту эту машину, пересаживаться на поезд и мотать в Москву. Все, другого выхода у нее не было…

И вдруг взгляд ее упал на коричневый листок, слившийся цветом с оберточной бумагой. Письмо. Еще одно, печатными буквами:

«Привет. Решила отдать тебе и эти деньги. Я жалею, что мы с тобой придумали такой сложный план, ведь теперь ты находишься в большей опасности, чем я. Думаю, что мне хватит и тысячи баксов, а эти – твои. Главное – добраться до места и уничтожить все следы. Веди себя спокойно, ничего не бойся, я рядом. Принимаешь ли ты болеутоляющие таблетки? Надеюсь, ты едешь с открытыми окнами? Целую, твоя Н.».

Снова «Н.». Кто она такая и что общего у нее с девушкой из «Фольксвагена»? «Я рядом». Успокоила, нечего сказать.

Сложив деньги в сумку и собрав остальные вещи, Лена вышла из комнаты, спустилась вниз и, с трудом разыскав дежурного, сказала, что уезжает. На вопрос, не видел ли он, кто привез в мотель пакет, который ей передала горничная, мужчина ответил, что он видел только парня с «КамАЗа», он заскочил на минутку, отдал сверток и тотчас укатил.

– А вы не помните, что он сказал, когда передавал сверток?

– Почему же не помню, помню. Он сказал: «Тут у вас девушка остановилась, на „Фольксвагене“…»

Это она уже слышала. Парень на «КамАЗе». Сколько их на трассе, таких парней? Она села в машину, выехала на трассу и медленно покатила в сторону Москвы. До Мичуринска было рукой подать, там она намеревалась поставить машину на стоянку (с тем чтобы потом, позже, когда все утрясется и забудется, забрать ее обратно), пересесть на поезд, следующий до Москвы, чтобы завтра утром быть уже в столице. Мысль позвонить тетке как пришла, так и ушла: «Приеду без предупреждения, как снег на голову, она все равно обрадуется…»

«Надеюсь, ты едешь с открытыми окнами?» К чему этот дурацкий вопрос? Разве эти слова имеют какой-нибудь смысл? Какая разница этой «Н.», с открытыми или закрытыми окнами едет та девица в «Фольксвагене»? Что, она так переживает, чтобы в машине было много свежего воздуха? Но тогда почему же ее нисколько не заботит тот факт, что если в машине все окна распахнуты, то человек, сидящий на водительском месте, может простудиться? Она посмотрела на открытое окно переднего сиденья, находящегося по правую от нее руку, и усмехнулась. На улице ночь, прохладно, да если бы в машине было открыто еще два окна, то ее бы продуло непременно… Дурь! Какая дурь! Распахнутые окна, свежий ветер, какая-то полоумная «Н.», находящаяся где-то рядом. «Я жалею, что мы с тобой придумали такой сложный план»… Значит, есть какой-то план, причем настолько сложный, тут они правы, что в результате уже десять тысяч баксов оказались у совершенно незнакомого человека. Перемудрили, девчонки… «…ведь теперь ты находишься в большей опасности, чем я».

Кто бы подумал о моей безопасности. Суют в руки такие деньжищи и хотят еще, чтобы человек отказался от них, чтобы вернул тому, кто их дал: в «Спящем мотыльке» – Оле, а в мотеле «У дороги» – пьяной горничной. Это какой же идиоткой надо быть, чтобы не взять эти деньги?!

«Думаю, что мне хватит и тысячи баксов…»

Видимо, эта «Н.» оценивает свой вклад в этот план лишь как одну одиннадцатую. Ведь если я получила десять тысяч, а у нее остается всего одна тысяча, значит, всего было одиннадцать… Чьи это деньги? И что они такого придумали, что произошло или еще может произойти на трассе?

Уже в Мичуринске, с трудом разыскав вокзал и оставив машину на стоянке, Лена взяла билет на ближайший поезд до Москвы, зашла в буфет, купила себе бутерброд с сыром, два стаканчика с горячим кофе и устроилась подремать на пластиковом сиденье в зале ожидания. Ей удалось даже вздремнуть, пока кто-то, как ей показалось, не тронул ее за руку. Она открыла глаза. На самом деле никого рядом не было, кроме спящих на сиденьях цыган. Просто кто-то ответственный внутри ее напомнил ей, что через десять минут – поезд. Прижав сумку к груди, она вышла на ярко освещенный фонарями перрон и, съежившись от прохладного ветра, стала вглядываться в даль, туда, откуда должен был появиться поезд. И, лишь увидев горящие «глаза» электровоза и услышав гудок, ущипнула себя: нет, она не спала, она действительно находилась сейчас в Мичуринске, стояла на перроне и ждала, пока остановится поезд… В руках она сжимала билет. Купе. Несколько часов спокойного, благостного сна, после чего – Москва, огромная, способная проглотить миллионы и миллионы таких, как она, одиночек, до которых, к счастью, там никому нет никакого дела. Она поменяет еще немного денег, чтобы хватило на приличную одежду и косметику, купит себе хорошую сумку, а эту, джинсовую, старую, выбросит, после этого зайдет в кафе, позавтракает и только потом позвонит тетке и объявит о своем приезде…

Поезд наконец-то остановился, она торопливо подошла к третьему вагону, показала проводнице свой паспорт, билет и вошла. Щенячий восторг охватил ее, когда она поняла, что всех перехитрила, что теперь-то ее уж точно никто не найдет… Она, идя со своей сумкой по узкому коридору в поисках купе с номером места 23, с трудом подавляла в себе желание издать что-то похожее на крик ликования – так ей вдруг стало спокойно и хорошо.

Шаги, которые она услышала сзади, полоснули ее по спине словно тысячами острых лезвий… Холодок пронесся над головой… Она резко повернулась и при тусклом свете вагонных огней увидела перед собой высокую блондинку во всем черном. На переносице у нее сверкнула металлом дужка очков.

Глава 5

– Ты куда, спятила, что ли? – девица крепко схватила Лену за руку и потащила к выходу. – Ты спутала поезд… Укатила бы сейчас к черту на рога…

Она продолжала бормотать что-то подобное и в присутствии проводницы, которая все еще стояла в тамбуре, разговаривая с другой проводницей, такой же заспанной и некрасивой. И, словно извиняясь, сказала, уже обращаясь именно к проводнице:

– Она никуда не едет, передумала…

Лена шла за ней, не сопротивляясь, и только когда до нее начало доходить, что она с сумкой стоит на перроне вместо того, чтобы укладываться на ночь на полке в купе, она резко отдернула руку, прижала к себе еще крепче сумку и посмотрела на незнакомую ей девицу непонимающим взглядом.

– Послушайте, кто вы такая и что вам от меня нужно?

– Не дури… Пошли. Где ты оставила машину?

– Вы меня с кем-то спутали… Какая машина? Я живу здесь, в Мичуринске…

– Это ты кому-нибудь другому расскажи… Как ты могла так поступить со мной? Решила от меня сбежать? Ты что, идиотка, разве не понимаешь, что делаешь? Я же постоянно была рядом, неужели ты думала, что я потеряю тебя из вида? Ну же, подружка, возьми себя в руки… Я понимаю, что нервы твои на пределе, но нельзя же подставлять других… Если разобраться, ты сама кашу заварила, я оказалась там совершенно случайно, и теперь ты все хочешь свалить на меня? Тебе плохо? Лена…