Анна Данилова - День без любви Страница 9

– Я не говорил тебе… Но наш дед служил когда-то в Турции, не знаю, в какой армии. Может, он был предателем. Ничего не знаю, кроме того, что он продавал оружие. Думаю, он занимался не только этими, но и еще более нехорошими делами. Помнишь, Стефан постоянно искал какие-то клады с монетами Османской империи? Так вот, это у нас в крови – у Стефана и у меня. Это дед заразил нас этими кладами. Он давно говорил нам, что идиоты-соседи носятся со своими адскими машинами – металлоискателями – не там, где надо. Что золото – в Стамбуле, он даже упоминал какие-то географические названия. Но мы же были детьми, мы ничего не понимали. Наш дед был не простым человеком, да и характер у него был дурной. Он был драчуном, выпивохой. Короче, поссорился он один раз с каким-то своим другом, который стал полицейским, да так разозлился на то, что тот стал важничать, – взял и сунул его головой в мусорный бак. А потом… Этот полицейский с друзьями избили его. Думаю, вот тогда-то ему и разбили голову. Хотя, может, он всегда был немного сумасшедшим.

– Коля, это ты сумасшедший, – разозлилась Ирина. – Ты приходишь и говоришь, не скрывая радости, что твой дед умер. Чему радоваться? И зачем ты рассказываешь мне эти дичайшие истории?

– Да он, перед тем как скончаться, вспомнил адрес того дома в Стамбуле, говорю же тебе, где он спрятал монеты! Теперь поняла?!

– И ты знаешь этот адрес? – осторожно спросила она. – Ты не пьян, случаем?

– Брось мне тут… Пьян! Сама ты пьяная, раз ничего так и не поняла. Мы теперь богаты, Ирена, понимаешь? Богаты!

– Постой, но как ты узнал, что дед умирает? Кто тебе назвал этот адрес?

– Дед! Мне позвонили из дома престарелых и сказали, что Райко Колев совсем плох, умирает. Ты думаешь, почему я так поздно пришел? У него был. Вот он мне и рассказал.

– А ты и поверил?

– Но он по слогам продиктовал мне адрес! Еще сказал, что Стамбул – большой город.

– А дед? Он ведь умер? Надо же его похоронить.

– Что за голова такая у тебя? Откуда такие мысли? Нет бы о золоте думать, как его взять из того дома, там же наверняка люди живут. А ты – похоронить! Да без тебя уже похоронили! Там это быстро делается.

Он был так возбужден, что почти не ел. Ковырял вилкой в селедке, говорил о том, что надо бы занять денег на дорогу до Стамбула, главное – это деньги, потому что дорога займет всего полдня, стоит только сесть в автобус утром, и уже после обеда они будут в Стамбуле.

– Я не поеду, – заявила Ирина, убирая тарелки. – Займи на один билет, лучше туда и обратно.

Ей вдруг подумалось, что, если Николай уедет и не вернется, она станет свободна. Такая вот неожиданная, сладкая мысль.

– Как это – не поедешь? Ты мне кто – жена или нет? Да без тебя у меня точно ничего не получится.

– Стой! А вещи, документы деда… Где они?

Он растерянно посмотрел на нее. Затем каким-то чужим голосом произнес:

– Дома. Я оставил их в сарае. Только что. Разве ты не видела, как я заходил в сарай?

– Нет. Дождь же. Я только видела, как ты бежал к дому.

– Да какие там вещи?! Так, какие-то записи моего сумасшедшего деда, вещи, старый костюм, фотографии, документы.

– Пойду посмотрю.

Ирина набросила на плечи плащ и вышла из дома, добежала до сарая и увидела в корзине, где в прошлом году сидела несушка, рюкзак. Вероятно, это и были вещи деда.

Она включила свет, вытащила рюкзак и развязала толстую бечевку. Достала оттуда старый коричневый свитер, побитый молью, упакованный в пакет, почти новый темный костюм, несколько рубашек, белье старика, тоже новое, ремень, носки. В самом низу, на дне рюкзака обнаружила тетрадку, стопку документов, перевязанных атласной желтой лентой, и маленький газетный сверток. Развернув его, она увидела деньги. Пересчитала их. Восемьсот левов. Огромные деньги! Теперь и занимать на дорогу не придется. Но все равно, пусть Николай едет один в свой Стамбул. Что ей там делать? Пусть он верит в историю дедовского клада. Они все, вся семья помешана на этих золотых монетах.

Она вернулась в дом. Николай молча наблюдал за тем, как она ставит рюкзак на пол и разворачивает газетный сверток.

– Деньги?

Казалось, он был удивлен. Но почему, если он знал, что находится в рюкзаке?

– Ну да, деньги. А ты что, не видел? Не знал?

– Нет. Мне вручили рюкзак, я расписался, и все…

– Расписался под списком вещей, значит, и за получение денег.

– Не читал я, что там написано. Попросили, вот я и расписался. И сколько там денег? – Он даже раскраснелся от волнения.

Ирина подумала, что этот человек сроду не видел, наверное, таких больших денег. Удивительно вообще, как он устроился на работу в Россию, пусть и простым строителем, и как сумел заработать немного хотя бы на то, чтобы привезти свою будущую жену в Болгарию. Что это – судьба?

– Восемь стотин лева.

– Леле боже! Мы едем в Стамбул! Завтра же. Собирайся. Поедем налегке. Только приготовь баницу, чтобы по дороге не тратиться на кафе.

– Я не поеду.

– Ты что, дура, Ира? Ты не хочешь помочь мне получить наши деньги?

– А Стефан? Ты не хочешь сообщить ему об этом? Ведь если это правда и там, в Стамбуле, вас ждет настоящий клад, то этого золота хватит не на один дом. И тогда вы сможете решить все ваши проблемы.

– «Ваши»? Почему не наши с тобой? И вообще, при чем здесь Стефан? Послушай, ты что, влюбилась в моего брата, а? Может, у вас с ним что-то было? Почему ты постоянно говоришь мне о моем брате? Почему, когда он приезжает, ты печешь ему эти дурацкие королевские блины и стараешься ему во всем угодить?! Он что, лучше меня, ты пробовала, ты знаешь его? Что у тебя с ним было?

Она ушла в спальню. Села и заплакала.

Он пришел к ней спустя четверть часа. Мириться. Обнял ее.

– Ну, скажи, ты дура у меня или нет? Зачем мне говорить Стефану о кладе? Оставим ему этот дом, да он знаешь как счастлив будет? И стига! Хватит!

– А как ты объяснишь ему, откуда у тебя деньги?

– Не у меня, а у нас. Во-первых, я не обязан перед ним отчитываться, а во-вторых…

– Но о смерти деда ты же ему расскажешь?

– Да он сам когда-нибудь узнает… разве ему придет в голову, что дед перед смертью стал нормальным человеком и все вспомнил?

– Коля, что с тобой? Не зря говорят, что золото делает из людей зверей. Он же твой брат!

– У него своя жизнь, у меня – своя. И для меня главное – это ты. Думаешь, я не вижу, как ты маешься здесь, без денег, без привычного комфорта, без ванны, без стиральной машины. У тебя нет хорошей одежды, духов… Я боюсь потерять тебя, Ирина… собирайся, поедем, поищем это чертово золото. Ну находят же люди клады, почему же мы должны упускать такой случай?

– Но я-то тебе зачем?

– А ты не знаешь? Подумай сама. Вот приехали мы в Стамбул. Нашли дом, где зарыт клад. Как я войду туда? Кто меня пустит?

– Что ты хочешь сказать?..

– Только то, что туда должна войти ты… Мы придумаем по дороге, каким образом мы это сделаем. Но ты – женщина, и у тебя получится. К тому же ты очень красивая женщина, а турки обожают русских женщин. Давай вставай, собирайся, пеки баницу!

Утром Николай ушел на станцию за билетами. Ирина позвонила в дом престарелых. Спросила, можно ли взять домой, на пару дней, родственника, Райко Колева. Какая-то женщина строгим и полным укора голосом ответила, что Колев умер больше недели тому назад и что его уже похоронили. На вопрос, кто похоронил, ей сказали – его внук. Имени его, конечно, никто не знал.

В десять утра Ирина с мужем сидели в автобусе. Водитель, пожилой красивый турок в белоснежном джемпере, проходя мимо, бросил на Ирину полный восхищения взгляд.

– Достань лимонад, – услышала она голос мужа и вздрогнула от неожиданности.

В сумочке, среди документов, она везла и визитку того самого Хамди Доунджу, с которым познакомилась в Шумене, в кафе на Славянском бульваре, и с тех самых пор, как приняла решение отправиться с мужем в Турцию, думала о том, как бы связаться там с этим турком. Разве то, что бредовая идея мужа ведет их в Стамбул, – не судьба?

Она достала из пакета бутылку лимонада, Николай взял ее и сделал несколько больших глотков. Ирина представила себе, что он захлебнулся…

8. Шумен. Конец апреля 2007 г.

Наташа привела Женю в кафе (сладкарницу) «Контесса».

– Это было любимым местом твоей сестры. Я-то сладкое не очень, а вот Ирина любила торт «Сара Бернар» и «Тофифи». Сейчас это звучит странно, вроде как насмешка, как что-то несерьезное.

– Я знаю, мы с ней много раз бывали здесь вместе, – прошептала Женя, на которую декорации этого стильного, в малиново-кремовых тонах, с деревянными панелями, зеркалами и удобной красивой мебелью кафе подействовали неожиданно сильно, вызвали жгучее желание разрыдаться.

– Ее здесь знали и всегда предупреждали, если торт вчерашний. Знаешь, у твоей сестры был непростой характер. И в чем-то мы были с ней даже схожи… не терпели хамства в магазинах, требовали к себе уважения, ставили на место чиновников и бюрократов, писали жалобы, если кого-то из нас пытались обмануть. Словом, вели себя не так, как терпеливые и тихие болгарки. В ней было много внутренней силы. И дело, конечно, не в скандалах с продавцами, все это ерунда, мелочь, это я для наглядности говорю. Она хотела, очень хотела стать частью той страны, в которой оказалась по воле случая. И вообще, ей здесь нравилось. Это поначалу ей было здесь трудно, невыносимо трудно, она, бедняжка, просто нищенствовала! Ее муж… ты прости меня, Женя, но я его никогда не уважала, считала, что она сильно промахнулась со своим выбором. Никчемный мужик, честное слово! Столько лет не мог найти работы, прыгал с места на место – все ему не так и не эдак. Очень конфликтный человек, высокого о себе мнения, считал, что ему должны платить уже только за то, что он вообще приходит на работу. А что он умеет? Да ничего, в сущности. Так, строитель. Да и то не очень хороший. Даже кафель положить ровно не может. Одна моя знакомая приглашала его отремонтировать ванную комнату. Да я никогда бы не посодействовала этому, если бы не знала, как бедствует Ирина. У них никогда не было денег! Она, ты же знаешь, когда жила в старом доме, держала коз, кур… Но как-то все у нее получалось, правда, она жаловалась – руки болят, одна коза не стоит на месте, не дает себя доить. Сейчас, когда я знаю другую жизнь твоей сестры, все эти разговоры о ее прошлом воспринимаются как что-то нереальное, не имеющее к этой прекрасной женщине никакого отношения.