Александр Чернов - Музей боевых искусств Страница 9

Вид у Оксаны, как и у меня, был плачевный — одежда испачкана, на шее царапина. Пока девушка приводила себя в порядок в ванной и купалась, я собрал на стол — выставил на журнальный столик кое-какую закуску, принес из холодильника не допитую с Дашкой бутылку водки, вскипятил воду и заварил чай.

Полчаса спустя Оксана, чистенькая, пахнущая душистым мылом, в моей старенькой застиранной рубашке, сидела рядом со мной и зевала, как новорожденное дитя после кормежки.

Нет, сегодня день не удался во всех отношениях, и в плане любви тоже. Когда я после рюмки водки и вялого, сорванного с девичьих уст поцелуя по-хозяйски разложил гостью все на том же диване, встретил неожиданное решительное сопротивление.

— Извини, но я не готова вот так, сразу… — пролепетала она застенчиво и села, застегивая на себе мою рубашку, которую я, зная о растянувшихся на ней петлях, расстегнул одним движением руки сверху и донизу.

— Для меня тоже половая связь с девушкой в первый день знакомства является дикостью, — признался я, поцеловал Оксану в щечку и поднялся. — Спи спокойно, принцесса!

— Хорошо, что не мертвая царевна, — хихикнула девушка.

— Только не нужно страшных сказок на ночь, не люблю! — Я достал из обшарпанного шкафа комплект чистого белья, бросил его на колени Оксане, сам взял с дивана сложенные Дашкой в стопку две мятые простыни и удалился в соседнюю комнату на запасной диван, который и существует у меня на тот случай, если гостья попадается строптивая.

Уснуть сразу не удалось. Случается подобное от перенапряжения. Не менее получаса проворочался я на ужасно жестком диване, прежде чем, как говорят поэты, сон коснулся моих ресниц. И вот, когда я наконец-то, выражаясь по-простому, захрапел, от двери к дивану легким ветерком промелькнула неясная тень, и ко мне под простыню впорхнула Оксана, потерявшая где-то мою рубашку.

Ну, я же говорил, что день у меня сегодня неудачный. Ибо заниматься в час ночи сексом после того, что я сегодня пережил, весьма обременительно, хотя и приятно.

Глава 5

Попка у нее оказалась идеальной, руки хрупкими, ноги, правда, немного худыми книзу, что, впрочем, нисколько не умаляло достоинств ее фигуры. Статуэтка, одним словом. Даже лобок безупречно выбрит, кажется идеально гладким, будто у мраморного изваяния женщины.

Нельзя долго на спящую обнаженную женщину смотреть — очарованным станешь! Я еще раз окинул взглядом фигурку Оксаны, лежащей в целомудренной позе Джульетты после проведенной с Ромео якобы брачной ночи, потянулся и вышел из комнаты.

Тренировка у меня начиналась в одиннадцать часов, поэтому торопиться было некуда. Чувствовал себя неплохо, вроде ничего нигде не болело, выспался, накануне выпил не так уж много.

Я не спеша умылся, потом отправился на кухню, набрал в чайник воды, поставил его на плиту. Отправился будить Оксану. Дома ее оставлять нельзя. Не потому, что боюсь, будто она украдет у меня что-нибудь, просто ключей у меня два комплекта — один у меня, другой у Дашки, так что, если Оксана после меня будет уходить, запереть дверь ей будет нечем.

Принцесса оказалась неженкой, встала неохотно, с капризами, очевидно, ждала, когда ей кофе в постель подадут. А я кофе в постель не люблю, я перед завтраком умываться и зубы чистить привык. Что и Оксане сделать посоветовал. Вышли мы из дому час спустя. На остановке обменялись номерами телефонов, договорились созвониться и распрощались. О том, что девушка была каким-то образом причастна к моим вчерашним невзгодам, я уже не вспоминал.

Ровно в одиннадцать я был на работе, стоял в спортивной форме в центре зала и кричал бегавшим по кругу пацанам:

— Правым боком бегом марш!.. Левым боком!.. Спиной вперед!.. Перешли на шаг. Вдох!.. Выдох!.. Вдох!.. Выдох!..

Синяка, как я боялся, от кроссовки доходяги в панамке на моем лице не осталось — так, небольшое покраснение, так что оправдываться перед дядей Ваней ни за что не пришлось, — а неловкость перед ребятами я испытывал только за ссадину на щеке.

После обеда, когда я проводил тренировку с мальчишками, отучившимися в школе в первой смене, в спортзал заглянул Славка Минаев в компании с очкастым пареньком с головой, конфигурацией напоминавшей известный овощ, описанный Джанни Родари в качестве главного героя в книге «Чиполлино». Оба паренька были в условно-школьной форме, так как единой таковой нынче не бывает, с рюкзачками за спиной — сразу видно, что ребята порядочные, с занятий идут.

Я сделал Славке и его приятелю, которого, кажется, звали Васькой, знак, чтобы подождали меня, так как в этот момент разучивал со спортсменами болевой прием.

— Ну а теперь разбились по парам, встали в партер и принялись за отработку приема, — сказал я, вставая с придавленного мной к ковру пацана, чью руку я завел за голову и слегка на нее давил, и сошел с ковра.

Минаев и его приятель стояли у двери, поджидая меня. Славка отлично знает правила — вход в зал без спортивной формы строго воспрещен, потому-то и стоял за порогом и приятелю входить не позволял.

Я вышел в коридор.

— Привет, мужики, — я поочередно пожал мальчишкам руку; в неформальной обстановке к ним обязательно проявлять уважение нужно, больше любить будут.

— Здравствуйте, Игорь Степанович, — солидно, стараясь говорить баском, изрек Минаев и представил своего приятеля: — Вася Шейнин. Я вам о нем говорил.

— Я помню, спасибо, что пришли.

Мальчишеское начало взяло в Славке верх над желанием казаться старше и солиднее, и он затараторил:

— А вы знаете, тренер, Васька все видел. Он знает про ограбление. Он…

Не нужно, чтобы о случившемся вчера со мной происшествии знал весь стадион. Я провел пальцем по африканским губам Минаева, отчего раздался шлепающий звук, и мальчишка замолчал.

— Потише, Славка, и не торопись. Пусть твой товарищ сам обо всем расскажет.

Минаев так и остался стоять с открытым ртом, а вместо него заговорил очкастый:

— В общем, так, — голос у него был глухой, говорил пацан слегка в нос. — Когда мы со Славкой расстались, я в дырку в сетке нырнул и пошел вдоль забора, за которым мусорка находится. Тут мне на голову дядька чуть не приземлился. Он отпихнул меня и побежал по тропинке, а когда я прошел немного по ней вперед, второй мужик с забора спрыгнул. Я посторонился, чтобы мужик меня с ног не сбил. Он пробежал мимо и помчался вслед за первым дядькой.

Уже кое-что. Я напрягся.

— А куда они побежали, не обратил внимания?

— Как же не обратил, — удивился Васька, и глаза его, слегка увеличенные стеклами очков, стали еще больше. — Пальба же была. Я сразу понял, что дядьки преступники, тем более что в руках они какие-то предметы тащили, ну и смотрел им вслед до тех пор, пока они из виду не скрылись. Они между домами побежали в сторону мебельного магазина.

Я радостно потер руки.

— Ну, спасибо вам, мужики, выручили! Мне ваши сведения здорово пригодятся. Ты, Васька, первого мужика хорошо рассмотрел?

— Хорошо.

— А как он выглядел?

— Ну, он в темной рубашке был и черных джинсах, — парень поправил на носу очки. — А рост у него повыше моего будет.

Пока Вася меня ничем не удивил.

— То, что он в темное был одет, это я и так знаю. То, что выше тебя, тоже понятно — не был же он шкетом метр двадцать ростом. Ты мне скажи, лицо у него какое?

— Русское, — не задумываясь, ответил паренек.

Ясно — составитель словесного портрета из Васьки никакой.

— Хорошо, что ты хоть русского от эфиопа отличить можешь, — хмыкнул я. — Но хоть сколько лет ему, сказать можешь?

Что в Ваське мне нравилось, так это то, что на любой вопрос у него был готов ответ. Такая линия поведения хороша при ответах на уроках — главное, не молчать, и двойку не схлопочешь.

— Могу! — охотно откликнулся мальчишка. — Старый он был, лет шестьдесят.

Заливал Васька: с той скоростью, с какой мужик мчался по переулку, в шестьдесят лет уже не бегают. Глупый я, конечно, вопрос задал двенадцатилетнему пацану. В его годы подростки могут определять возраст только своих сверстников либо тех, кто младше их, и то ориентируясь на рост. Жизненного опыта маловато.

Я еще раз поблагодарил мальчишек за оказанную помощь, распрощался с ними и вошел в спортзал.

После работы часа в четыре я отправился на Новокузнецкую с тем, чтобы пройти по маршруту грабителей, может, чего нового и узнаю. Я прошел мимо тянущейся вдоль тротуара сетки-рабицы с небольшой дыркой, сквозь которую вчера пролез Васька, расставшись со Славкой, но протискиваться в нее не стал, решил вначале обозреть окрестности с возвышенного места.

Глянув по сторонам и не заметив никого поблизости, я свернул в закуток и, разбежавшись, запрыгнул на один из мусорных контейнеров, стоящих у забора. Высокий забор оказался мне по грудь. Моему взору предстала картина не очень унылая, но и не очень веселая — обычный пейзаж городской окраины, на которую наступают многоэтажки, уничтожающие на своем пути частные дома.