Марина Серова - Угнать за 30 секунд Страница 9

– Об убийстве Косинова слышали? – задал следователь первый вопрос.

– Да, гражданин начальник.

– Он ваш бывший одноклассник и живет в соседнем доме с тобой, Кораблев?

– Ну что вы спрашиваете, если сами все знаете, – чуть обиженно ответил Максим Максимыч.

– Давно, кажется, ты не отдыхал у меня в камере, – сказал Грузинов. – Ладно. Не буду терять времени. В утро того дня, когда убили Косинова, была угнана его машина. Есть основания думать, что это сделали вы. Даю шанс рассказать все самим. Иначе за вас возьмутся другие. Видите ли, дело серьезное, и можно загреметь по полной. Можно пойти даже соучастниками убийства.

– А вы нас не пугайте, гражданин следователь, – сказал Максим Максимыч. – Мы уже пуганные. Тачку Косинова не мы ломили. Ошибочка вышла. А уж на «мокруху» мы отроду не ходили, вы сами знаете. Что ж нас обижать?

– Ладно, ладно, – чуть смягчив тон допроса, проговорил Грузинов. – Верно говоришь: «мокрыми» делами вы не занимаетесь, это точно. Но тут вот какое дело. В пять утра машина Косинова еще была на месте. Это подтвердили двое свидетелей. Угнали ее примерно в начале шестого, а позвонил хозяин и заявил об угоне в половине одиннадцатого утра. Теперь по вас. Соседка твоя, Кораблев, которая через стенку…

– Викулова, что ли? – насмешливо спросил Максим Максимыч.

– Викулова. Так вот, она утверждает, что слышала, как рано утром хлопнула ваша входная дверь. Слышимость в вашем закутке сам знаешь какая. Правда, Викулова отчетливо не сказала, во сколько именно хлопнула ваша дверь, но, что это было до семи утра, определенно.

– Да что она понимает, гражданин следователь? Она себе нового мужика привела, эта проститутка, так мало ли что могло ей померещиться после веселой-то ночки.

– Кораблев!

– А что Кораблев? Я, гражданин следователь, между прочим, тоже человек и все давно искупил и загладил. Дверь хлопнула… Да мало ли что она хлопнула. Может, Микиша за пивом ходил. А может, к нам гости пришли.

– В пять утра?

– Почему именно в пять? И вообще… Может, мы девочек по вызову подтянули? Имеем право!

– Имеете, – кивнул Грузинов. – Только вот что я тебе скажу, Кораблев, и тебе, Хрущев. Машина эта угнанная – не простая, а золотая, как по сказке. В общем, скажу вам по старому знакомству: говорят, даже ФСБ подключается. Что-то такое в этом деле есть, какая-то загвоздка, из-за которой даже «контора» всполошилась. Понимаете? Убийство громкое, а накануне его еще и угон. Тут что угодно может случиться. Так что мой вам добрый совет: если есть что мне сказать, то говорите сейчас, иначе может быть поздно. Я ведь на самом деле неплохо к вам отношусь. Вы не отморозки, не скоты какие, а нормальные профессиональные угонщики…

– Бывшие! – пискляво встрял Микиша. – Бывшие, гражданин следователь!

– Ну, не будем заниматься формалистикой. Бывшие так бывшие. Только ведь и на старуху бывает проруха, верно ведь? Верно. Если тачку вы дернули, ребята, скажите сразу. Я вам не советую…

– Не пойму я вас, – перебил следователя Максим Максимыч, – то вы говорите, что нужно признаться, то, наоборот, – не советуете.

Грузинов стукнул кулаком по столу и рявкнул:

– Все ты прекрасно понял, Кораблев! Да, у меня нет доказательств, что «Рено» увели вы, но я нутром чувствую, что не обошлось тут без вас! Понятно? У меня на вас нюх, хороший такой нюх! И я знаю, что это ваша работа. Знаю, но пока не могу доказать. И у меня нет пока что оснований превратить задержание в арест, но я вас и не держу. Идите! Идите, если за собой ничего не числите. Но если «Рено» взяли вы, то скоро КПЗ покажется вам раем небесным. Не-ет, я вам не угрожаю. Я вообще вас пальцем не трону, я в стороне буду. Другие, другие заинтересуются! Просто если бы вы сейчас признались, я оформил бы вам явку с повинной, машина была бы возвращена… гм… родственникам покойного владельца, а вам зачлось бы содействие следствию… ну и получили бы по чуть-чуть.

– Но если мы не брали ее? Не брали!

– Будете говорить это, но уже не мне. Моя докладная записка пойдет наверх, а уж там распорядятся.

Микиша нерешительно скосил глаза на Максима Максимыча. Грузинов, опытный спец, перехватил этот предательский взгляд и плавно похлопал ладонью по столу. Его голос был вкрадчив:

– Может, у тебя, Хрущев, есть что добавить к сказанному выше? Или ты присоединяешься к словам Кораблева, что «Рено» вы не брали, и тем самым берешь на себя ответственность за неправду и возможные последствия? А-а… Никифор?

Микиша кашлянул. Максим Максимыч свирепо подтолкнул его в колено под столом: не смей!

– Ну, Никифор… – нажал голосом Грузинов.

– Мы не брали, – выговорил пискляво, как обычно, Микиша. – Нет… мы не брали «Рено», гражданин следователь.

– Да и что же мы, не люди, что ли, чтобы собственного одноклассника обворовывать? – облегченно произнес Костюмчик. – Мы и не знали, про какую машину «Рено» вы говорите. Мы, гражданин следователь, в самом деле завязали.

И Максим Максимыч «предъявил» следователю Грузинову невинный взгляд своих широко поставленных серых глаз.

– Хорошо, – после некоторой паузы отозвался тот, – очень хорошо. Только последний вопрос, Кораблев. Что во всей этой ситуации главное? Тебе известно?

– Так точно! – почти весело произнес Максим Максимыч. – Известно. Главное – чтобы Костюмчик сидел.

– Заучил. Но на этот раз ты немного ошибся, Кораблев. В данном случае костюмчик не будет сидеть. Ни в тюрьме, ни на тебе, Кораблев. В костюмчике в гроб кладут, а тебе могила может не светить. Пропадешь по методу сельхозудобрений: распылят по площади в несколько гектаров. Кстати, то же самое касается и тебя, Хрущев.

– Но, товарищ следователь, я…

– Ты что-то хотел сказать?

Микиша поник под двойным обстрелом взглядов: яростным – Максима Максимыча и пронизывающим, пытливым – Грузинова. Он заерзал на стуле и ответил:

– Да я так… ничего.

Грузинов откинулся назад и, не глядя на дружков, ровным голосом произнес:

– Ну так пошли вон. Оба. Если успеете позвонить и чистосердечно раскаяться, то честь вам и хвала. Если успеете…

Глава 4

– Любезный следователь, однако, – сказала я, заслушав братца до этого момента. – Что касается убийства Косинова, то я, конечно, о нем слышала. Дело в самом деле громкое, и, судя по ряду косвенных признаков, «глухарь» редкостный. Повиснет только так! Значит, ты полагаешь, Макс, что Грузинов хотел раскрутить тебя на чистосердечное из соображений улучшения графика раскрываемости?

– Нет, – глухо ответил тот. – Теперь я так не думаю.

– Понятно. Появились новые обстоятельства. Иначе бы вы оба сюда, в Тарасов, не явились так скоропостижно.

– Вот именно.

– И что же случилось? Наверное, вмешался тот самый Кашалот?

Микиша и Максим Максимыч одновременно вздрогнули.

– А ты откуда знаешь?

– Ну ведь вы сами его упоминали, – с некоторой досадой заметила я, – даже перебирали его клички. Не думаю, что вы делали это ради того, чтобы повеселить меня или самим повеселиться.

– Веселого мало, – буркнул Микиша.

– Да уж, веселого мало, – за ним повторил Максим Максимыч. – Микиша, наливай. Тут вот какое дело, Женька. В общем, когда мы приехали обратно в Ровное, нас там уже ожидали. Ожидали люди Кешолавы. О том, кто они такие, мы узнали не сразу. Хорошо еще, что они дядьку моего не застали дома. Тот пошел в гости к Антону Кузьмичу, а то время, какое он у Кузьмича гостит, удивительным образом с запоями совпадает. Так что он в гости меньше чем на неделю и не ходит. Первый раз в жизни запой оказался полезным для здоровья.

– Я, между прочим, предлагал не ездить в Ровное, а пойти ко мне, – сказал Микиша.

– Не бубни, а наливай. К тебе пойти… Наверняка нас ждали по всем адресам. Эта скотина Грузинов, наверное, не так просто предупреждал. Мне даже показалось, что он советует нам сознаться… м-м-м… из симпатии, что ли, – выдавил из себя Максим Максимыч. – Грузинов-то по-своему неплохой человек, хоть и гнида ментовская. И на зону он нас с Микишей конопатил только по делу.

– Это верно, – сказал Микиша. – Но все равно ты Грузинова не отбеливай. Ты его за одну фразу: «Главное – чтобы Костюмчик сидел!» – должен невзлюбить.

– А кто тебе сказал, что я к нему нежные чувства питаю? – огрызнулся Максим Максимыч. – Ничего подобного. Что я, дурак, что ли, или стукач ссученный?

– Мальчики, спокойно, – остановила я, – вы свою лагерную лексику приберегите для более подходящего случая. Или запишите на бумажечке и передайте кандидату словесности Антону Кузьмичу, раз уж он так любит ворошить пласты великого и могучего… Вы отвлеклись. Так что сказали вам люди Кешолавы?

– А ничего особенного они нам не сказали. Сначала отколошматили как следует, – мрачно сказал Максим Максимыч. – Технично так били, без следов.