Марина Серова - Тайная комната антиквара Страница 9

— Если вы не против, я бы хотела взять ваши координаты на тот случай, если вдруг возникнет что-нибудь срочное. У вас есть мобильный телефон?

— Да, пожалуйста.

Гиль продиктовал мне номер, и я записала в свой блокнот. Ну, вот и прекрасно. Теперь можно будет созвониться как-нибудь на досуге и без лишних свидетелей поговорить о такой интересной деятельности, как тайное ростовщичество.

Я распрощалась со своими новыми знакомыми, которые решили еще немного посидеть в кафе, чтобы выпить по чашечке кофе и поговорить о своих делах, и вышла на улицу.

Обдумывая только что состоявшееся интервью, я понимала, что оно получилось не слишком удачным. Агент явно не хотел говорить по существу дела, и если так же поведут себя и оставшиеся двое близких знакомых Шульцмана, шансы мои на поиск нефинансового мотива будут очень невелики.

Я понимала, что отчасти такая несловоохотливость объяснялась тем, что моим собеседникам с первых слов становится известно, кто я и с какой целью обратилась к ним. А если человек знает, что у него пытаются что-то выведать, у него сам собой закрывается рот, даже если он имеет дело с лицом неофициальным. Но подобраться к знакомым Шульцмана как-то иначе я не могла. Ведь в этой среде все всех знают, и в каком бы образе я ни явилась перед ними, я в любом случае буду человеком со стороны, и никто не будет говорить со мной. Поэтому мое появление с подачи Веры было еще не самым худшим вариантом.

Приехав домой, я первым делом приготовила кофе.

Устроившись на кухне с сигаретой в одной руке и чашкой кофе в другой, я принялась размышлять о том, что же явилось итогом тех двух направлений моих действий, которые я сегодня разрабатывала.

Беседа с Мельниковым дала весьма интересные сведения о ростовщичестве, но и поселила во мне очень серьезные сомнения. Сейчас, на досуге, я снова начала колебаться, правильно ли я поступаю, что иду на поводу у Веры и пытаюсь искать какие-то другие мотивы, когда финансовые говорят сами за себя.

Но тут я вспомнила, что беседа с Гилем, хотя и не дала почти никаких конкретных фактов, все-таки указывала на некоторые другие плоскости, в которых тоже мог располагаться мотив. Хотя бы та же подлинность проданных вещей. Конечно, антиквар всегда мог отговориться тем, что, мол, вы у себя вещь неизвестно сколько держали, могли сами двадцать раз ее подменить, а теперь мне обратно приносите и говорите, что я продал вам подделку. Да, он вполне мог так сказать и, в общем-то, был бы прав. Особенно если он и в самом деле продал этому человеку подлинник. Но сам-то покупатель не может не знать, что именно у него в руках — вещь, купленная у антиквара, или вещь подменная. И если его претензии справедливы, то…

Нет, думаю, пока рано говорить, имеют ли смысл поиски нефинансовых мотивов в этом деле или не имеют. Пока у меня еще слишком мало данных. А значит, нужно, времени не тратя даром, начинать собирать эти данные со всей возможной интенсивностью. Вот завтра, например…

Тут зазвонил телефон.

— Танюша? Это Володя. Звоню, чтобы предупредить тебя: сегодня не смогу приехать. У меня тут одно дело в Покровске, закончим очень поздно, а возможно, и завтра еще придется заниматься, так что я переночую здесь, в гостинице.

Новость была не очень приятной, но, с другой стороны, мне и самой завтра нужно было рано вставать, а учитывая, что я сегодня не выспалась, думаю, следует расценивать происходящее как шанс наверстать упущенное.

Недолго думая, я решила использовать свой шанс и завалилась спать.

Глава 4

На следующий день в восемь утра я уже стояла перед входом в наш городской морг, как лист перед травой.

Андрюша не обманул: о моем появлении там уже знали и без всяких лишних препон допустили меня к осмотру трупа антиквара.

Не без внутреннего содрогания я взглянула на человека, которого совсем недавно видела живым. Но на этот раз ничего особенно страшного мне увидеть не довелось. Учитывая способ убийства, внешность антиквара почти не изменилась, только лицо покрылось характерными пятнами, какие бывают при смерти от удушения. Все остальное было в порядке, на теле не имелось никаких дополнительных следов или отпечатков, которые могли бы указывать на борьбу или сопротивление, из чего я сделала вывод, что нападение для антиквара явилось полной неожиданностью и смерть наступила достаточно быстро.

Я приступила к осмотру шрама. Узкая багрово-фиолетовая полоса, пересекавшая шею, красноречиво свидетельствовала о том, что удавка, как и говорил Мельников, была очень тонкая и, разумеется, крепкая, если, испытывая такое напряжение, не порвалась. Багровая линия, проходившая в середине фиолетовой, говорила о том, что в процессе удушения веревка настолько врезалась в шею антиквара, что разрезала кожу, и именно этим объясняется багровый след. Очевидно, это была кровь, выступившая в месте пореза.

И хотя количество этой крови было совсем не таким обильным, чтобы ею мог испачкаться убийца, все-таки на веревке она должна была остаться, поэтому я сковырнула несколько запекшихся капель и положила их в небольшой полиэтиленовый пакетик для улик. На всякий случай.

Впрочем, если окажется справедливым предположение Андрюши и выяснится, что это не веревка, а леска или какая-нибудь изолированная проволока, тогда взятый мною образец окажется бесполезным. Ведь и леску, и проволоку очень легко помыть, избавившись тем самым от неопровержимой и, возможно, единственной улики.

С такими не очень-то оптимистичными мыслями я поблагодарила персонал за предоставленную мне возможность и неторопливо направилась к своей машине, на ходу раздумывая о том, как же могло быть совершено это убийство.

Совершенно очевидно, что, как правило, Шульцман передвигался по городу на машине, по словам Веры, у него даже был свой шофер. Кроме того, учитывая специфику его деятельности, он почти всегда находился в чьем-нибудь обществе. Клиенты, агенты, эксперты — все это люди, с которыми он должен был ежедневно встречаться, чтобы эффективно вести свое дело. То есть, другими словами, застать его где-нибудь одного и без свидетелей было не так-то просто. А для того, чтобы совершить свое черное дело, преступнику нужно было, чтобы Шульцман был именно один и без свидетелей.

Конечно, если предположить, что это являлось обычным хулиганским нападением, тогда можно было бы говорить о том, что все произошло случайно. Зашли ребята в подъезд покурить, глядь — а тут дядька солидный идет, ну и решили деньжатами разжиться.

Только вот из карманов-то ничего не взято — вот загвоздка! Ни деньги, ни телефон. Да и район, где проживали антиквар с женой, по словам Веры, довольно тихий.

Что ж, выходит, версия о хулиганском нападении отпадает. Значит, убийство было продуманным и заранее спланированным, и, каков бы ни был его мотив, прежде чем совершить его, убийце требовалась некоторая предварительная подготовка.

Ведь наверняка не было случайностью, что антиквара подкараулили именно в тот день, когда он возвращался с вечеринки. Момент был просто идеальным: и позднее время, и малолюдный, тихий район, и то, что антиквар вошел в подъезд без сопровождения, — все как нельзя лучше складывалось для убийцы. Но чтобы поймать такой идеальный момент, нужно было…

Действительно, что же для этого было нужно?

Я села в машину и, закурив сигарету, поняла: для этого требовалось либо постоянно общаться с антикваром и быть в курсе всех его дел, либо какое-то время очень внимательно следить за ним.

Если следовать первому предположению, то убийцей вполне мог оказаться кто-то из ближнего круга. Тот же самый молчаливый господин Гиль. Или родственники. Хотя Вера и была категорически настроена против подобной версии, но, как хотите, для нее имелся очень существенный мотив. И причем именно финансовый.

Что же касается второго предположения, то в этом случае убийцей мог оказаться кто угодно. И единственную слабую надежду найти этого «кого угодно» давало только одно обстоятельство. Если этот человек — не профессиональный шпион, то, осуществляя постоянное наблюдение за антикваром, он где-нибудь да должен был засветиться. Но как мне определить — где именно? Опросить всех жителей города Тарасова? А не встречалась ли, мол, вам вот в таком-то районе некая подозрительная личность?

Да, перспектива не слишком радужная. Но, впрочем, унывать мне пока рано. Сейчас я вовсе не в том положении, когда можно говорить, что дело зашло в тупик. Передо мной, наоборот, лежит даже слишком много направлений, по каждому из которых необходимо предпринять незамедлительные действия. Этим мы, пожалуй, и займемся.

И тут мне пришло в голову, что, в отличие от убийцы, сама я совершенно не в курсе того, каков был обычный распорядок дня антиквара и как вообще протекала его жизнь. А ведь это сведения не такие уж и второстепенные, если именно на этом строились все замыслы злодея.