Сергей Громов - Записки важняка Страница 9

Поэтому я решил проверить в городской милиции, кто в ту ночь был доставлен в отделение из числа пьяниц, воров, хулиганов и вообще подозрительных лиц. Мне принесли целый список. Однако ничего стоящего в нем на первый взгляд я не обнаружил и допросил бывшего мужа Духониной. Судя по всему, он перенес ее смерть тяжело.

Дело приобретало затяжной характер. Надо сказать, что именно в эти дни весь мир рукоплескал Юрию Гагарину, который впервые шагнул в космос. Все газеты, радио- и телепередачи были заполнены сообщениями об этом историческом событии. Признаюсь, на фоне этого вся моя работа показалась мне обыденной и малопривлекательной. Мой интерес к делу даже поубавился.

Вот почему я возвратился в Ашхабад, где предстояло объявить Мягкову и его адвокату об окончании следствия, ознакомить их с материалами дела, рассмотреть их ходатайства, если только они не пожелают приберечь их до суда, и, составив обвинительное заключение, направить дело в суд.

Однако Мягков, знакомясь с материалами дела и дойдя до списка тех, кого доставили в городское отделение милиции в ночь преступления, вдруг обратил внимание на некоего Манзырева и тут же вспомнил, что сидел с ним в одной камере и тот, с виду парень здоровенный, все хлюпал носом, переживал. Он был солдат автобазы, что рядом с вокзалом. От него Мягков услышал, что тот вместе с другим солдатом ходили в самоволку, пьянствовали, переоделись в гражданское и вышли в город погулять, но потеряли друг друга. Милицейский патруль задержал вначале Манзырева, а потом и его дружка.

- Зачем вы мне это рассказываете? - удивился я.

И тогда Мягков меня огорошил:

- Я слышал, что на рубашке этого напарника была кровь. Вроде как он подрался и кого-то камнем ударил.

От таких его слов я застыл в изумлении, а адвокат оживился, сразу уловив значение слов Мягкова.

Заявление подозреваемого, при всей его неопределенности, можно было расценить лишь с позиции вновь открывшихся обстоятельств, требующих проверки. Я вынес постановление о возобновлении следствия.

Так я вновь появился в Кизыл-Арвате.

В книге регистрации задержанных нашел солдата, который ходил с Манзыревым в самовольную отлучку. Им оказался рядовой Евтух.

Среди документов штаба я разыскал материалы. Самовольщиков допрашивал офицер-дознаватель. Оно было проведено весьма формально, но только я нашел то, что мне было нужно. Дознаватель спросил, каково происхождение пятен крови на рубашке Евтуха. В ответ услышал:

- По пьянке кого-то ударил камнем.

Дознаватель оставил этот ответ без внимания. В конечном счете у Манзырева и Евтуха все обошлось без особых последствий.

К этому моменту допросить дознавателя Манзырева и Евтуха я не мог: капитан Петров убыл для прохождения дальнейшей службы в Ташкент, а Манзырев и Евтух были демобилизованы. Манзырев уехал по месту своего призыва в армию, в совхоз "Каракум-канал" Марыйского района Туркменской ССР, а Евтух - в Алма-Ату к родственникам. И мне ничего не оставалось, как последовать за ними.

В тот же день я вылетел в Ташкент, где без особого труда разыскал капитана Петрова. Капитан оказался человеком разговорчивым и контактным. Он все хорошо помнил. Однако, к моему огорчению, ничего нового сказать не мог. Об убийстве Духониной он ничего не слышал.

Не солоно хлебавши я отправился в Ашхабад, а отту да - в город Мары.

В совхоз "Каракум-канал" я добирался на вездеходном "газике", который мне любезно предоставили в местной прокуратуре. Вопреки моему ожиданию, до совхоза добрались мы довольно скоро. Он встал на нашем пути внезапно, как видение. Со своими стандартными одноэтажными домиками, возле которых стояли какие-то дорожно-строительные механизмы, трактора, экскаваторы, бульдозеры, грузовые автомашины.

На этот раз мне повезло. Бригадир тракторной бригады Алексей Манзырев, широкоплечий крепыш, со своими людьми был задействован на каких-то ремонтных работах и оказался на месте.

К моему появлению он отнесся спокойно и откровенно рассказал обо всем: о самовольной отлучке из части, о выпивке в доме известного им местного жителя, о их переодевании у него же в гражданскую одежду, об уходе в город, где он и Евтух, оба пьяные, потеряли друг друга. Я его слушал, не перебивая. Манзырев рассказал, что еще на гауптвахте переговорил с Евтухом и тот ему признался в том, что натворил в ту ночь. Где-то на окраине города он случайно встретил какую-то женщину, как видно, тоже пьяную, попытался ее свалить, но она стала сопротивляться. Евтух, обозленный этим, поднял с земли камень и ударил ее по голове. Испугавшись, он убежал. Что стало с той женщиной, Евтух не знал. Но все обошлось без неприятностей, и на допросе у дознавателя Евтух как-то вывернулся.

Понятно, что после таких показаний Манзырева мне необходимо было найти Евтуха. И я отправился в Алма-Ату.

Домашний адрес Евтуха у меня был. Однако меня поджидало полное разочарование. Евтух перебрался на постоянное место жительства в город Джалал-Абад Киргизской ССР, к самой границе с Китаем.

Самолетом я долетел до Фрунзе, а оттуда на наземном транспорте прибыл и в город Джалал-Абад.

Только и здесь меня постигла неудача. Евтух подался в город Ош, до которого, правда, было сравнительно недалеко.

Город Ош встретил меня совершенно безоблачным небом, узкими улочками, наглухо прикрытыми широколистными высокими деревьями, не пропускавшими горячих лучей солнца. Я уже знал, что Евтух устроился водителем рефрижератора в местной торговой организации по перевозке разных грузов на дальние расстояния. Но мне опять не повезло: Евтух пару дней назад отбыл с грузом в город Хорог, на Памир.

Кто в своей жизни не отваживался предпринять поездку в горы, тот начисто лишен всякой возможности увидеть с заоблачных высот дикую красоту бездонных пропастей, почти наглухо замкнутых ущелий, а также горных отрогов с реденьким лесочком, своими корнями вцепившимся в замшелые валуны.

Наш автобус перед завершающим подъемом натруженно хрипел и чихал, порой останавливался и двигался вперед рывками, с трудом преодолевая все новые и новые повороты дорожного серпантина.

В Хороге я разыскал Евтуха довольно быстро. Пораженный моим появлением, он долго не запирался и свою вину признал.

Оказалось, что в ту памятную ночь, будучи пьян и потеряв Манзырева, он забрел черт знает куда. Внезапно увидел какую-то женщину, тоже, как видно, пьяную. Он на нее напал. Она стала яростно сопротивляться. Вот тогда, обозленный этим и совершенно неожиданно для себя, он и нанес ей несколько ударов по голове камнем, подвернувшимся под руку.

Об аресте какого-то Мягкова, заподозренного в убийстве пьяной женщины, Евтух ничего не слышал, как не знал и его самого.

На следующий день я вместе с ним (в наручниках и в сопровождении вооруженного конвоира-милиционера) вылетел рейсовым самолетом в Душанбе, а оттуда - в Ашхабад.

Там я освободил Мягкова по своему постановлению о прекращении в отношении его дела, за отсутствием в его действиях состава преступления. В следственный кабинет он явился сумрачный, сопровождаемый своим адвокатом, и молчаливо уставился на меня. Я выложил на стол свое постановление и предложил с ним ознакомиться.

Что произошло после того, трудно передать словами. Мягков, испуганно озираясь и тяжело дыша, буквально рухнул на стул. А его адвокат, будто благополучно решилась его собственная судьба, все восклицал:

- В моей практике это единственный случай, когда следователь приложил столько усилий только для того, чтобы вызволить обвиняемого из беды!

Потом состоялся еще один допрос Мягкова в качестве свободного человека.

И лента прежних его показаний как бы стала уже раскручиваться в обратном направлении. Я его спросил:

- Скажите, это правда, что весь вечер в то воскресенье вы провели в кафе парка железнодорожников, где Духонина за общим столом сидела недалеко от вас?

- Все так и было.

- Вы из парка железнодорожников Духонину пошли провожать?

- Пошел.

- Во дворе у нее вы как себя вели?

- Это тошно и вспоминать. Все было так, как показали ее соседи по дому.

- Вы к Духониной приставали?

- Приставал.

- Лицо она исцарапала вам?

- Она сопротивлялась. Дело мужское, полез к ней силой.

- Обнаруженные во дворе у них на лавочке шляпа и расческа когда там были забыты?

- Я забыл их, собираясь уйти домой. Это было уже поздно ночью, в понедельник.

- Каким образом ваша сперма могла попасть к вам на брюки костюма и на ее платье?

- Эти брюки были на мне. И когда я к ней приставал, то не сдержался и...

- Как Духонина снова оказалась на улице?

- Увязалась проводить меня домой. Ведь я еле держался на ногах.

- И проводила?

- Только до поворота у дровяного склада.

- Почему избрали дорогу в направлении топливного склада?

- Для меня это самый короткий путь. О том, где я жил, Духонина хорошо знала.