Сэм Льювеллин - Расчет вслепую Страница 9

— Прежде чем доберемся, есть ли у кого-нибудь вопросы?

— Некоторые подробности относительно «Аэ», пожалуйста, — сказал Брин.

— Это копия «Эстета». То же число часов на плаву, та же конструкция и оборудование, включая рулевое управление. Я хочу, чтобы вы как владельцы...

— Потенциальные владельцы, — подчеркнул Миллстоун, сердито заерзав на сиденье.

— Как потенциальные владельцы увидели сами работу системы. Естественно, Гектор расскажет об этом читателям.

— В радости и в горе, — сказал Поллит и захихикал.

Глава 8

Возвращение на яхту, которую вы сами построили, вызывает странное чувство. Вода стояла высоко, и «Аэ» была пришвартована у причала — огромный серый ивовый лист из пластика на фоне грязно-зеленой воды Кинсейла. Палуба гоночной яхты почти плоская. В кормовой части — кокпите — длинная щель глубиной в половину человеческого роста и трап с расположенными по бокам втулками лебедок, на которые наматываются фалы и шкоты, управляющие парусами. Внизу — каюта с маленьким камбузом, радио— и навигационная аппаратура, десяток складных коек из нейлоновой ткани, натянутой на алюминиевые трубки, множество чехлов для парусов. Одной какой-нибудь деталью больше или меньше, а так все гоночные яхты имеют одинаковое устройство.

Салли совсем притихла, когда сошли вниз, сложили снаряжение и вернулись на палубу. «Аэ» была копией «Эстета», все это напоминало моей невестке то, что лучше было бы забыть.

Просероу пришел, чтобы проводить нас и еще дать рукам возможность пройтись разок по Джорджии. Это был высокий, мрачноватого вида человек с холодными глазами и наглядным свидетельством о любви к выпивке — красным носом.

Стоя на палубе, с руками, засунутыми в карманы, он объявил:

— Ну, я скажу, вы ведь знаете маршрут. Так не сломайте ее, голубушку. Мы проверили систему управления позавчера, на верфи Хегарти.

Вымолвив это, он спустился по железному трапу на причал.

Мотор заурчал, и «Аэ» медленно отклонилась. Затем она подхватила носом приливную волну, развернулась и направилась в сторону открытого моря. Ее фалы шлепались о металл мачты. Ветер попытался пробраться под носовую часть и развернуть яхту. Она слегка накренилась на зыби. Прошло двадцать минут, прежде чем мы добрались до последнего буя в конце фарватера. Указатели скорости и направления ветра показывали: 26 узлов, юго-запад. Ветер гнал низкие серые массы облаков через горб Олд-Хеда у Кинсейла в трех милях отсюда и прочерчивал полоски пены на тусклых волнах Атлантики.

Скотто обвел фалы вокруг лебедок на рубке и поставил грот и геную[26]. Я передал штурвал Арчеру. Наверху ревели невыбранные паруса. Я намотал на лебедку шкот генуи и выбрал слабину. Парус сильно натянулся. Я провернул лебедку, Скотто, напрягшись, выбрал грота-шкот, и Арчер чуть-чуть подал штурвал вправо. Ветер резко ударил справа. «Аэ» нырнула левым леером в мутную Атлантику и рванула вперед.

Крупное лицо Фрэнка Миллстоуна от холода стало фиолетовым. Он отправился вниз и вернулся в желтом водонепроницаемом костюме. Другие уже давно надели их. Острый нос «Аэ» встретит первые волны океана за маяком, стоявшим на макушке Олд-Хеда. За кормой неслись брызги, и я услышал, как засмеялась Салли.

«Аэ» шла так круто к ветру, как это вообще возможно. Маяк приближался.

— Давай мне, — сказал я Арчеру. Он отошел в сторону. — Держитесь крепче!

В течение следующего часа я управлял «Аэ» и заставил ее потрудиться вовсю. Сначала мы прошли мили две в открытое море. Затем, ускоряя ход, приблизились к подножию Олд-Хеда. Обычно около этой горы вода бурлит очень сильно, а сегодня ветер шел против приливной волны, вздымая неистовые короткие волны. Скотто и я бросили «Аэ» на них, и яхта с шумом падала, поднимая пласты воды, пассажиры закрыли глаза, но держались. Наконец, когда мы уже миновали Хед, я повернул лодку в сторону моря, и Скотто поставил большой спинакер[27]. Луч солнца распорол облака и осветил зелено-оранжевое пузо паруса. Блестящие вееры воды вырывались из-под носа лодки и сверкали радугой. Стрелка прибора прыгала вверх и вниз вокруг отметки 18 узлов.

Салли ослепительно улыбнулась. Она ткнула Гектора под ребро и сказала:

— Опишите это.

Гектор перегнулся через борт, его вытошнило. Фрэнк Миллстоун покачал головой, ухмыляясь. Арчер подмигнул. Следующая волна прошла под кормой.

— Это еще не все, — сказал я. — Скотто, разверни нам геную номер четыре.

Брызги от следующей волны выбились тонкой струёй из-под носа, когда Скотто сражался с парусом. Спинакер опустился. А за ним начали расходиться облака, обнажая неровно очерченные куски голубого неба. Анемометр[28] показывал 25 узлов. Когда я повернул штурвал и привел «Аэ» к ветру, сильно натянутые снасти завизжали. Вода стала захлестывать палубу — не легкие свистящие капли подветренного галса[29], но бушующие волны Атлантики, когда «Аэ» сунула нос в быстрину. Впереди показался маяк.

— Прокрутим все действие еще раз, — сказал я. — Маяк — это Зубья. Мы огибаем их.

Миллстоун, Брин и Арчер разрывались на части, наблюдая одновременно за мной и за пенистыми утесами Олд-Хеда в двухстах ярдах от нас. Они знали, что «Аэ» проделывает в точности то же, что «Эстет» за несколько секунд до конца. Поллит, кажется, тоже сообразил, поскольку ему опять стало плохо. А Салли... ну, в общем, я не смотрел на нее. У нее было хорошее воображение, и она, вероятно, представляла себя на месте Хьюго.

«Аэ» ныряла в волны, подпрыгивая. Маяк приближался.

— Спокойно, — сказал я.

Большая волна прошла под лодкой, я почувствовал, как судно поднимается. Ветер трепал нас, стрелка анемометра подошла к отметке 30 узлов. Мы находились близко к Хеду, и я мог различить отдельные пучки водорослей, выброшенных на утесы. Гектор отвернулся, и его снова вывернуло.

— Она прекрасно справляется, — сказал я, — никаких проблем.

— Это чертовски глупо, — сказал Миллстоун. — Тогда ведь не было такого, правда? Не пора ли повернуть назад?

Брин мягко сказал:

— Я нахожу это чрезвычайно интересным.

Глаза и конец его сигары пристально смотрели на меня — три темных пятна, приводящие в замешательство. Маяк находился на траверзе[30].

— Уваливаемся под ветер... — сказал я.

Но фразы не закончил. «Аэ» заскользила по скату большой волны. Штурвал сильно рвануло. Потом почувствовалась легкая тряска. А затем все смешалось.

Паруса начали развеваться и хлопать, нос рванулся вверх и кругом, став в левентик[31] — прямо против ветра. «Аэ» отклонилась на 45 градусов. Поллит шлепнулся на палубу кокпита, и я увидел широко открытый от удивления рот Миллстоуна — как бы отдельно от лица, от всего тела, рот очутился в воде и вновь появился, изрыгая воду. Брин стоял на одном колене, норовя подняться, но крен сшиб его. Последовал жестокий удар, голова столкнулась с лебедкой, и я увидел, как Скотто поймал Брина за лодыжку, завернув собственную ногу вокруг мерной стойки удивительным движением, напоминающим осьминога, успев удержаться, когда борт уходил под воду. Руки Джорджии обхватили лебедку так, что скорее можно было вырвать руки из тела, чем разжать ее ладони. Арчер покачнулся, ухитрился сохранить равновесие и остался на ногах как теннисист, ожидающий нового удара. Салли вцепилась в мою талию, ее волосы отбросило прямо мне на глаза.

Я слышал смутный вой, он исходил не от моря. Это были голоса людей, охваченных паникой. Но я ничего не мог поделать. Передо мной маячило орущее лицо Миллстоуна с красными глазами, синими венами. «Аэ» качнулась назад, затем вновь в подветренную сторону. Но я ведь ничего, ничего не мог сделать, только крутить штурвал — налево, направо, — думая: вот она, чертова рекламная поездочка.

Лицо Миллстоуна возникло опять. На этот раз я смог его услышать.

— Что ты делаешь? — ревел он.

Я проорал так, чтобы и другие могли слышать:

— Это управление! Оно вышло из строя!

Глава 9

На секунду наступила полная тишина, словно я заставил море смолкнуть и дать всем услышать мое сообщение. Арчер воскликнул:

— Бог мой!

Затем Миллстоун принялся вопить, и Поллит тоже, их шумные протесты достигли новой и более острой грани, когда взгляды оторвались от яхты. Теперь все видели высокий темный утес в пятидесяти ярдах с подветренной стороны. Наверное, каждый подсчитывал, сколько времени потребуется нам, чтобы врезаться в скалу. И видимо, пришли к одинаковому заключению.

Поллит, упав на колени, завыл. Ему последовал Миллстоун. Я рявкнул:

— Заткнитесь вы, бабье, — и ударил по стартеру мотора. Ничего не произошло.

Арчер и трое остальных явно уже приготовились к гибели.

— Успокоиться всем, — приказал я. — Арчер, выбери шкот грота.

Я не хотел, чтобы мои пальцы примерзли к штурвалу. Шум от волны, бьющей в утес, перерос в глухой ошеломляющий грохот. Я сделал над собой невероятное усилие. Сердце вновь начало биться, как положено, и колени перестали дрожать.