Павел Генералов - Война олигархов Страница 9

— Пичугин? Что–то я не заметил, — удивился Морозов, приоткрывая супницу. Запахло рыбой. — Похоже, сегодня уха.

— Уха — это я уважаю.

— Так говоришь, странный?

— Небритый какой–то, — усмехнулся Покусаев, разливая половником уху в глубокие тарелки.

— А-а! — протянул Морозов. — Так это он усы отращивает. Как только майора получил, так сразу и начал. Это он не иначе, как с тебя решил себя делать. Но что–то они у него не особо растут.

— Ну ничего, — довольный Покусаев тщательно пригладил свои собственные, непревзойдённо–пышные будёновские усы, — как раз к генеральскому званию, глядишь, и вырастит.

За ухой последовала гречка со свиной отбивной, а вот вместо столовского сока генералы опрокинули по пятьдесят коньячку.

— Ну-с, теперь о деле, — Монстр Иванович проводил взглядом официантку, убравшую остатки скромного обеда. — Давай сразу по Пекарю.

— Всё, как говорится, в лучшем виде. Комар носа не подточит, — Покусаев довольно пожевал губами. — Наши люди сработали без сучка и задоринки. Сбросили нужную информацию «синим». А уже те не преминули воспользоваться и поторопиться. Тем же днём всё и провернули. Умер дома. Милиция и прокуратура квалифицируют всё как заказное убийство. Грешат на очередные разборки между бандитскими кланами. Что и вправду недалеко от истины. Так что всерьёз никто в этом дерьме копаться не будет. Кому он нужен, этот Пекарь?

Монстр Иванович кивнул, соглашаясь, и закурил папиросу. Покусаев пригладил лысину, слегка запотевшую от сытного обеда. Через пару крепких затяжек Морозов потушил папиросину, и ободряюще улыбнулся:

— Это хорошо, что всё так чисто вышло. Раскрытый агент — что использованный презерватив. А что же Сидоров со товарищи? Георгий, понимаешь, победоносец и его команда… Что на них поднакопили в этой связи?

— Записи разговоров, оперативная съёмка, карта контактов с устранённым объектом, — загибал трудовые пальцы Покусаев. — Всё чин по чину. Если понадобится, и оружие найдётся подходящее, и свидетели.

— Так что, Фёдор Ильич, ежели что не так начнёт развиваться, у нас найдётся, что им предъявить для лучшего человеческого контакта?

— Предостаточно, Юрий Иваныч. Сидоров более многих был заинтересован в устранении Пекаря. Так что, ежели что, то у нас будет возможность наехать на них по полной программе. Устроим показательный вызов в прокуратуру. На такой крючок не то что щуку, угря подцепить можно.

— Ну, прям уж и угря? — усомнился Морозов, но всё же согласился: — Ну, хорошо. Продолжайте к сидоровской команде присматриваться повнимательнее. А то всё не слава богу: убрали Смолковского, так теперь Чуканов что–то чудит — святее папы Римского быть пытается, не заигрался бы… Похоже, что скоро ребяток придётся приспосабливать для более интересных во всех отношениях ролей. Возможно даже первого плана.

Монстр Иванович кивнул на стол и Покусаев, понимающий шефа с полужеста, тотчас налил ещё по пятьдесят.

— Хорош! — выдохнул Морозов и, закурив по новой, вернулся к деловому разговору. — Тут ведь вот что, Фёдор Ильич. Нефтяной передел снова разгорается, как пионерский костёр. Мёдом там, видать, намазано. Так что нам вскоре могут понадобиться свежие силы. На места павших бойцов. Сидоров у меня аккурат в прикупе, — и генерал хлопнул ладонью по столу так, что звякнули рюмки.

— Чер–рви козыр–ри! — в масть подтвердил последнюю мысль Монстра Ивановича проснувшийся Карлуша. Хотя, похоже, он не спал, восседая на сейфе, а прислушивался к генеральскому разговору, чтобы вовремя вставить своё веское словечко. Слово ворона. Клюв даю на отсечение.

Глава четвёртая. Банкиры тоже ошибаются

2 октября 1998 года

Уже больше трёх месяцев Артур Викторович Чуканов мотался между столичным градом Москвой и Нефтесеверском, столицей бескрайних владений нефтяной компании «Севернефть».

Президентом «Севернефти» Чуканов был назначен указом Президента страны.

Родина сказала:

— Надо!

Чуканов ответил:

— Есть!

Назначение выглядело довольно странным, так как компания после залогового аукциона, в котором победу одержал «Хронотоп» Смолоковского, стала практически частной. Государству принадлежало лишь порядка тридцати процентов акций, что, естественно, не давало права любому госчиновнику принимать столь кардинальные решения.

Но ведь в нашей стране и по сию пару правит не формальный закон, а право сильного. Что особо убедительно при том, что ведь ни одна сволочь открыто не возмутилась назначением «сверху» в частную компанию, хотя многие и шушукались по углам. Но лишь пошуршали. Никто так и не рискнул выступать открыто после столь загадочной смерти олигарха Смолковского, который прежде всё и всех здесь прикрывал. Как оказалось, лишь до поры до времени. Ничто не вечно, а люди, увы, смертны. Иногда внезапно смертны.

Сам Артур Викторович принадлежал к породе старых опытных служак. Уверенный, сильный, крупный, с крупными же чертами лица, он годился бы на плакат, если бы не смешной, картошкой, нос. Нос этот был фамильным достоянием Чукановых — и у его отца, и у деда был такой. А теперь вот и сын недовольно морщится, разглядывая себя в зеркало. Наверное, в род Чукановых когда–то затесался хитрющий запорожский казак, из тех, что писали матерное письмо турецкому султану.

Нельзя сказать, что Чуканову чуждо было всё человеческое, но, тем не менее, он привык во главу угла ставить не только личные интересы, как это повелось у новой кровожадной и бойкой молодой поросли русского бизнеса, но и интересы более глобальные. Например, государственные, как бы пафосно это ни звучало сегодня. В первом же своём интервью главным телеканалам он заявил:

— В «Севернефть» я иду наводить элементарный порядок. Если хотите — конституционный, извините, конечно, за выражение.

А на вопрос бойкой девицы из «Комсомолки»: советовался ли он с кем–то прежде, чем принять назначение, Чуканов вдумчиво ответил:

— Да, конечно. С Бисмарком.

И лишь после наступившей удивлённой паузы снизошёл до объяснения:

— Это мой кот.

Комментаторы всех мастей потом долго со всех сторон обсасывали его слова о «конституционном порядке». Кое–кто даже понимал, о чём на самом деле он вёл речь.

А дело было в том, что «Севернефть», гигант отечественной нефтедобычи, на самом деле находилась на грани глобального краха. Нет, нефть можно было бы добывать ещё немало лет. И обогащать немало людей и целые финансово–экономические структуры. Но какой ценой! Это было всё равно что пустить весь нефтяной фонтан в небо и собирать брызги в подставленные тазики или сжатые ладони. Такой вот вырисовывался экономический эффект. Эффект типа дефект.

То есть, в оборот бралась лишь самая «лёгкая» нефть. Остальное бросалось, ибо требовало предварительных капиталовложений и элементарного обустройства. Нефтяные лужи и озёра заливали тайгу и тундру, уничтожая остатки живого. Техника не ремонтировалась, а бросалась на местах, покрываясь ржавчиной. Работяги при всём при этом получали копейки.

Увидев воочию весь этот пир духа, Чуканов пришёл в ужас. Выпил водки. Разрешил вопросы, связанные с разным собственным бизнесом и засучил рукава.

В самых высоких кабинетах ему гарантировали максимальную поддержку.

— Вам мы доверяем на все сто! — сказал ему Сам, пожимая руку на короткой встрече в загородной резиденции: в Кремле тогда Сам нечасто показывался по причине очередного душевно–физического недомогания.

За новую, порученную ему государством работу Артур Викторович Чуканов взялся рьяно и серьёзно. Что многим, и прежде всего крупным акционерам компании, очень не понравилось. Но что они могли сейчас противопоставить Чуканову кроме выражения недовольства, когда за тем стояли серьёзные люди из Администрации Президента и силовых структур?

Неделю назад в Москве, в головном офисе «Севернефте» на Сретенке прошло собрание акционеров. На котором Чуканов продавил решение о перераспределении прибыли. В ближайшие полгода прибыль должна была пойти не на выплату дивидендов, а на реструктуризацию производства и закупку нового оборудования.

Сразу после собрания, оставив жену и сына в Москве и прихватив лишь клетку с Бисмарком, Чуканов отбыл на самолёте с гордым логотипом «Севернефти» в Нефтесеверск. Руководить возрождением компании к новой жизни можно было только на месте, а не из главной столицы.

Чуканов и на сей раз отказался занять один из особняков, построенных специально для топ–менеджеров компании, он вновь поселился в люксе гостиницы «Север», принадлежащей «Севернефти». Впрочем, здесь всё принадлежало «Севернефти», даже снег, в изобилии падающий с неба. Хотя бы формально.

— Ну что, брат Бисмарк? — спросил он, выпуская из транспортировочной клетки громадного дымчатого кота. — Начнём, наконец, мышей ловить?