Наталья Никольская - Под стук колес Страница 9

Тут как раз подошел троллейбус, который идет прямо до Ольгиного дома. Я посчитала, что это мне знак свыше, и вскочила в него. Будем надеяться, что Ольга выспалась и откроет мне дверь. А если и нет, то ключи от ее квартиры у меня всегда с собой. Открою, растолкаю ее и все объясню.

Ольга была дома. Она даже не спала. Более того, она, оказывается, успела даже съездить к своей проводнице Марине. Она говорила об этом, прерывая свое повествование охами, вздохами и постанываниями. Но только что было дальше, Ольга почему-то никак не могла рассказать.

В квартире царил бардак, словно я и не убиралась здесь сегодня утром. Нераспакованные вещи так и валялись в углу, куда Ольга швырнула их сегодня утром.

– Ты что же, вещи так и не разобрала? – удивленно спросила я.

– Какие уж тут вещи, – слабым голосом ответила Ольга.

Моя сестрица полусидела-полулежала на кровати с ледяным компрессом на лбу, а голова Ольги была обвязана полотенцем. Ступни ног были опущены в тазик с водой. На тумбочке рядом с кроватью возвышалась целая горка лекарств, которые Ольга часто пьет килограммами. Но на этот раз их было что-то уж слишком много.

– Да что случилось-то? – не выдержала я.

– Ох, не спрашивай! – простонала Ольга подобно моему Павлу.

Я и не стала спрашивать, а села рядом и закурила, зная, что Ольга сейчас сама все выложит. Охнув еще пару раз, сестра продолжила повествование. Мне, честно говоря, стало немного не по себе. Что-то в последнее время вокруг нас происходят только криминальные истории. Нас напрямую они не касаются, но если так пойдет дальше…

Ольга была в таких растрепанных чувствах, что я принялась ее успокаивать. Вот ведь тоже: сестра-каратистка успокаивает сестру-психолога, кандидата наук. Ольга часто говорила, что она может помочь кому угодно, но только не себе. Вот уж воистину – чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу.

– Перестань, Оля, – ласково уговаривала я сестру. – Убили человека, жалко, конечно, но ведь ты к ней не имеешь никакого отношения? Ты ее и не знала совсем. Подумаешь, пообщалась в поезде! Если задумываться над всеми убийствами, которые происходят в мире, то никаких нервов не хватит!

Но Ольгу мои аргументы не очень-то убедили.

– Боже мой, что же это такое? – стонала Ольга, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. – Я с ума сойду. Не успеваю я приехать после чудесно проведенного отпуска, как на меня сваливается такое!

– Да с чего ты взяла, что это свалилось на тебя? – искренне удивилась я и затушила окурок в пепельнце, поставив ее на тумбочку. – Каким боком это тебя касается?

– Как каким? – перестала на мгновение стонать Ольга. – Ведь я же взяла у нее деньги и обещала помочь.

Я почувствовала, что если кто и сойдет сейчас с ума, так это я. Стараясь не взорваться, я спросила, очень четко проговаривая каждое слово:

– Ну и что, что ты взяла деньги?

– Я считаю себя теперь обязанной помочь ей, раз не успела их вернуть.

– Да как ты теперь ей сможешь помочь? – все-таки заорала я. – Ей теперь не нужна никакая помощь, ясно? Или ты совсем перестала соображать?

Я молила Бога только о том, чтобы он не лишил меня рассудка.

– Раз я взяла деньги, то теперь должна выяснить, кто ее убил! – заявила Ольга. – Как порядочный человек.

– Нет, ты точно рехнулась! Ты брала деньги за сеанс – так?

– Который не провела! – перебила меня Ольга.

– Неважно! Она дала тебе деньги? Дала! Ты не по своей вине не провела сеанс? Не по своей! Все! Бери деньги и радуйся. Оля, я тебе серьезно говорю.

– Я должна, – с выражением лица как у жены декабриста, твердила Ольга.

Я собрала в кулак всю волю:

– Послушай меня. Только внимательно. Те деньги, что она тебе дала – это хорошие деньги для одного сеанса. Но за расследование это мизерная плата. И ты не обязана его проводить. Если тебя так уж гнетет то, что ты просто так получила эти деньги, то купи на все цветов и отнеси ей на могилу.

– Она говорила, что ее хотят убить, – задумчиво проговорила Ольга, совершенно меня не слушая. – А я не придала этому значения. А теперь все так и вышло. И она кого-то называла сволочью. Надо будет выяснить, кого.

Я поняла, что Ольгу не переубедишь. Значит, нужно постараться переключить ее на что-то другое, более интересное. На что? Да как на что? Ради чего я сюда ехала вообще?

– Послушай, Оля, – в очередной раз призвала я сестру к тому, чтобы она обратила внимание на то, что я говорю. – У меня к тебе интересное предложение.

И я рассказала Ольге Любкину историю.

– Ну как? – спросила я по окончании повествования. – Ничего идея? Двадцать процентов от суммы – это круто! Поделим пополам, и тебе хорошо, и мне нормально.

– Я не знаю, – огорошила меня Ольга.

– Как – не знаю? Тебе что, деньги не нужны?

– Поля, но мы же не профессионалы.

– Однако же тебя это мало заботило, когда ты решила заняться расследованием смерти этой проводницы! А тут тебе предлагают настоящее дело, за хорошую плату! Да та бумажка, которую тебе сунула твой Марина и которая жжет твое сердце – просто тьфу по сравнению с этой суммой!

– Меня не деньги интересуют, – ответила Ольга.

Мне захотелось запустить в нее тапком. С деревянной подошвой. Причем прицелиться в голову.

– А что тебя вообще интересует? – спросила я вместо этого.

– Не груби, Поля, – ответила Ольга.

Тут я не выдержала, и тапок полетел прямо в сестру. Попал он прямо в повязку на голове, отчего она сползла Ольге на глаза.

– С ума сошла! – взвизгнула Ольга, вскакивая с места и пытаясь броситься на меня вслепую. При этом она совсем забыла, что ноги-то окунала в тазик. Конечно же, Ольга поскользнулась, тазик перевернулся, водища потекла во все стороны, а сама Ольга плюхнулась в огромную лужу на полу.

Я заранее отпрыгнула в сторону и теперь помирала со смеху, глядя на это пугало, восседающее на мокром полу и пытающееся выпутаться из замотанного вокруг лица полотенца. Рядом в луже плавал компресс. Кроме того, падая, Ольга сшибла пепельницу, опрометчиво поставленную мной на тумбочку, и теперь голова моей сестры была в буквальном смысле посыпана пеплом.

– Я тебя убью, я тебя уничтожу, – бормотала Ольга, отчаянно вертя полотенце. Наконец, она его сдернула и швырнула в меня.

– Этим убьешь? – смеясь, спросила я, так как злиться мне уже не хотелось.

Я прошла в ванную за тряпкой и тщательно вытерла всю воду.

– А теперь давай говорить спокойно, – сказала я нахохлившейся Ольге, которая уже забралась с ногами на диван и всем своим видом выражала, что, мол, это не по моей вине разлилось и вытирать я не буду. Мокрое полотенце она опять замотала вокруг головы. Подмоченную одежду Ольга кинула прямо в лужу на полу и завернулась в простыню.

– Только не приближайся ко мне, – предупредила Ольга.

– Хорошо, не буду, – сказала я, усаживаясь в кресло. – Денег у тебя сейчас нет, так?

Ольга промолчала, но я знала, что нет. У нее их никогда нет.

– Кирилл приедет неизвестно когда, – продолжала я. – Что тебе мешает заняться этим делом? Марина? Хорошо, я обещаю, что помогу тебе с ней. Будем одновременно заниматься двумя делами. Идет?

Ольга кивнула.

– Согласна. А с чего мы начнем?

– Нужно пообщаться с друзьями и родственниками. И Вадика этого, и Марины твоей.

– Я хочу начать с Марины, – сразу же заявила Ольга.

– Хорошо, – вздохнула я. – С этим мы и в одиночку можем справиться. Занимайся Мариной, а я пока друзьями Вадика. Если одна из нас почувствует, что не справляется, сразу же на помощь приходит другая. Это должно быть железно. Договорились?

– Договорились, – ответила Ольга.

– Вот и отлично. И обязательно созваниваться по нескольку раз за день.

– Ладно.

– Ну все, – я встала и пошла к двери, чтобы не терять время.

– Подожди! – окликнула меня Ольга, – скажи, наконец, где мои белые туфли? И вообще, куда ты все запрятала?

– Как куда? – удивилась я. – Не запрятала, а разложила по своим местам.

Я подошла к шкафу, открыла дверку и достала картонную коробку для обуви.

– Вот твои туфли, – протянула я ее Ольге.

– Надо же! – удивилась она. – Никогда бы не подумала, что они могут быть здесь. Скорее бы уж полезла в холодильник.

Я поскорее ушла.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ (ОЛЬГА)

Когда Полина уехала, мне вдруг стало очень тоскливо. Так часто бывает: сидит рядом сестра, злит меня, кажется, что я ее убью через минуту, а уезжает – чего-то не хватает. Грустно становится.

Сейчас грусть достигла особенно больших размеров, и я решила немного подпитать свою ауру. Не зря же я везла с собой из Адлера несколько бутылок замечательного вина. И еще трехлитровую банку домашнего, которым угостили меня хозяева домика, где я останавливалась.