Магдален Нэб - Привкус горечи Страница 9

— Благодарю вас, капитан, от всего сердца благодарю. И этого прекрасного человека тоже. Мы еще увидимся? — Сэр Кристофер обратился к инспектору, глядя на него почти с мольбой.

Его успокоил Маэстренжело.

— Инспектор будет присутствовать во время снятия отпечатков пальцев и привезет вам на подпись копию протокола. Он также поговорит с остальными служащими.

— Надеюсь, и со мной тоже. Я получил сегодня огромное удовольствие от нашей беседы.

Видно было, что его слова абсолютно искренни, даже несмотря на то, что он, будто тотчас забыв об их существовании, повернулся и отошел, чтобы снова опуститься в свое плетеное кресло.

Ему немного осталось, подумал инспектор, узнавая эту усталую отстраненность. Он готов уйти, но не может написать свой сценарий, как он его называет, не может найти выход.

Они ехали вниз по виале деи Колли. Деревья, словно освещенные снизу светом рампы, казались розовыми и золотыми.

— Чудесный закат... — произнес капитан.

— Вас удовлетворила беседа с тем парнем? — спросил инспектор. — Или вы просто хотели успокоить сэра Кристофера?

— Я удовлетворен не полностью, ну а что касается этого парня, Джорджо, как они его называют, его настоящее имя Дьёрдь Лиси, нелегальный иммигрант, албанец из Косова, но они сумели легализовать его. Он учился на медицинском факультете. Тихий сообразительный парень и очень благодарен за то, что он здесь. Кстати, этой кражей займетесь именно вы... Но я не удовлетворен, поскольку сюда меня привело желание побывать в доме человека, которому принадлежит, действительно принадлежит работа Леонардо.

— Принадлежит ему? И вы ее видели?

— Нет, не видел и не видел ничего из коллекции, кроме одного или двух современных и не очень-то интересных портретов. Мне лишь показали спальню хозяина, опрос служащих проходил на кухне. Тем не менее я был в доме, где находится эта работа, к тому же вилла с ее садом, одна из самых известных во Флоренции. На прошлое Рождество мой банк подарил мне книгу о ней. Там имеется пять или шесть цветных фотографий виллы, и, поскольку публике доступ туда закрыт, я решил воспользоваться этой возможностью. Надеюсь, я не помешал вашей работе, но, во всяком случае, дело это не серьезное.

— Хм, — недоверчиво ухмыльнулся инспектор.

— Вы думаете, здесь кроется нечто более существенное, чем кажется на первый взгляд? — Капитан пристально посмотрел на него. Он придерживался мнения: чем инспектор молчаливей, тем большего внимания он заслуживает. Инспектор этого не понимал. Если он молчал, значит, ему нечего было сказать. Под насмешливым взглядом капитана инспектор лишь смущался и еще больше замыкался в себе. Сейчас он только произнес:

— Нет-нет...

Капитан был хорошим человеком, серьезным и образованным. Он слишком многого ожидал от такого старого служаки, каким был инспектор.

— Нет-нет.

Подъезжая к городу, они вернулись к другим темам: заявление Дори, Лек, кузен Илира Пиктри и его «строительная фирма», прибыльное дело в квартире на виа деи Серральи, которое расследовал капитан, состояние беременной девушки с множественными переломами.

— В суде дело будет рассматриваться в сентябре.

— К тому времени вы уже всех возьмете? Хотя наверняка эта девочка не в состоянии давать показания. На днях Лоренцини сказал, что она все еще в больнице.

— Да, но в дело вовлечена еще одна девушка. Ей они тоже угрожали, но, по-видимому, хотели только попугать. У них это получилось. Она позвонила в полицию. Предположительно, девушки приехали сюда вместе, обеим по семнадцать лет.

Обычно люди стараются не думать о неприятных вещах. Гонят от себя тягостное чувство, которое вызывает гибель таких вот албанских девчонок. Они наверняка знали, зачем их сюда везут и с какими опасностями им придется столкнуться. В конце концов, в Албании все смотрят итальянское телевидение, новости. Самое плохое то, что люди, особенно молодежь, еще не набравшаяся жизненного опыта, думают, что уж они-то сумеют выбраться из безысходной нищеты. Они также уверены, что смогут заработать немного денег, и тогда у них начнется лучшая жизнь. Они ошибаются и в одном и в другом случае. Большие деньги достаются сутенерам, а девушки не могут просто так выйти из дела. Они ступают на дорогу, с которой нельзя свернуть. К тому же семнадцатилетняя девочка не знает ни своих возможностей, ни того, что от нее могут потребовать. Одна из них оказалась в больнице с сильнейшими кровоподтеками и множественными переломами после того, как ее стошнило на первого же клиента в его совершенно новой машине. В наказание сутенер и два его приятеля заставили ее обслужить их так же, как требовал клиент, и жестоко избили, когда ее стошнило и на них.

— По крайней мере будем надеяться, что случившееся с беременной девушкой спасет ее подругу.

— Вы оптимист, — сказал капитан. — Я буду рад, если она все-таки решится дать показания.

— Она в безопасном месте?

— О да. В монастыре.

Они были на виа Маджо, когда инспектор вспомнил:

— Высадите меня здесь, ладно? Я хочу пройти напрямик через Сдруччоло-де-Питти. Мне нужно там зайти кое к кому.

Некоторые вещи мы не можем себе объяснить, даже если внутренний голос предупреждает нас об опасности. Стоя на виа Маджо на изнуряющей жаре с ревущими за спиной машинами, инспектор взглянул вверх на узкую полоску палаццо Питти, его бледные стены розовели на закате. У инспектора свело живот от пронзившей его мысли: «Нужно вызвать пожарную бригаду». Мысль исчезла. Он не отреагировал на нее, тем более не претворил в жизнь. Инспектор буквально заставил себя пойти туда. Он разрывался между непреодолимым желанием поторопиться и стремлением не двигаться вообще. Он шел размеренным шагом, лицо, полускрытое темными очками, ничего не выражало. Ему казалось, будто он идет сквозь ватное облако, которое мешает ему слышать шум и видеть суетливых людей впереди. Тем не менее он знал, что там были и шум, и суматоха. Со склона прямо на него ехал, разинув рот от удивления, малыш на трехколесном велосипеде. За ним бежала его мать, высоко подняв руки. Притормозил парень на скутере, синее облако пыли почти скрыло его. Еще одна мысль возникла в голове: «Не надо винить себя». Инспектор не знал номера дома, но толпа собравшихся у антикварной лавки зевак с левой стороны подсказала ему, куда идти. Только когда одна из женщин из толпы оглянулась и затем дотронулась до мужчины, стоявшего рядом с ней, и указала на инспектора, ватное облако рассеялось. Скутер с ревом умчался прочь, раздался крик матери малыша, инспектор остановил трехколесный велосипед, когда тот оказался у его ног.

— О, спасибо, инспектор! Большое спасибо. Ах ты, маленький проказник! Ну подожди, придем мы домой!

Когда он дошел до дома номер четыре, женщина, указавшая на него, сказала:

— Мы позвонили в службу спасения, мы думали, приедет машина.

— Вы правильно сделали. Они скоро будут здесь.

— Инспектор Гварначча, вы не помните меня? Линда Росси.

— Да. Да, я помню. — Инспектор не помнил ее, но догадался, кто она. — Так вы живете этажом выше синьоры Хирш, правильно?

— На последнем этаже. Надеюсь, я поступила правильно, просто я переживаю. Вы понимаете, она...

— Пойдемте со мной.

Лестничная клетка небольшая, но темная. Инспектор снял солнечные очки, теперь он мог хотя бы различить желтый отблеск электрической лампочки в маленьком фонаре и больше ничего. Дверь на третьем этаже гофрированная, с блестящей медной арматурой. Зловоние от разложения было невыносимым, и женщину за спиной у инспектора затошнило.

— Простите, я не могу...

— Идите к себе.

Она побежала вверх по лестнице, едва сдерживая приступы рвоты.

Инспектор внимательно осмотрел дверь. На ней не было даже царапины, насколько он смог увидеть. В квартиру, видимо, проникли через окно, чтобы потом открыть дверь изнутри, значит, они воспользовались приставной лестницей. Остальное проверят эксперты. Из-под двери медленно сочился ручеек зловонной жидкости. Инспектор вызвал пожарную бригаду.

Глава четвертая

Она лежала на спине, голова возле двери, одна нога вытянута в направлении короткого, выложенного кафелем коридора, другая нелепо загнута под туловищем. Левая рука откинута в сторону, правая прижата к груди. Подбородок вздернут вверх, будто она пыталась увидеть, кто входит в дверь у нее за спиной. Лицо сосредоточенное, словно на нем темная, слегка подрагивающая переливающаяся маска. Закрытые веки едва заметно дрожали. Когда инспектор, насколько было возможно, открыл дверь рукой в перчатке и шагнул в квартиру, над телом, сердито жужжа, взвился рой мух. Прежде чем они сели обратно, он успел заметить искривленные в гримасе синие губы и резаную рану на горле, кишащую личинками. В мертвом теле уже зародилась новая жизнь.