Виктор Смирнов - Ночной мотоциклист Страница 9

9

Слышу, как звонит телефон, но не могу оторвать голову от подушки. На меня с ужасающей скоростью несется узенькая таежная тропинка, мелькают деревья, луч света шарит по лесу. Будит меня деликатное покашливанье. Комаровский, подобрав полы шинели, сидит на стуле верхом. - Сон - первое благо молодости. Я никак не мог дозвониться. Протираю глаза. Телефон на столе как черный укор. - Ну, что Анданов? - спрашивает Комаровский. - Ехал в поезде. Чистое алиби. - Я так и думал. А у меня кое-какие новости. - Николай Семенович? - Здоровье майора без изменений... Помилуйко собирается прилететь послезавтра! Из области пришел результат анализа. Ну и напали на след "пятого". В тайге его видели, на охоте. Торопливо одеваюсь. Через полчаса мы сидим в горотделе. Передо мной бланки из лаборатории криминалистики. Анализ отпечатков, оставленных преступником на бумагах Осеева, показал, что перчатки, как мы и предполагали, были смочены в бензине. Причем в бензине содержалась примесь машинного масла типа автола или СУ. - Преступник имел дело с двигателем внутреннего сгорания. С любым двигателем, где нет централизованной смазки, - говорит Комаровский. - А может, масло было на перчатках? Растворилось в бензине? - Не исключено. Но в любом случае подтверждается, что это не Шабашников. С двигателями он не имеет дела. И в доме у него нет смазочных материалов, я осматривал тщательно. - Значит, остается предположить самое очевидное: преступник пользовался мотоциклом или велосипедом с моторчиком... - У нас сейчас развелось много мотоциклистов, - задумчиво говорит Комаровский. - Особенно, как началась стройка. - Но вряд ли найдется много охотников разъезжать глубокой ночью. По здешним-то дорогам! Убийство произошло в ноль часов десять минут. Надо опросить жителей: не слышал ли кто ночью, около двенадцати, шума мотоциклетного или велосипедного движка. Может, нам удастся определить маршрут? Комаровский отдергивает занавеску, закрывающую милицейскую карту Колодина. .Кружочки на карте обозначают места, где за последнее время были совершены какие-либо преступления. Шесть кружочков, шесть краж. Не много даже для такого городка, как Колодин... Хорошо Комаровскому! У нас в управлении более занятная карта. - Выходит, он нездешний? - рассуждает вслух капитан. - Иначе зачем ему подъезжать к дому Осеева с шумом? Пешком прошел бы. Он вглядывается в карту, как бы открывая для себя новые, неизвестные районы. - Нет ли здесь связи? Смотрите... Комаровский показывает на два кружочка, прилепившихся к окраине городка. - Совсем недавно, в конце июля и начале августа, были похищены два мотоцикла. Один найден в лесу под Колодином - неисправный, а другого не нашли. Похититель пока неизвестен. Похоже, это одно и то же лицо. Самое странное, что раньше у нас никогда не уводили мотоциклов. Зачем? Угнать невозможно: тайга. На запчасти? Но мы проверяли - запчасти не появлялись на рынке... - Что гадать?.. Давайте пока займемся этим незнакомцем, проживающим вне Колодина. - Это уж Кеша нам должен помочь. Жду его с минуты на минуту. Вы знаете Кешу Турханова? Кто в Колодине не знает таежника Кешу? Турханов - первый здешний охотник, соболятник, в годы войны на пожертвованные им деньги были построены два истребителя. Я узнал о Кеше задолго до того, как научился читать. - Он не раз помогал нам, - с гордостью говорит Комаровский. - Другого такого следопыта не найти. Кеша Турханов входит без стука, отстранив секретаршу. У него свои понятия - если нужно, входи. Люди всюду должны встречаться так же просто, как встречаются они в тайге. Кеша немолод, могуч и сутул. Спина его привыкла к двухпудовой паняле, а ноги - к тридцативерстным переходам. Узкие глаза смотрят зорко и проникновенно. - Здравствуй, следователь. Звал? Комаровский рассказывает о новом охотнике, который объявился под Колодином. Кеша сосет трубочку и рассматривает капитана. Он такой, Кеша: если захочет, поможет, нет - и не пытайся добиться ответа. То, что мы "представители власти", для него не имеет никакого значения. Но он знает, что работа у нас справедливая, нужная, а превыше всего Турханов ценит справедливость и закон. - Есть такой охотничек, следователь. Городской. Приехал погостить. В деревне живет, однако, у родственников. Выезжаем на исполкомовском "газике". День облачный и ветреный. Дорога, по которой мы едем, носит гордое название - Полунинский тракт. Это семьдесят километров проселка, соединяющего Каледин со станцией Полунине. Когда-то тракт имел значение, а сейчас по нему в пору ездить лишь вездеходам. - Кеша, ты уверен, что мы его застанем? - Охотника-то? Он этой ночью, однако, в засадке сидел. Отдыхает... - Откуда ты знаешь, Кеша? - В тайге все видно. Не город ведь. На двенадцатом километре мы сворачиваем на таежную узкую дорогу и вскоре въезжаем в деревню. Ни одного деревца близ домов. Так уж водится у си-. биряков, привыкших враждовать с лесом. Останавливаемся у большой избы-пятистенки, рубленной по-старинному, "связью", с охлупнями над крышей. Комаровский стучит в окно. Нам открывают сразу же, без всяких опасений, Охотничек вовсе не кажется смущенным неожиданным милицейским наездом. Горбоносый, смуглый, в меховой расшитой безрукавке, он похож на радушного жителя Закарпатья. - Дело, говорите, имеется? Милости прошу. Кваску? - Знакомимся. Сащенко Евгений Петрович, тридцати восьми лет, инженер ОТК в "почтовом ящике" большого сибирского города. Приехал погостить у родственников. Сащенко охотно рассказывает о своей поездке в Колодин, к Шабашникову. Он уже слышал о трагическом событии и готов помочь нам чем может. - Собаку себе подыскиваю. У меня была чудесная лайка. Орест. Погибла. Что я могу рассказать об этом визите? Шабашников, понимаете, был под хмельком. Пришлось отложить покупку. - Вы впервые в Колодине? - Впервые - А долго пробыли у Шабашникова? - Минут пятнадцать. Было около девяти, когда я пришел. - Вы сразу отправились домой? - Сразу. - И часам к двенадцати были у себя? - Нет. Это целая история... В двенадцать ночи я был на Полунинском тракте. - Один? - Как перст! Я опоздал на "летучку" и решил дождаться попутной. Как назло ни одной машины. Я не знал, что это такой пустой тракт... Пришлось идти пешком. - Ночью? И вы не остались в городе ночевать? - У кого? У меня нет знакомых, а гостиница из-за этого строительства забита народом. - Вы заходили в гостиницу? - Зашел по дороге. - А на тракте ночью никого случайно не встретили? Наконец-то Сащенко понимает, что наш приезд вызван желанием установить его алиби. В глазах его вспыхивает и тут же гаснет тревожный огонек. - Кого встретишь на тракте ночью? Хотя... Вы сможете разыскать его! - Кого? - Мотоциклиста. В Выселках, в нескольких километрах от Колодина, я присел отдохнуть у будочки. И тут услышал мотоцикл. Проголосовал. Но мотоциклист пронесся мимо 'как на пожар. - Как выглядел этот человек? - Козырек кепки закрывал лицо, я не рассмотрел. Мне показалось, он нагнул голову, проезжая мимо... Плащ, перчатки... - А марку машины вы можете назвать? - Думаю, ИЖ. - Вы не можете вспомнить поточнее, когда это было? - Я специально посмотрел на часы, когда промчался этот летун. Чем-то он напугал меня, я даже хотел заявить в милицию, но, видите, вы меня опередили. Без восемнадцати час, вот когда это было! Время у меня абсолютно точное. - Ну что ж, спасибо за помощь. Сащенко, в безрукавке, надев тяжелые охотничьи сапоги, провожает нас к "газику". - Я пробуду здесь недельку. Если понадоблюсь, прошу... "Газик" снова трясется по ухабам. Кеша Турханов меланхолично сосет свою коротенькую трубочку. - Этому Сащенко можно доверять, кажется, - говорит Комаровский. - Если он действительно впервые в Колодине... Нетрудно проверить. Такое преступление мог совершить лишь человек, хорошо знающий город и Осеева.

10

Жарков, развалясь в кресле, насмешливо поглядывает на меня. Я нервничаю, черкаю на бумаге какие-то закорючки. Он, конечно, знает о ночной поездке Лены в Лихое и, кажется, намерен своим поведением подчеркнуть, что к нашей беседе примешаны и личные счеты. - Итак, Шабашников пошел за водкой, а вы остались в его доме. Затем вы отправились к себе? - Да. Он длинной струей выпускает дым - облачко заволакивает мое лицо. Будь терпелив, говорю я себе. - Вы были дома весь вечер и всю ночь? - Вечером я выезжал к знакомым, а ночью был дома. - Выезжали? На чем? - Такси в Колодине нет. И трамвай еще не успели пустить. Поэтому, извините, я выехал на мотоцикле. Что ж, сторожиха продмага, заметившая отъезд Жаркова, права: он действительно выводил свой ИЖ. - Скажите, пожалуйста, когда вы вернулись домой? - Двенадцати еще не было. До убийства Осеева, отмечаю я. Так ли это? Знает ли он, что в одиннадцать тридцать на улице был выключен свет? ...После рассказа Ленки мне трудно разговаривать с этим человеком. Поэтому я стараюсь быть предельно вежливым. . - Вы уверены, что до двенадцати вернулись домой? - Ну, знаете ли! - возмущается Жарков. - Уж не подозреваете ли вы меня? - Мы работаем, - как можно более спокойно отвечаю я. - Нам приходится беседовать не только с вами. Каждый точный ответ - это помощь в нашей работе. - Хорошо, - соглашается Жарков. - Я говорю "до двенадцати", потому что, когда приехал, включил приемник, а потом услышал, как объявили время. - У вас какой приемник? Жарков смеется, показывая два ряда безупречных зубов. "Ну и вопросы задает мальчишка из угрозыска!" - читаю я в его прищуренных глазах. Он очень самоуверен. - "Сакта". Радиола. Это важно? - Важно. Еще один вопрос. Как долго вы слушали радиолу "Сакта" после двенадцати? - Ну, часа полтора. Удивительная выдержка у чемпиона. Кажется, права физиономистика, уверяя, что тяжелые подбородки свидетельствуют о незаурядной воле. Таким подбородком, как у чемпиона, орехи только колоть. - Прочитайте ваши показания и подпишите. Жарков внимательно читает. Ставит лихую закорючку. - У вас неплохой слог. Все? - Нет. Хотелось бы знать, как вы пользовались сетевым приемником, если с одиннадцати тридцати до четырех, в ночь с восьмого на девятое августа, у вас был выключен свет? Улыбка сходит с лица Жаркова, Ошибку уже не исправить.