Кэрол Дуглас - Танец паука Страница 24

– Но и со мной шутки плохи. Я никогда не отступала ни перед кем, даже перед этой грубой скотиной, моим отчимом, и потому имя Нелли Блай гремит на весь город. А теперь я хочу, чтобы обо мне узнали во всем мире. Разве это плохо?

– Не хуже, чем то, чего хотел гунн Аттила, – ухмыльнулся Квентин, и веселость замаскировала железные нотки в его голосе. – Позволь мне поразмыслить над твоим требованием. А пока прошу уволить меня от дальнейших прогулок по авеню. Я буду слишком занят, разыскивая сенсацию, достаточно громкую для Нелли Блай.

Я отстранилась от своего сопровождающего и хлопнула в ладоши:

– Вперед! Уверена, другие будут рады твоему обществу больше меня.

Квентин сдержался и ничего не ответил, лишь приподнял шляпу, а потом свистом подозвал двухколесный экипаж, заплатил извозчику вперед, помог мне подняться, как сказочный принц, и слегка поклонился, когда экипаж тронулся.

Глаза Квентина сузились, превратившись в два стилета, и я понимала, что он желает мне провалиться в глубины преисподней.

Я не возражала, лишь бы он нашел для меня историю, которая мне так нужна.

Глава пятнадцатая

Похищенная газета

Как прекрасна она была, с этими чудесными глазами, которые то и дело сверкали, глядя на мужчин из-под длинных ресниц. То был скрытый обстрел страстью. Темные густые волосы, зачесанные назад и открывавшие низкий лоб, были собраны в роскошные сияющие локоны, украшенные каким-то ярким тропическим цветком. Но мне почудилось что-то печальное в ее страстном, дерзком и далеко не кротком лице.

Итак, мы вышли из кондитерской и взяли экипаж, чтобы он отвез нас в деловой центр города. Ирен восприняла мою покорность ее желаниям, как кошка, которая в любой момент ожидает, что мопс нападет и покусает ее.

Я не разбирала дороги, хотя и посматривала на улицы и пешеходов. Но нигде не видела ни элегантной темно-синей шляпки, увенчанной малиновыми розами, ни знакомого мне франтоватого соломенного канотье.

Постепенно менялись возраст и внешний вид прохожих. Люди были или старше, или младше тех видных горожан, что прогуливались по авеню на севере. Банды оборванных детей шныряли в толпе. Тележки торговцев балансировали между проезжей частью и тротуаром. Пожилые дамы в платках, напоминавшие пражских бабушек, медленно двигались в оживленной толпе. Большинство мужчин были или старыми и дряхлыми, или же молодыми, но какими-то мрачными и нечесаными.

Все трудоспособные или законопослушные женщины и мужчины в этих районах или работали в поте лица в лавках при многоквартирных домах, на верфях и скотобойнях, или хворали в комнатушках дешевых пансионов, которые растянулись на целые кварталы.

Неприглядный вид улиц заставил меня отвлечься от чувства досады. Мне самой не нравился внутренний раздрай, я скучала по прежним денькам, когда мне было наплевать, что мои знакомые делают… ну пока они не делали чего-то совсем уж дурного. Однако в том, что Квентин Стенхоуп сопровождает мисс Нелли Блай по Пятой авеню, нет ничего плохого, правда ведь?

– Где мы? – поинтересовалась я у Ирен.

– На юге твоего любимого района, – весело сообщила она. – В театральном квартале!

Последнюю фразу подруга произнесла нарочито напыщенно. Она намеревалась вывести меня из себя. Но я решила сохранять спокойствие и не позволять никому и ничему меня потревожить.

– Зачем? – только и спросила я.

– Расследование зашло в тупик, но гордость не позволяет мне обратиться с вопросами к Шерлоку Холмсу, а потому я решила воспользоваться его намеком. Мы навестим Чудо-профессора.

– Ох. – На душе у меня потеплело. Мне нравился старик, несмотря на его странную профессию. Он напоминал мне о безобидных пожилых обитателях деревень в Шропшире, которые всегда рады выпить пинту пива и посплетничать, в отличие от бедовых представителей молодого поколения. – Почему ты думаешь, что он сможет помочь нам?

– Он ведь все знает. Так даже на рекламной афише написано.

– Ну, своими энциклопедическими знаниями он обязан тысячам карточек и памятных вещиц в потайных карманах его сюртука, а не реальной, обыденной жизни.

– Но ведь и мы расследуем вовсе не события «реальной, обыденной жизни», мы изучаем прошлое.

Ирен заплатила извозчику положенные пятьдесят центов, взяла меня за локоть и повела в мрачный особняк из красно-коричневого песчаника. Она сегодня пребывала в прекрасном расположении духа (потому что не видела ничего такого, что могло бы ее расстроить) и готова была пуститься на поиски.

Я часто задумывалась: а что, если напряжение и волнение на сцене – это своеобразный наркотик, но совершенно противоположного свойства, чем навевающий сны наяву кокаин, которым увлекается мистер Холмс? Странно, что такой умный человек выбрал в качестве спасения грезы, а женщина, привыкшая к буре чувств и фантазий на сцене, гонится за непредсказуемыми опасностями, расследуя преступления.

Однако сейчас речь шла об одном-единственном преступлении – мать бросила ребенка. Глядя на лицо Ирен, которая рассматривала фасад особняка и предвкушала открытия, которые ждут ее внутри, я подумала, что она, от рождения красивая и столь безразличная к этому сказочному подарку судьбы, никогда не выглядела более оживленной и привлекательной.

От примадонны не укрылся мой удрученный вид, поскольку она сжала мне локоть и, наклонившись ближе, прошептала:

– Смелее, Нелл. По крайней мере мы выясним, имеют ли почву подозрения мистера Холмса, а возможно, и разгадаем загадку Женщины в черном. Тогда я смогу написать роман в пару к произведению «Женщина в белом» мистера Уилки Коллинза и стану известной писательницей. Как тебе идея?

– Мне кажется, ты и так пишешь собственные пьесы, в которых потом сама же и играешь. И я сомневаюсь, что Чудо-профессор сможет показать даже нужную остановку трамвая, не говоря уж о родословной. Но чем бы дитя ни тешилось…

– Благодарю, мисс Гувернантка.

Мы вместе поднялись по лестнице, причем быстрее, чем мне хотелось бы, и вскоре уже стучали в дверь самопровозглашенного профессора.

– Вряд ли он дома, мы же явились без предупреждения, – сказала я.

– Чушь, сейчас только полдень. Актеры никогда не покидают своих гнезд раньше обеда.

– Ну да, ты до сих пор придерживаешься этой привычки, позволяя бедняжке Годфри рано утром, сразу после завтрака уезжать в Париж, когда о нем некому позаботиться, если не считать нашей служанки Софи.

– Зато я во всеоружии встречаю его вечерами, когда он возвращается, и если ты спросишь Годфри, то он предпочитает именно такое положение дел и считает, что я о нем очень даже забочусь, как ты это назвала, Нелл.

Разумеется, я не стала бы задавать Годфри подобные вопросы. Но почему-то мне стало легче. Возможно, утренняя прогулка по Пятой авеню вовсе не путь к сердцу мужчины.

– Может быть, пригласим Квентина пообедать? – предложила я.

Ирен испуганно повернулась:

– Неплохая идея, Нелл, но почему ты вдруг об этом заговорила?

– Просто пришло в голову. Он чужой в этом городе, как и мы. Так что речь о простой вежливости. О заботе.

– Очень проницательно. Я отправлю записку к нему в отель, когда вернемся к себе. Ты можешь надеть новый жакет из баттенбергских кружев, который я купила тебе в универмаге Олтмана. Он подчеркивает все, что нужно, и хорош в летнюю жару.

– Это всего лишь готовый наряд, Ирен.

– Но он определенно тебе пойдет. Ты должна позволить мне приодеть тебя. Это смягчает горечь от утраты сцены.

– Ох.

Вообще-то я знала, насколько примадонна скучает по театральным подмосткам, которые превращают серые будни в безумство красок и требуют постоянного внимания к костюмам. Поскольку я не обладала таким чутьем на шляпки, как Пинк, то приходилось надеяться на неутоленное желание Ирен побыть костюмером. Я решила принимать любые безделушки, какие только она ни попытается на меня нацепить. Та синяя с малиновым шляпка на Пятой авеню была объявлением войны. А солдатам нужна красивая и эффектная униформа, чтобы поразить врага.

– Не могу дождаться, когда увижу, что ты мне купила, – сообщила я с большим энтузиазмом, чем обычно.

Подруга снова бросила на меня смущенный, но подозрительный взгляд.

В этот момент обшарпанная дверь отворилась, и пред нами во всем своем величии предстал Финеас Ламар, Чудо-профессор.

– Ирен, деточка моя! Всегда радостно видеть, в какую цветущую женщину ты превратилась. И милая мисс Хаксли здесь. Входите же! Я только что встал и завершил водные процедуры, так что готов принять гостей, раз вы здесь.

Ирен прошла вперед меня в скромную, но загроможденную вещами приемную профессора и бросила на меня многозначительный взгляд поверх модного рукава с буфами.

Мы не успели усесться на изношенном диване, как в дверь кто-то постучал. Оказалось, пришла Эдит, дочь Леди Хрюшки, пяти лет от роду.