Андерс Рослунд - Сделано в Швеции Страница 3

– Этот склад инспектировали…

Он нагнулся поближе, направив фонарик на белую бумагу – несколько слов шариковой ручкой. И неразборчивая подпись.

– Пятница, четвертое октября.

– Чего?

– Меньше двух недель назад!

– И что?

Лео высоко поднял листок, так что тот задел потолок.

– Проверяющий отпирает бронированную дверь и контролирует внутренность склада лишь раз в полгода. Сечешь? Стало быть, они узнают, что тут произошло, не раньше чем через пять с лишним месяцев! – Феликс вызывает Лео! – Сквозь треск рации послышался голос Феликса. – Повторяю! Феликс вызывает Лео! Прием!

– Да?

– Я насчет… замка. У нас проблемы.

Лео протиснулся сквозь дыру в полу, выбрался на площадку. Такого он не учитывал. Если не удастся открыть шлагбаум, то все зря. Ухабистой лесной дорогой он помчался вниз по холму навстречу младшим братьям, которые сидели по сторонам шлагбаума, запертого на стальную цепь толщиной в полтора сантиметра.

– Мне чертовски жаль.

Нынешним жарким, солнечным летом он и Винсент сравнялись ростом. Правда, с виду семнадцатилетний парень по-прежнему казался подростком, не в пример брату, взрослому двадцатичетырехлетнему мужчине.

– Лео… никак не выходит. Не получается.

Винсент пожал хрупкими плечами и развел руками, слишком длинными по сравнению со всей фигурой.

Они посмотрели друг на друга, и Винсент шагнул в сторону.

– Феликс… ну-ка, мы с тобой.

Он сел на место Винсента, раздвинул длиннущие ножницы. Обеими руками он взялся за одну рукоять, а Феликс, по другую сторону шлагбаума, – за вторую.

– Давай, братишка.

Лезвия ножниц впились в замок, как только оба всем телом навалились на рукояти, точно два гребца, изо всех сил прижимающие весла к груди, и в тот миг, когда пальцы, ладони, плечи дрожали от судорожного напряжения, чуть ли не кричали, – ножницы перерезали толстую сталь.

Первая сеть была закреплена между двумя одинокими березами, вторая – в густых ветвях молодых елей. Они много практиковались вечерами в скугосском гараже, а последний раз на берегу Древвикена, в темноте, так что теперь без труда сняли камуфляжные сети, под которыми прятались машины, свернули их и забросили в пустой кузов. Два красных пикапа “мицубиси”, на каких вполне могут разъезжать владельцы той или иной подрядной фирмы.

Лео бегом вернулся на склад, а его братья завели пикапы и по мху и черничнику направились к открытому шлагбауму.

Яспер сидел на корточках внутри склада, через туннель передавал оружие Лео, который стоял на коленках снаружи и в свою очередь передавал его Феликсу, а тот – Винсенту, в кузов пикапа. Цепочка, где каждая передача из рук в руки занимала полторы секунды.

– Двести двадцать одна единица автоматического оружия.

Каждый объект, покидавший бетонный куб, через шесть секунд оказывался в кузове.

– Восемьсот шестьдесят четыре обоймы.

Лео взглянул на красные стрелки своих часов. Еще полчаса – и они закончат.

Они убрали следы взрыва, заполнили гравием подкоп снаружи и под дверью, утрамбовали, утоптали, добавили гравия и утрамбовали снова. Переоделись в синие комбинезоны и рабочие рубахи, надели черные куртки с логотипом строительной фирмы на рукаве. Подняли шлагбаум, выехали за территорию, остановились, не заглушая движков, и Феликс побежал обратно, к шлагбауму, с замком в руке, точь-в-точь таким, как тот, какой они перекусили, – главное, чтобы ключ входил гладко, хотя повернуть его будет невозможно. Завтра, когда проверяющий около девяти вечера приедет на своем грязном “вольво” послушать сову, выкурить сигарету и прогуляться вокруг армейского склада на вершине холма, все будет выглядеть совершенно целым и невредимым. Ведь тщательно составленная инвентарная опись подтверждала, что до нового контроля матчасти пройдет почти полгода, а вот внутри все выглядит отнюдь не невредимым.

2

Лео не сообразил, что поет. Ехал под дождем по Хурнсгатан через мост Лильехольм на автостраде Е-4, направляясь из Старого города на юг, когда вдруг услышал в пикапе собственный голос.

В кафе он взял кофе и сандвич, затем перешел через улицу к мастерской, где изготовляли парики для Народной оперы. В тот день он был первым клиентом и с любопытством наблюдал, как проворные пальцы завивали сразу по нескольку прядей каштановых волос на затылке пластмассовой головы, а молодая мастерица объясняла, что использует натуральные волосы, закупленные оптом в Азии, осветленные и покрашенные. Потом он побывал в Глазном центре на Дроттнинггатан, забрал заказанные контактные линзы, оба комплекта оптической силой +/-о.

Взгляд в зеркало заднего вида. Голубые глаза, светлые волосы. Лео всегда больше братьев походил на мать. Ее светлая кожа, белокурые волосы. И нос ее – небольшой, резко очерченный, хрящ твердый, как гранит. Его бы никогда не приняли за иностранца, даже во втором поколении. Маленький, острый шведский нос означал минимум внимания – и случись изготовительнице париков или оптику, которых он навестил нынче утром, дать словесный портрет утреннего клиента, заплатившего наличными, они бы описали человека, ничем не отличавшегося от других.

У Альбю, где три полосы сузились до двух, он съехал с Е-4, миновал заправку “Шелл” и красивую церковь XII века; высокие дома и асфальт уступили место лугам и лесам.

Он сбросил скорость.

Вот здесь.

Шлагбаум, на котором Феликс семь часов назад заменил замок и возле которого через десять часов мужчина лет шестидесяти припаркует свой “вольво”, достанет сигарету и не спеша зашагает на территорию.

Дождь, начавшийся поздно ночью, усиливался, дворники отбрасывали капли, соединявшиеся в ручейки. Этот дождь льет и на их военный туннель под бетоном. Курильщик пройдет туда, наступит резиновыми сапогами на гравий, прикрывающий дыру. Они, конечно, засыпали ее, утоптали и пригладили, но если пролитье не прекратится, гравий мало-помалу просядет, и при свете фонарика проверяющий наверняка заметит дыру.

Мне нужно время.

Нельзя, чтобы ты обнаружил это сейчас, оттого что мы плохо выполнили свою работу, ты должен обнаружить это через пять месяцев, когда отопрешь дверь.

Мне нужно время, чтобы продумать новый подход, максимизировать прибыль, не увеличивая риск. Надо бы выйти из машины под дождь и удостовериться, что дыры не видно.

Нет, как раз этого ему делать не следует.

Только дурак месяцами разрабатывает план, благополучно уносит добычу, а наутро возвращается на место преступления.

Он нажал на газ.

Соседи и прохожие называли эту стройплощадку Синий Дом – огромный металлический куб, где некогда располагалась деревообрабатывающая фабрика “Гамла Тумба”. Лео припарковался на том же месте, что и ночью, поодаль от широкой магистрали, рядом с запертым контейнером, выкрашенным черной краской.

Они без помех выгрузили оружие, ящик за ящиком, невидимые ни с шоссе, ни из ближайших домов.

Он опустил стекло, прислушался к доносящимся с большой стройки знакомым звукам – громкой музыке из перепачканного краской радиоприемника и коротким очередям компрессора строительного пистолета. Застегнул верхнюю пуговку синей рубашки, надел на плечи синие лямки комбинезона, потянулся и вышел из машины.

Синий Дом долго пустовал, и не одна неделя ушла на вывоз старого оборудования. Затем они установили перекрытия для двух этажей, заизолировали, настелили пол, возвели перегородки. Мало-помалу здание превратилось в комплекс небольших коммерческих помещений, который группа маркетологов намеревалась открыть под названием Сульбу-центр.

– Ты все сделал?

До сих пор он никогда не задумывался над тем, какая у Феликса походка. Тремя годами младший брат шел навстречу через импровизированную парковку и с каждым шагом все больше напоминал отца. Шагал широко, резко вывернув стопы наружу, плечи широкие, мускулистые предплечья равномерно взмахивают, будто Феликс на ходу потягивается; вид беззаботный, как у него.

Я похож на маму. А ты – на отца.

– Ну как, Феликс? Ты все сделал?

– По-моему, Габбе норовит надуть нас с последним платежом.

Непонятно почему Феликс внушал ему спокойствие. Казалось бы, должно быть наоборот, при таком-то сходстве, оно бы должно внушать ему тревогу, страх.

– Сидит там, пересчитывает каждый паршивый гвоздь.

– Ты… все сделал?

Младший брат принялся отстегивать пластиковую покрышку на кузове второго пикапа.

– Габбе, блин, и его чертово брюзжанье. Будто он вправе не платить просто потому, что мы выбились из графика. Будто в контракте про это написано.

– Я им займусь. Но свое-то дело ты сделал?

– Отделение восемьдесят три. Ортопедия, по-моему, – сказал Феликс, снимая белое пластиковое полотнище. – Я его выкатил, и у Винсента вдруг по-страшному разболелись ноги.