Ли Чайлд - Манхэттенское безумие (сборник) Страница 3

Дженни дрожащей рукой вложила фото обратно в альбом. Впавшая в старческий маразм бабушка за день до смерти повторяла эти самые имена: Сара, Винсент, Барни… Или это она просто впала в состояние бреда?

Рядом с альбомом лежал большой пакет из толстой манильской бумаги. Ярко-желтый цвет от времени сильно выцвел. Открыв его, она обнаружила внутри три отдельные пачки рассыпающихся газетных вырезок. «Здесь неподходящее место, чтобы это читать», – решила Дженни. Сунув пакет под мышку, она прошла в столовую и села за стол. Осторожно, стараясь не порвать вырезки, вытащила их из пакета. Глянув на дату в верхней части первой вырезки, поняла, что все они сложены в хронологическом порядке.

«Убийство на Юнион-сквер» – так была озаглавлена первая вырезка, которую она прочитала. Вырезка была датирована 8 июня 1949 года. Далее следовала сама заметка:

Тело двадцатитрехлетней Сары Кимберли было обнаружено сегодня утром в дверях универсального магазина Кляйна на Юнион-сквер. Ее убил ударом ножа в спину неизвестный преступник или преступники. Убийство произошло между полуночью и пятью часами утра…

«И зачем это бабка хранила у себя эти вырезки? – задалась вопросом Дженни. – И почему никогда не рассказывала мне про это, особенно когда узнала, что я собираюсь заниматься уголовным правом? Понятно, что с мамой она об этом, видимо, не говорила. Иначе бы мама мне сказала».

Она разложила остальные вырезки на столе. Расположенные последовательно, по датам, они рассказали ей о расследовании этого убийства с самого начала. В тот вечер Сара Кимберли выступала на показе мод, демонстрируя то самое платье, в котором было обнаружено ее тело.

Вскрытие показало, что Сара, когда ее убили, была на шестой неделе беременности.

Винсента Коула, восходящую звезду модельного бизнеса, допрашивали несколько часов подряд. Было известно, что он, кроме всего прочего, встречался с Сарой. Но его невеста, Нона Бэнкс, грядущая наследница огромного состояния владельцев «Универсальных магазинов Бэнкса», под присягой показала, что они всю ночь провели вместе в ее квартире.

«Интересно, а что бабка сделала с тем вторым платьем, что ей досталось? – задумалась Дженни. – Она же сама говорила, что это было самое прелестное платье из всех, которые у нее когда-либо были».

Компьютер Дженни стоял на столе, и она решила поискать, что можно найти в Сети об этом Винсенте Коуле. То, что она обнаружила, ее просто шокировало! Винсент Коул переменил имя – теперь он именовался Винченцо и стал теперь известным кутюрье. «Да он же нынче на самом верху, рядом с известными модельерами Оскаром де ла Рента и Каролиной Эрнера!» – подумала она.

Следующая стопка газетных вырезок рассказывала об аресте некоего Барни Додда, мужчины двадцати шести лет, который имел привычку часами просиживать в парке на Юнион-сквер. Человек с задержкой умственного развития, он проживал в хостеле Христианской ассоциации молодых людей и работал в похоронном бюро. Одной из его обязанностей являлось облачение усопших и укладывание их в гроб. В свой дневной перерыв и после работы Додд обычно устремлялся прямиком в парк, захватив с собой бумажный пакет с ланчем или ужином. Читая вырезки, Дженни поняла, почему он попал под подозрение. Тело Сары Кимберли было уложено так, как укладывают умерших в гроб. Ее руки были сложены на груди, волосы аккуратно причесаны, а ворот платья тщательно разглажен.

Судя по имевшимся сведениям, Барни, как известно, любил затевать разговоры с оказавшимися рядом красивыми молодыми женщинами. «Но это ничего еще не доказывает!» – подумала Дженни. Тут она поняла, что уже думает как помощник окружного прокурора, должность которого вскоре займет.

Последняя вырезка содержала двухстраничную статью из «Дейли ньюс». Она была озаглавлена «Триумф справедливости?» с подзаголовком «Дело о пятидолларовом платьице», как назвал его автор. С первого же взгляда становилось понятно, что он включил туда длинные выдержки из протоколов судебного заседания.

Барни Додд во всем сознался. Он подписал протокол с показаниями, подтвердив, что в ночь убийства около полуночи находился на Юнион-сквер. Из-за сильного холода в парке никого не было. Додд заметил Сару, когда та переходила через Четырнадцатую стрит. Он последовал за ней, а потом, когда она отказалась с ним целоваться, убил ее. Потом оттащил тело к дверям универмага Кляйна и оставил его там. Но уложил убитую девушку так, чтобы она выглядела хорошо и пристойно, точно так же, как он укладывал усопших в своем похоронном бюро. Нож Барни выбросил, равно как и одежду, что была на нем в ту ночь.

«Слишком все здорово сходится, – с презрением решила Дженни. – Такое впечатление, что тот, кто проводил расследование и получил это признание, постарался хорошенько прикрыться со всех сторон… Вот и говори после этого о правосудии!»

Барни, несомненно, не имел отношения к беременности Сары. Интересно, а кто был отцом этого ребенка? И с кем была Сара в ту ночь? Почему она оказалась одна в полночь (или позже) на Юнион-сквер?

Было ясно, что судья тоже решил, что с признанием что-то нечисто. Он выступил с заявлением, предлагая признать Барни невиновным, и назначил ему общественного защитника.

Дженни с нарастающим раздражением и неудовольствием читала протоколы суда. Ей казалось, что, хотя общественный защитник сделал все от него зависящее, чтобы оправдать Барни, он был явно не слишком опытен. Ему никоим образом не следовало позволять, чтобы Барни заставили давать показания под присягой. Бедняга же все время сам себе противоречил! Он признал, что сознался в убийстве Сары, но только потому, что был голоден, а полицейские, которые его допрашивали, пообещали ему сэндвич с ветчиной и сыром и еще батончик «Херши», если он что-то там подпишет.

«Вот это здорово! – подумала она. – Это должно было произвести впечатление на присяжных!.. Нет, должного впечатления это не произвело, – поняла она, читая дальше. – Особенно в сравнении с выступлением окружного прокурора, который представлял в суде это дело».

Он предъявил Барни фотографию тела Сары, сделанную на месте преступления.

– Вы узнаете эту женщину?

– Да. Я ее часто видел в парке, когда она там завтракала или шла домой после работы.

– Вы с нею когда-нибудь разговаривали?

– Ей не нравилось со мной разговаривать. А вот ее подружка была добрая. Она тоже красивая. Ее звали Кэтрин.

«Это ж моя бабка!» – поняла Дженни.

– Вы видели Сару Кимберли в ту ночь, когда произошло убийство?

– Это в ту ночь, когда я видел ее лежащей у входа в магазин Кляйна? Руки у нее были сложены на груди, но не так аккуратно, как на этой фотографии. Вот я их и поправил, уложил, как следует.

«Его адвокат должен был потребовать сделать перерыв и заявить судье, что его клиента явно запутали!» – в ярости подумала Дженни.

Но адвокат-защитник позволил окружному прокурору продолжать свой допрос в том же духе, добивая Барни.

– Значит, это вы уложили тело?

– Нет. Это сделал кто-то другой. Я только руки поправил.

У защиты было два свидетеля. Первой оказалась сестра-хозяйка хостела Ассоциации молодых христиан, где жил Барни.

– Да он и мухи не обидит! – заявила она. – Если он обращался к кому-то, а тот не желал с ним разговаривать, Барни никогда больше к нему не приставал. И я точно никогда не видела у него ножа. У Барни и одежды-то совсем немного. Я все его вещи знаю, и ни одна из них не пропала.

Другой свидетельницей была Кэтрин Ривз. Она показала, что Барни никогда не проявлял никакой враждебности или агрессивности по отношению к ее подруге, Саре Кимберли.

– Если мы случайно располагались на ланч в парке и Сара не обращала на Барни внимания, он разговаривал только со мной, пару минут, не больше. А на Сару больше и не смотрел.

Барни был признан виновным в предумышленном убийстве и приговорен к пожизненному заключению без права на помилование.

Дженни дошла до последнего параграфа статьи, в котором говорилось:

Барни Додд умер в возрасте шестидесяти восьми лет, отсидев в тюрьме сорок лет за убийство Сары Кимберли. Так называемое «Дело о пятидолларовом платьице» еще много лет обсуждалось среди специалистов. Личность отца нерожденного ребенка Сары так и не была установлена. Она была убита в коктейльном платье, которое демонстрировала в тот день. Может, у нее было романтическое свидание с кем-то из ее почитателей? С кем она встречалась в тот вечер и куда потом отправилась? И БЫЛ ЛИ КОНЕЦ ЭТОЙ ИСТОРИИ НАСТОЯЩИМ ТРИУМФОМ ПРАВОСУДИЯ?!

«Я бы сказала, ничего подобного!» – Дженни просто кипела от злости. Тут она подняла глаза и увидела, что тени удлинились.

А в самом конце бабка пустилась в напыщенные и многословные рассуждения насчет пятидолларового платья и Винсента Коула. Может, это потому, что она в глаза его уже не могла видеть? Может, это Винсент приходился отцом нерожденному ребенку Сары?