Агата Кристи - Пуаро ведет следствие (сборник) Страница 34

Отправленные таким образом домой, мы стали спускаться вниз.

Доктор Хокер был в полном восторге:

– Все это выглядит как начало романа, а? Захватывающая штука! Ни за что бы не поверил, если бы просто прочитал в газетах.

Пуаро молчал. Он был очень задумчив. За весь вечер мой друг произнес едва ли несколько предложений.

– А что обо всем об этом скажет нам великий детектив? – поинтересовался доктор Хокер, похлопывая его по спине. – На этот раз ваши серые клеточки, кажется, не понадобились?

– Вы так думаете?

– Ну а для чего они вам здесь нужны?

– Хотя бы потому, что здесь есть окно.

– Окно? Но оно заперто изнутри. Я сам проверял. Так что этим путем никто не мог ни зайти, ни выйти.

– А почему вы вообще обратили на него внимание?

На лице доктора появилось недоумение. Пуаро поторопился объяснить свою мысль:

– Я, например, – из-за занавесей. Они были не задернуты. Немного странно, правда? А потом этот кофе… Очень черный кофе.

– Ну, и что из этого?

– Очень черный, – еще раз повторил мой друг. – А если в связи с этим мы вспомним, что от рисового суфле осталось очень много, то все это вместе даст нам…

– Лунный свет, – рассмеялся доктор. – Вы разыгрываете меня, месье Пуаро.

– Я никогда никого не разыгрываю. Гастингс может подтвердить вам, что я совершенно серьезен.

– Но тем не менее я тоже не могу понять, к чему вы клоните, – был вынужден признаться я. – Вы ведь не подозреваете лакея, нет? Хотя он и мог быть заодно с бандитами и подсыпать что-нибудь в кофе. Думаю, что они проверят его алиби.

– Вне всякого сомнения, друг мой. Хотя меня сейчас больше всего интересует алиби синьора Асканио.

– А вы думаете, что оно у него есть?

– Вот это-то меня и беспокоит. Хотя уверен, что очень скоро мы получим новую информацию по этом поводу.

Благодаря «Ежедневному сплетнику» мы смогли быть в курсе всех последующих событий.

Синьора Асканио арестовали и обвинили в убийстве графа Фоскатини. При аресте он отрицал свое знакомство с графом и сообщил, что и близко не подходил к «Риджентс-Корт» ни в вечер убийства, ни накануне утром.

Молодой же человек просто испарился без следа.

Синьор Асканио прибыл в отель «Гросвенор» с континента совершенно один за пару дней до убийства. Все попытки найти второго убийцу провалились.

Однако суд над Асканио так и не состоялся. Не кто иной, как посол Италии, показал под присягой на полицейских слушаниях, что в вечер убийства Асканио находился у него, в посольстве Италии, с восьми до девяти часов вечера. Арестованного освободили. Естественно, что многие люди решили, что преступление имеет политическую окраску, а теперь его намеренно пытаются замолчать.

Все это вызвало очень большой интерес со стороны Пуаро.

Но тем не менее я был искренне удивлен, когда однажды утром он неожиданно сообщил мне, что в одиннадцать часов ожидает посетителя и что им будет не кто иной, как синьор Асканио.

– Он, что, хочет у вас проконсультироваться?

– Du tout, Гастингс. Это я хочу проконсультироваться у него.

– По какому поводу?

– По поводу убийства в «Риджентс-Корт».

– Вы все-таки хотите доказать, что это его рук дело?

– У вас в стране запрещено дважды судить человека за одно и то же убийство, Гастингс. Постарайтесь воспользоваться здравым смыслом. А вот и звонок нашего друга.

Несколько минут спустя ввели синьора Асканио, оказавшегося маленьким, худеньким человечком, с вороватым и бегающим взглядом. Войдя, он остановился на месте, бросая на нас подозрительные взгляды.

– Месье Пуаро?

Мой друг легонько постучал себя по груди.

– Присаживайтесь, синьор. Вижу, что вы получили мою записку. Моя цель – добраться до самой сути этого происшествия. И вы в некоторой степени можете мне в этом помочь. Позвольте мне кратко изложить факты: вы, в компании вашего друга, посетили графа Фоскатини утром во вторник, девятого числа…

Итальянец сделал негодующий жест.

– Ничего подобного я не делал. В суде я поклялся…

– Précisément — и что-то подсказывает мне, что ваша клятва была ложной.

– Вы, что, угрожаете мне? Ну и ну! Мне вас нечего бояться – в суде меня оправдали.

– Вот именно. И я не идиот, чтобы угрожать вам виселицей. Я угрожаю вам совсем другим – разоблачением. Публичным разоблачением! Я уже вижу, что это слово вам не нравится. И именно это я и подозревал. Понимаете, я с большим трепетом отношусь к своим маленьким идеям. Послушайте, синьор, вам остается только быть со мною откровенным. Я ведь не спрашиваю, чьи проблемы привели вас в Англию. Я знаю только, что вы приехали сюда с одной-единственной целью – встретиться с графом Фоскатини.

– Никакой он не граф, – огрызнулся Асканио.

– Да, я уже заметил тот факт, что его фамилия не упоминается в «Готском альманахе»[97]. Но дело не в этом – обычно титул графа бывает очень полезен профессиональным шантажистам.

– Думаю, что должен быть с вами откровенным. Вы и так слишком много знаете.

– Для этого мне пришлось использовать свои маленькие серые клеточки… Итак, синьор Асканио, вы посетили убитого утром во вторник – этого вы не отрицаете?

– Да, но я никогда не был у него на следующий день вечером. В этом не было никакой необходимости. Сейчас я вам все расскажу. Некая информация, касающаяся человека, занимающего в Италии очень высокое положение, попала в руки этого мерзавца. Он потребовал солидную сумму денег за то, что вернет эти бумаги. Я прибыл в Англию с целью все организовать. И в то утро я был у него в соответствии с договоренностью. Со мною был один из молодых секретарей итальянского посольства. Граф оказался более вменяем, чем я о нем думал, но даже в этом случае сумма была очень значительной. Однако мне пришлось заплатить.

– Простите, а как вы заплатили?

– В итальянской валюте, относительно мелкими банкнотами. Я сразу же, на месте, заплатил всю сумму. После этого он передал мне обличающие бумаги. Больше я его никогда не видел.

– А почему вы не рассказали всего этого, когда вас арестовали?

– Моя позиция была достаточно деликатна, и мне пришлось отрицать любую связь с этим человеком.

– А что, по вашему мнению, произошло на следующий вечер?

– Могу только предположить, что кто-то намеренно выдал себя за меня. Как я понимаю, в квартире не было найдено никаких денег?

Пуаро взглянул на мужчину и отрицательно покачал головой.

– Странно, – пробормотал он. – У всех нас есть эти маленькие серые клеточки в голове, но только избранные знают, как ими пользоваться… Всего доброго, синьор Асканио. Я вам верю. Во многом я всё так и предполагал. Но мне придется в этом убедиться.

Проводив нашего гостя, Пуаро вернулся в свое кресло и улыбнулся мне:

– Давайте послушаем, что скажет по этому поводу Monsieur le Capitaine[98] Гастингс.

– Ну что же, мне кажется, что Асканио прав и кто-то выдал себя за него…

– Вы решительно не хотите пользоваться теми мозгами, которыми наградил вас Господь Бог, Гастингс. Вспомните слова, которые я произнес, когда мы уходили из квартиры в ту ночь. Тогда я сказал, что занавеси на окнах не были задернуты. Сейчас июнь – значит, в восемь часов вечера еще светло. Однако к половине девятого значительно темнеет. Ça vous dit quelque chose?[99] Меня терзают смутные подозрения, что ничего. Но давайте продолжим. Я уже говорил, что кофе был очень черный. При этом зубы графа Фоскатини были на удивление белыми. А ведь от кофе зубы темнеют. Однако во всех трех чашках был кофе. Кому было надо, чтобы все думали, что граф пил кофе, когда на самом деле он этого не делал?

Я покачал головой, совершенно запутавшись.

– Позвольте мне помочь вам. Откуда мы знаем, что Асканио и его друг или двое других мужчин, выдававших себя за них, были в тот вечер в квартире? Ведь никто не видел, как они входили, и никто не видел, как они выходили. У нас есть только свидетельство одного человека и косвенные улики в виде неодушевленных предметов.

– Вы имеете в виду…

– Я имею в виду ножи, вилки, тарелки и пустую посуду. Это была совершенно гениальная идея. Грейвс – вор и негодяй, но как он методичен в своих действиях! Он услышал только часть утренней беседы, но этого было достаточно, чтобы понять, что он может поставить Асканио в ситуацию, когда тому придется защищаться. На следующий вечер, около восьми, он зовет своего хозяина к телефону. Фоскатини садится за стол, протягивает руку к телефону, и в этот момент Грейвс бьет его мраморной статуэткой сзади по голове. Затем он бросается к служебному телефону и быстро заказывает обед на троих. Обед присылают, он накрывает на стол и пачкает тарелки, вилки, ножи и так далее. Но ведь ему надо избавиться от еды! У этого человека есть не только мозги, но и безразмерный желудок! Однако, после того как он съел три жарких, рисовое суфле оказалось неподъемным даже для него! Для создания полной иллюзии он даже выкурил сигару и две сигареты. Все это было невероятно хорошо продумано. После этого он передвигает стрелки часов на восемь сорок семь и разбивает их. Грейвс не сделал только одного – не задернул занавеси на окнах. А если б это был настоящий обед, то занавеси наверняка задернули бы, как только стало темнеть. Затем он быстро покидает дом, не забыв упомянуть о гостях в присутствии лифтера. Он спешит к телефонной будке и звонит доктору, имитируя предсмертный крик своего хозяина, как раз в районе восьми сорока семи. Его замысел настолько гениален, что никому не приходит в голову проверить, действительно ли звонили из квартиры номер одиннадцать.