Джорджетт Хейер - Убийство в Эшли-Грин Страница 35

Тут дверь открылась, и в кухню заглянула Виолетта.

– О, вы здесь! – сказала она. – Я услышала, что кто-то разговаривает, и подумала, что это вы.

Антония невольно задалась вопросом, много ли она услышала, и, надо отдать ей должное, покраснела. Однако Виолетта не обращала на нее никакого внимания. Она предложила Роджеру отправиться вместе посмотреть квартиры и добавила, задумчиво глянув на его костюм, что знает очень хорошего портного, если у Роджера еще не появилось своего.

Антония, видя, как покорно Роджер последовал за Виолеттой, окончательно уверилась, что та была бы для него наилучшей партией.

Последующие несколько дней не ослабили этого убеждения. Виолетта не только поселила Роджера в меблированной квартире, но и купила ему всю необходимую одежду, поэтому к Кеннету вернулись его рубашки и пижамы, и Мергатройд впервые посмотрела на нее с одобрением.

Роджер был так доволен квартирой, что решил устроить званый ужин, своего рода празднование новоселья, и пригласил не только единокровных брата и сестру, но и Виолетту, и Джайлса. Мезурье он не стал приглашать по различным причинам, которые был готов изложить всем и каждому. Естественно, от Роджера нельзя было скрыть проделки Мезурье с деньгами, и от увольнения Рудольфа из фирмы его удержало предостережение Кеннета, что оно стало бы назначением даты его бракосочетания с Антонией.

– Если ты хочешь, чтобы этот портновский манекен стал нашим зятем, позволь сказать тебе, что я не против! – заявил Кеннет.

– Совсем не хочу, – ответил Роджер. – Собственно, поэтому я и хотел его уволить. Однако имей в виду, мне хочется уволить его и по своим соображениям. Во-первых, потому, что мне он не нравится, во-вторых, хочу уволить кого-то ради ощущения того, что при этом испытываешь.

– Видимо, ты знаешь только, что испытываешь, когда увольняют тебя, – язвительно заметил Кеннет.

– Совершенно верно, – кивнул Роджер, абсолютно невосприимчивый ни к этому, ни к любому другому оскорблению. – И как ни странно, последний раз меня уволили почти за то же самое. Только возвращать деньги я не собирался. Не скажу, что не подумал бы об этом, будь у меня какие-то средства, но их не было. Однако раз ты думаешь, что увольнение Мезурье подвигнет Тони выйти за него замуж, я этого не сделаю. Потому что тогда она захочет, чтобы я звал его Рудольф, а мне, скажу тебе откровенно, не нравится это имя. Мало того, если придется звать его так, я буду чувствовать себя очень неловко. Имя Джайлс мне тоже не особенно нравится, но это просто дело вкуса. Имя как имя.

Кеннет быстро вскинул взгляд и сказал:

– Джайлс? Ты хочешь сказать… Вздор! Она не разговаривала с ним несколько месяцев!

– Об этом я ничего не знаю, – ответил Роджер. – Знаю только, что если этого урода Рудольфа отшить, Тони выйдет за Джайлса.

– Надеюсь, ты прав, – сказал Кеннет. – Джайлс отличный парень. Нужно будет не сводить с них глаз.

– Послушай моего совета и не своди глаз со своих картин, – сказал Роджер. – Я не говорю, что сам не смотрел бы почти ни на что другое, но ты, видимо, относишься к ним иначе.

– Иначе, – сказал Кеннет, на которого дилетантская критика его работы не произвела ни малейшего впечатления. – И не вздумай увольнять Мезурье.

– Что ж, ладно, – согласился Роджер. – Только я не хочу видеть его на своей вечеринке.

Упоминание о ней побудило Кеннета тут же сказать Роджеру, что его возвращение ни для кого не служит поводом для торжества, кроме него самого. Он сказал, что не намерен приходить на вечеринку, но все же пришел, поддавшись не убеждениям Роджера, а уговорам Виолетты. Она весь вечер была необычайно любезна с ним и уделяла так мало внимания Роджеру, что Кеннет вскоре стал вполне добродушным и даже получил поддержку Роджера в споре с Виолеттой о том, прилично или нет появляться на общественных танцах, хотя со смерти Арнольда не прошло и двух недель. Поскольку эта дискуссия началась в примыкающем к квартирам ресторане и велась с полнейшим пренебрежением к тем, кто мог ее слышать, на стол Верекеров было брошено много возмущенных взглядов, и один из ярых приверженцев приличий провел весь остальной вечер, составляя жалобу домовладельцу.

Как и следовало ожидать, Виолетта наотрез отказывалась рассматривать возможность появления на балу, который должен был состояться через три дня. По ее словам, существовало такое понятие, как почтение к мертвым, Кеннет на это ответил, что испытывает к мертвому Арнольду не больше почтения, чем к живому.

– К тому же, – добавил он, – я заплатил тридцать шиллингов за билеты и хочу ими воспользоваться.

– Ты можешь их продать, – возразила Виолетта. – Мистер Каррингтон, вы согласны, что ему следует так поступить?

– Да, в общем, пожалуй, согласен, – ответил Джайлс. – Тони, ты ведь туда не идешь?

– Нет, – вздохнула Антония. – Потому что Рудольф в этот вечер занят.

– Тони, я возьму тебя, если не пойдет Виолетта, – сказал Кеннет, вызывающе взглянув на свою суженую. – А если ты не пойдешь, возьму Лесли!

– Дорогой, я уже сказала, что не пойду, – заговорила Виолетта. – Мы там встретим множество знакомых, и что они подумают, страшно представить. Тони может доставить себе удовольствие, однако надеюсь, что у нее хватит ума, не говоря уж о подобающих чувствах, не приближаться к этому балу.

– После этой краткой речи все зааплодировали, – тут же сказал Кеннет. – Тони, пойдешь?

– Она ужинает со мной и идет на спектакль, – вмешался Джайлс.

– Понятно. Это выражает подобающее почтение к покойному.

Джайлс засмеялся:

– Более или менее. Тони, пойдешь?

– Да, – ответила Антония, – с удовольствием. Там будет компания или только мы?

– Разумеется, никакой компании, – сказал Кеннет. – Где твое чувство приличия?

– Я не сомневаюсь, дорогой, что эти мелкие общественные условности кажутся тебе нелепыми, – заметила Виолетта, – но мистер Каррингтон прав. Идти на общественный бал и скромно ужинать с кем-то в ресторане – разные вещи.

– Какой у тебя проницательный разум, лапочка! – восхищенно воскликнул Кеннет.

– Ну-ну, не начинайте ссориться, – попросил Роджер. – Лично у меня нет никаких возражений против того, что Кеннет идет на бал. Если бы я хотел пойти, то нисколько бы не задумывался, прилично это или нет.

– Мы в этом не сомневаемся, – сказал Джайлс. – О, я же твой гость! Извини, Роджер, но ты сам напросился.

– Не беспокойся о моих чувствах, их нелегко задеть, – ответил Роджер. – Я считаю, что всем следует поступать как хочется. В этом мире слишком много вмешательств в чужие дела. Если Кеннет хочет пойти на танцы, почему он не должен идти? А если Виолетта не хочет, это ее дело. Я вот что скажу: Виолетта, приходи сюда поужинать со мной.

Это небрежное приглашение вызвало недовольство по крайней мере у двоих членов компании. Антония, сочтя его несколько грубым, сердито посмотрела на Роджера, а Кеннет, устремив на Виолетту горящий взгляд, ждал, что та ответит.

Она вежливо отказалась, но это не удовлетворило Кеннета, он вспомнил об этом приглашении по пути домой и сказал, что если у нее есть какое-то намерение провести вечер с Роджером, она может немедленно о нем забыть.

– Дорогой, как ты глуп! – вздохнула она. – Разумеется, я не сделаю ничего подобного! Разве ты не слышал моего отказа?

– Слышал, – угрюмо ответил Кеннет. – Но кроме того, из бездумной болтовни Роджера стало ясно, любимая, что ты ужинала с ним два вечера назад – и это было мне до сих пор неизвестно.

Виолетта слегка покраснела.

– А, ты о том вечере, когда тебя не было дома! – сказала она. – Ну и что в этом такого? Тони, очевидно, ушла с Рудольфом, и бедный Роджер оставался один в квартире. Я просто сжалилась над ним.

– У тебя замечательная натура, моя милая. Видимо, этот случай ускользнул из твоей памяти, поэтому ты мне о нем не сказала.

– Я знала, что, если скажу, ты поднимешь нелепый скандал, – спокойно ответила Виолетта. – Кеннет, ты так захвачен своей обидой, что не видишь: Роджер личность довольно-таки жалкая.

– Нет, я этого не вижу.

– Ну а я нахожу его таким. Конечно, если он совершил убийство, это ужасно, но я не могу не жалеть его. Вся эта история не дает ему покоя. Он делает вид, будто это не так, но ему кажется, что полиция все время следит за ним.

– Это форма белой горячки, – грубо бросил Кеннет. – У полицейских не больше оснований подозревать Роджера, чем меня. Пора уже не думать об этом. Никто никогда не будет арестован. Более того, полицейские об этом знают. Идешь со мной на бал в Альберт-холл или нет?

– Но, дорогой, я тебе уже сказала…

– Послушай, Виолетта! – убедительно сказал он. – Давай поговорим начистоту. Я не признаю твоих условностей и признавать не собираюсь. Если хочешь выйти за меня замуж, тебе придется с этим смириться.

Тон у него был слегка угрожающим, поэтому она сразу же оставила попытки спорить с ним и принялась терпеливо рассеивать его дурное настроение. Когда они расставались, он смягчился, и она сказала, что, возможно, пойдет с ним на бал, раз он так настроен. Таким образом, ссора была успешно предотвращена, но когда в половине седьмого в день бала она появилась в студии и мягко сказала, что вряд ли сможет пойти на бал из-за сильной головной боли, Кеннет с минуту мерил ее взглядом, потом подошел к телефону и набрал номер Лесли Риверс.