Майкл Грубер - День мертвых Страница 60

И вдруг в его памяти всплыла история, которую он читал в детстве. Вспомнилась, до мельчайших деталей, и сама книга – зеленый томик в твердой обложке, купленный за десять центов у букиниста на Четвертой авеню. Это был роман Джека Лондона[114] про человека, которого пытается сломить злой тюремщик, неделями напролет держа его в смирительной рубашке, в кромешном мраке. Но герой не желает сдаваться, и в книге рассказывается, как он в безумии своем переносится в фантастический мир приключений, более реальный, чем камера, и таким образом переживает свои муки.

Мардер вспоминал книгу, ее ветхие пожелтевшие страницы, запах старой бумаги, и еще затхлый воздух букинистических лавок, и как здорово было ездить с мамой на метро до Юнион-сквер. Это были особые часы для них двоих, они обходили магазин за магазином и возвращались домой с полными сумками книг. Вспоминался и мамин запах, резкий аромат ее одеколона, и запахи армии – брезентовых палаток, оружейной смазки, сгоревшего пороха, пота, туалетов. От Скелли тоже пахло по-особенному. Мардер сделал глубокий вдох, но ощутил лишь запах холщового мешка, влажного от его собственного дыхания. Говорят, что запах нельзя вспомнить, как что-то услышанное или увиденное; судя по всему, такая способность в человеке попросту не заложена. Ему довелось редактировать книгу и на эту тему – один из многочисленных трудов о загадках мозга. Однако Мардер помнил, как столкнулся с одним конкретным запахом, и полагал, что уж его-то не забудет никто, хотя в военных мемуарах о нем упоминают редко: как пахнет человеческое тело, разнесенное на куски взрывом.

Обонятельная волна подхватила Мардера, вырвала из тьмы и неволи и унесла в прошлое, в ту пору, когда он впервые испытал эти ощущения.

Мардер бодрствовал, когда все началось, и погиб бы вместе со всеми прочими в штабном бункере, если бы в четыре с чем-то утра 18 сентября 1969 года не вышел на улицу отлить. Командный пункт располагался в одном из туземных домов, под ним находился бункер для укрытия в случае нападения, но их застали врасплох, поскольку вьетнамцы разместили крупные минометы калибра 107 мм за ограждением базы, и их дальности как раз хватило на командный пост. И они знали, куда бить – без сомнений, у них имелся идеально точный план деревни и базы «зеленых беретов». А еще им благоволила военная фортуна, поскольку первый же залп угодил в цель. Взрывная волна сбила Мардера с ног и отбросила на бочонок, заменявший здесь туалет. Когда он кое-как поднялся с земли, у него шла кровь из десятка осколочных ран на спине и ягодицах, а командный барак представлял собой груду раскуроченных бревен.

Пошатываясь, Мардер побрел к этой дымящейся развалине, освещаемой лишь редкими языками пламени, следами трассирующих пуль, зеленых и красных, и прерывистым призрачным светом сигнальных огней, взмывающих над периметром. Под ногу ему что-то подвернулось, он упал и обнаружил, что поскользнулся на человеческих внутренностях. Они чисто символически соединялись с оторванными конечностями и головой, которую Мардер отказывался узнавать. Глаза остались открытыми, и с каждой вспышкой на черном небе в этих мертвых глазах зажигался свет, отвратительная пародия на жизнь. Мардера выворачивало наизнанку, и он в полной беспомощности бормотал детские молитвы, когда его схватили за руку и рывком поставили на ноги.

– Все умерли, – сообщил он этому человеку и далеко не сразу понял, что перед ним Скелли. К тому времени Мардер уже находился в гуще событий – на него нагрузили мешок с гранатами и два ящика с пулеметными патронами, а еще несколько лент набросили на шею. Скелли должен был погибнуть в бараке, но вот он, живехонький, бежал и выкрикивал приказы людям, выплывавшим из темноты. Хмонгов и вьетнамских коммандос готовили к подобным атакам, но гибель начальства и уничтожение местной радиосети деморализовали их. Скелли спонтанно перешел на более древнюю форму командования, используя в качестве связных деревенских ребятишек и подгоняя солдат в бой тычками, бранью, вдохновляя личным примером.

Он установил на подготовленной позиции «M60», закрепил за ним двоих людей и двинулся дальше, увлекая за собой Мардера и пару десятков монтаньяров. Даже в темноте было очевидно, где именно минеры ВНА прорвали периметр. По всей северной окраине деревни взрывались наземные мины, вспыхивали сигнальные огни, трассировали пули с обеих сторон. Мардер отыскал автомат с патронташем и сам себе отдал приказ следовать за сержантом, поскольку в бою предпочитал держаться поближе к тем, кто хоть немного представляет, что, черт возьми, делает, а сейчас это был именно Скелли. Обычная иерархия сгинула под обломками штабного барака; сержант взял командование на себя и теперь вел их в бой.

Мардер старался не выпускать Скелли из виду, хотя все это время сам вел огонь и пытался остаться в живых. Он видел, чего добивался сержант – отбросить врага от деревни и одновременно загнать в зону обстрела только что установленных пулеметов. Само собой вышло, что Мардер стал прикрывать Скелли с тыла и флангов, паля во всех, кто палил в Скелли, а тот устроил тем временем форменную бойню, двигаясь и стреляя с почти балетной грацией, сметая возникающих из теней вьетнамцев, как мишени в тире. Несмотря на ужас, Мардер не мог сдержать восхищения; позже он подумал, что это все напоминало сцену из Гомера – блистательный Ахилл среди троянцев, хранимый богами, непобедимый.

Ожесточенная перестрелка закончилась быстро. Когда все враги полегли или сдались в плен (но вскоре и эти были мертвы), Скелли с Мардером обошли периметр, подсчитывая убитых и подготавливая базу к следующей атаке, которая, по мнению сержанта, не могла не последовать. Если не считать первого сокрушительного удара, они понесли на удивление мало потерь, а из гражданских не пострадал никто. Они починили проволочную ограду и всю ночь были настороже, но второго нападения так и не дождались. Скелли все твердил, что они обязательно придут, что точку связи с внешним миром вычислили и уничтожили именно для того, чтобы лагерь спецназа можно было стереть с лица земли, не опасаясь воздушного удара или подхода подкрепления. Строго говоря, каждый такой лагерь служил для ВНА откровенным вызовом: вместо приманки командование раскидывало американское пушечное мясо и ждало новых атак, которые приносили столь желанные потери среди противника.

Утром они навели порядок и сложили тела товарищей в спальные мешки. При этом сержант и трое других выживших спецназовцев плакали не стыдясь, а вот остальным такого не позволялось. Мардер знал, что если утром база не выйдет с командованием на связь, то центр вышлет самолет. Поэтому Скелли распорядился выжечь траву на поле, где обычно приземлялись вертолеты и легкие самолеты, в виде буквы «R», чтобы показать: лагерь остался без аппаратуры и выпал из радиосети спецсил.

Сержант зациклился на идее, что дело тут нечисто, что такая атака не имеет смысла: они отрезают нас от мира, устраняют командование, пробивают периметр – и сдаются? Он разослал патрули на север и восток, откуда вернее всего могли напасть, а сам повел людей на юг, к горам Йенг, хотя те представляли собой почти непреодолимую преграду. Почти, но все же и там имелись тропы; быть может, противник перебрасывает солдат к перевалу. Мардера оставили в деревне, поручив собрать из разгромленной аппаратуры работоспособный передатчик. Он как раз трудился над ним, когда обнаружил, что на самом деле задумал хитрый враг, но было уже поздно.

Пикап остановился, и Мардер вынырнул из грез. Кто-то стянул с его головы мешок и перерезал путы на руках. Они очутились в сарае, где пахло фуражом и лошадьми, – очевидно, бывшей конюшне. В носу щипало от пыли. Мексиканцы молча конвоировали их до глинобитного домика с низким потолком, провели по узкому коридору и оставили в комнате. Запирать дверь они не стали. В комнате стояли две допотопные металлические кровати, застеленных белым и свежим до хруста постельным бельем; кроме того, имелся сосновый комод, большой платяной шкаф с коваными петлями, крепкий стол и пара массивных стульев местного производства. Мардер подошел к единственному окошку с частым переплетом. Снаружи виднелся сад – с цитрусовыми деревьями, судя по всему, – и часть какого-то крупного здания без окон.

– Ну а что, вполне миленько, – заметил Скелли, плюхнувшись на кровать и откинув голову на подушку. – Когда меня похищали в последний раз, было куда хуже. Ты представляешь, где примерно мы находимся?

– Думаю, в tierra caliente[115], на одном из старых горных ranchos. Лет пятьдесят назад тут был процветающий сельскохозяйственный район – выращивали цитрусовые, авокадо и все на свете. Потом правительство где-то там напортачило – деталей не помню, – и все пошло псу под хвост. – Он открыл окно и принюхался: пахло нагретой солнцем пылью, ароматами конюшни и чем-то еще – резким, химическим. – Картели на таких вот маленьких ranchos варят мет – скорее всего, это сейчас и происходит вон в том здании. Раньше там наверняка был склад.