Элизабет Джордж - Горькие плоды смерти Страница 70

– То есть Клэр лгала Рори? Зачем и почему?

– Понятия не имею. Знаю только то, что контракт был у нее подписан. И что она взяла за новую книгу аванс. Наверное, ей просто не хотелось возвращать деньги. Вот вы бы вернули?

– Барб!.. – В дверь кабинета просунул голову Уинстон, в руках у которого был ноутбук Клэр. Каролина тотчас ощетинилась. Судя по выражению ее лица, она не забыла, как он пытался не пустить ее в дом.

– Тут есть кое-что интересное, – сообщил Нката. – Думаю, тебе тоже стоит взглянуть.

– Ты прошла через сущий кошмар, моя дорогая, но теперь идешь на поправку, – произнесла пожилая женщина. Голос ее был исполнен доброты и тепла, что наводило на мысль о том, что это говорит ее хорошая знакомая. Беда заключалась в том, что Рори ее не знала. Не знала она и того, где находится и почему здесь оказалась. Кстати, это место имеет свое название… Сама она лежала на кровати, а к ее носу тянулись прозрачные трубочки, по которым ей в легкие поступал… кислород? Указательный палец был подсоединен к какому-то шнуру, который, в свою очередь, вел к монитору рядом с кроватью. Как Стэтем ни старалась, она никак не могла вспомнить, как называется это место.

Незнакомка склонилась над ней и дрожащей рукой убрала ей со лба волосы. «Что за дрожь? – подумала Рори. – Что это? Паралич? Страх? Паркинсон?»

– Ты нас так напугала, – сказала женщина. – Когда пришла полиция… Сначала мы подумали, что это кто-то из соседей пожаловался на громкую музыку, особенно на африканские барабаны. Но полицейские сказали, что тебя увезли в больницу, и тогда…

Ага, вот оно, нужное слово, подумала Виктория. Больница. Она в больнице.

Ей было тяжело дышать, горло пересохло, и она не могла сглотнуть даже слюну, а перед глазами все расплывалось. Наверное, именно поэтому она и попала в больницу.

– Привет, Рори. – В поле ее зрения возникла другая женщина, помоложе. Лет сорока? В руке она держала пластиковый стакан с крышечкой, из которого торчала трубочка. Эта незнакомка поднесла стакан к губам больной, которые – она это чувствовала – пересохли и потрескались и теперь причиняли ей боль.

– Попей водички, – сказала более молодая женщина. – У тебя по-прежнему все пересохло во рту.

По-прежнему? Значит, она уже приходила в сознание раньше, только не помнила этого… Сказать по правде, она вообще ничего не помнила после того, как вернулась из Шафтсбери в Лондон и, как обычно, отправилась с Арло прогуляться вечерком по свежему воздуху… Арло! Больше она его не слышала. Но если она сейчас на больничной койке, то где же Арло?

Стэтем попыталась сесть, но не смогла.

– Арло! – воскликнула, вернее, прохрипела пациентка и попыталась скинуть с себя одеяло.

– Рори, тебе нельзя, – сказала женщина постарше. – Хизер, она зовет своего песика. Мы должны узнать, что с ним случилось.

Хизер. Больная вспомнила: у нее есть сестра по имени Хизер. И эта женщина, что помладше, – это она и есть. Из чего следует, что пожилая женщина – это ее…

– Мама, – сказала она. – Мама, Арло!

Тут в палату вошла третья женщина, судя по одежде, сиделка или медсестра.

– Она спрашивает про свою собачку, – сказала ей Хизер. – Что стало с ее собачкой?

– Приводить в палаты собак запрещено, – резко ответила медичка, после чего обратилась к Рори: – Мисс Стэтем, немедленно ложитесь. Вы еще больны, и мы не имеем права…

– Я понимаю, – перебила ее Хизер, – что собак приводить сюда нельзя. Но он особый, он пес-помощник. У него даже есть специальный документ. Он… Мам, ты помнишь, какой он породы? Кубинской? Кубинец? Вертится на языке, а вспомнить не могу.

– Гавана, – пробормотала Виктория.

– Это она о чем? – спросил голос медсестры.

– Гаванец! – вспомнила Хизер. – Он гаванец. Его должны были привезти вместе с нею. Он всегда должен быть с нею рядом, иначе ему будет плохо. Прошу вас, разузнайте, где он и что с ним. Она не успокоится, пока…

– К сожалению, не могу, – заявила сотрудница больницы. – Но его, по всей видимости, отправили в приют в Баттерси.

Рори принялась шумно хватать ртом воздух, после чего предприняла попытку свесить ноги с кровати. Медсестра сказала что-то вроде того, что нужно срочно позвонить врачу, а мать и сестра должны немедленно покинуть палату. Она много еще чего сказала, но Стэтем не слышала ее, потому что к ней внезапно вернулась память. Клэр мертва. А сама она заболела. Она была дома, и внезапно у нее закружилась голова, а потом ей стало тяжело дышать. Затем ее вырвало, и она все спотыкалась, спотыкалась, спотыкалась, а Арло лаял, и лаял, и…

Дверь палаты распахнулась, и на пороге вырос – нет, не доктор в белом халате, а высокий белокурый мужчина, причем не один, а с ее матерью и сестрой Хизер, которые вернулись к ней вместе с ним.

– Немедленно уведите отсюда этого человека! – рявкнула медсестра. – И сами уходите. Я же вам уже сказала!

– Он знает, где ее собака, – сказала мать Рори. – И если вы думаете, что она успокоится, не зная, что стало с ее собакой, то вы ошибаетесь.

Мужчина подошел к кровати и, положив руку пациентке на плечо, негромко заговорил:

– С Арло всё в порядке, мисс Стэтем. Вам нет причин переживать из-за него. Сейчас он у одной моей знакомой. Она ветеринар и, пока вы не поправитесь, взяла на себя заботу о нем. Более того, она берет его с собой на работу. В Лондонский зоопарк. По ее словам, он обожает львов. – Незнакомец улыбнулся, и улыбка у него получилась слегка кривая – наверное, из-за небольшого шрама над верхней губой.

В остальном же он был вполне хорош собой. Рори почему-то подумала, что своей внешностью этот человек, возможно, повергает людей в растерянность.

– Мое имя Томас Линли, – представился незнакомец. – Я коллега Барбары Хейверс по Скотленд-Ярду.

Его присутствие произвело на больную странный эффект. Его голос успокаивал. Рори почувствовала, как напряжение оставляет ее.

– Это Барбара вас нашла, – сообщил он. – Боюсь, ради этого ей пришлось разбить окно и проникнуть к вам в квартиру. Но она услышала собачий лай. У вас с нею была назначена встреча. Вы помните?

Да-да, что-то такое она помнила, хотя и не была уверена на все сто. По идее, это должно было четко отпечататься в ее памяти – вместе со всем, что случилось с нею, – но, увы, этого не произошло.

Дверь в палату распахнулась снова. На этот раз внутрь вошла женщина в белом халате.

– Спасибо, сестра, – сказала она сиделке, после чего обратилась к остальным: – Вы тревожите пациентку. В палате вам разрешено находиться только по одному. Прошу вас немедленно выйти. – С этими словами она шагнула к мигающей машине, которую Рори приняла за монитор работы сердца. Кстати, помимо трубок с кислородом, к ее телу была присоединена капельница. Женщина – не иначе как ее лечащий врач – проверила свисающий со стойки пакет с жидкостью.

Между тем никто даже не сдвинулся с места.

– Вы что, не понимаете английский язык? Как вообще вы сюда попали, хотела бы я знать? – возмутилась медичка.

– Нет. Мама, – прошептала Виктория.

Ее мать вышла вперед.

– Я здесь, дорогая моя, – сказала она. – И Хизер тоже. Хизер, ты не могла бы…

Сестра шагнула к кровати и взяла Рори за руку. Всего одно прикосновение, и в памяти ожили новые образы. В тот вечер, когда она вернулась в Лондон из Шафтсбери, на автоответчике ее ждал голос Хизер.

Она выгуляла Арло. Затем достала из машины кое-какие вещи и вернулась в квартиру. Накормила Арло. Разогрела себе суп, намазала тост маслом и джемом. Она валилась с ног от усталости. Приняв ванну, сразу же легла в постель и вскоре почувствовала себя совсем плохо: кружилась голова, поташнивало, в груди было страшное сердцебиение, в висках – пульсирующая боль…

Томас Линли что-то говорил женщине в белом халате. Та держала в руках его служебное удостоверение и спорила с ним:

– Полиция? Только вас нам здесь не хватало! Мать может остаться, но вы двое… Немедленно выйдите вон, или я вызову охрану!

Кажется, мужчина сказал ей что-то про Барбару Хейверс, подумала Рори и тоже подала голос:

– Пожалуйста… – Сделать это оказалось гораздо труднее, чем она ожидала, однако пациентка выдавила из себя еще одно предложение: – Что случилось?

– Вы были правы, – сказал ей Линли, не обращая внимания на протесты врача. – Сердечный приступ Клэр был чем-то спровоцирован, а не случился сам по себе. То же самое, как нам кажется, случилось и с вами.

– Немедленно освободите помещение! – напомнила о себе медичка. – На сегодня достаточно.

– Пусть он… останется, – еле слышно прошептала Рори.

– Здесь решаю я, а не вы, – заявила врач.

– Дайте нам всего десять минут, и я уйду, – попросил Томас. Виктории показалось, что он пытался прочесть на бейджике имя врача – он щурился, и, видимо, у него плохо это получалось без очков. – Она лишь сообщит мне кое-какую важную информацию. Кстати, это касается и ее лично, касается того, что случилось с нею. Всего десять минут, – повторил он, – доктор…