Сара Лотц - День четвертый Страница 8

Вздрогнув, Алтея вернулась в приемную. Крики из комнаты врача постепенно превратились в неразборчивое бормотание. Похоже, пожар был серьезнее, чем об этом говорили. К тому же здесь становилось заметно жарче, а кондиционеры по-прежнему не работали. Не зная, что делать, она нервно заходила по комнате.

Их последний доктор, кубинец с испорченными зубами, был уволен, как им сообщили, за то, что приставал к румынской официантке из их команды, а у того, кто его заменил, было доброе лицо. Алтея подумала, что, возможно, могла бы обратиться к нему, чтобы он помог в ее ситуации, но отбросила эту мысль. Ей нельзя о таком думать. Если она на самом деле беременна, срок слишком маленький, чтобы это было заметно. Два месяца максимум. Вероятно, Джошуа все-таки осуществил свою угрозу и специально перепутал ее таблетки. Ублюдок! В последний раз, когда она была дома, они подрались, когда она отказалась готовить для него и его братьев. Как он посмел думать, что она будет прислуживать ему, после того как столько времени гнула спину на разных кораблях, чтобы содержать их всех! Внутри у нее до сих пор кипело от ярости. Джошуа знал, что больше всего на свете Алтея боялась превратиться в свою сестру, измочаленную жизнью женщину с нездоровой сероватой кожей, которая прозябала в полной нищете в Кесоне, на Филиппинах, вместе с пятью детьми. А что, по его мнению, случится, если она забеременеет? Ее уволят – вот что произойдет! Деньги иссякнут, и тогда все они окажутся в шаге от тех же трущоб. И он сам, и вся его проклятая семейка.

А знаешь что, дорогой? Это время наступит гораздо раньше, чем ты думаешь.

Она сама виновата! Нужно было выходить замуж за американца с деньгами, а не за придурка филиппинца, достаточно тупого, чтобы позволить уволить себя с корабля. Так нет же, она, видите ли, влюбилась – ха-ха, какая там любовь! – в этого прибитого помощника официанта с родимым пятном под глазом, который обещал, что они вместе будут подниматься от должности к должности. Развестись с ним у нее не получится, – их семьи никогда этого не примут, – однако она могла просто уйти от него. Могла бы отложить какие-то сбережения и начать новую жизнь.

Это был уже план – и хороший план! – но если она беременна, то об этом можно забыть. Прошло всего два месяца из ее десятимесячного контракта, так что скрыть это никак не получится.

– Что ты здесь делаешь?

Обернувшись, Алтея увидела крупную женщину с волосами, выкрашенными в оранжевый цвет, в мятой униформе медсестры, которая только что торопливо вошла в помещение медпункта.

– Ты что, заболела?

Алтея рассказала ей о миссис Дель Рей.

Женщина устало улыбнулась.

– Понятно. Должно быть, она звонила раньше, еще до того, как у нас началась запарка.

– А эти люди, которые пострадали на пожаре… – сказала Алтея, указывая на дверь врача. – С ними все будет в порядке?

Женщина поджала губы.

– Так ты и там побывала? Туда можно только пациентам.

– Простите меня, – пробормотала Алтея, автоматически переходя на подчеркнуто почтительный тон. – Здесь никого не было, а я пыталась найти доктора…

– А-а, ну ладно.

Медсестра провела рукой по спутанным волосам. Под глазами у нее темнели круги, а кожа на носу и щеках была покрыта сеточкой лопнувших сосудов. Пьяница… Алтее были хорошо знакомы эти приметы.

– Моя супервайзер сказала, что пожар был небольшим, – забросила приманку Алтея.

– Со стороны все выглядит хуже, чем есть на самом деле, так что не волнуйся. Я сама туда схожу. Спасибо, что сообщила нам. Так V27, говоришь?

Алтея кивнула и, освободившись, нырнула под штору, после чего пошла через секцию I-95. Участок Трайнинг находился на кормовой палубе 5 – идти туда минут пять, не меньше. Она побежала по проходу и по мере приближения к находившемуся в кормовой части машинному отделению почувствовала, что воздух становится все удушливее, а запах дыма – все отчетливее. На бегу она обменялась приветствиями с группой официантов, спешивших навстречу с подносами, уставленными бутылками с водой, но они знали о ситуации не больше ее. Пробегая мимо хозяйственных подсобок, она услышала громкий рявкающий возглас Марии:

– Алтея!

Алтея замерла на месте и, обернувшись к ней лицом, потупила взгляд.

– Я все время пыталась связаться с тобой, Алтея.

– Простите. – Она похлопала по висящей на поясе рации. – Эта штука опять не работает.

– Ты на своем участке проверила, чтобы никто не остался в каюте? Ты следовала установленной процедуре?

– Да, Мария. Но одной из моих гостий стало плохо, ей нужен доктор. Они звонили в медицинский центр, но им не отвечали.

Мария сердито нахмурилась, как будто считала, что Алтея несет личную ответственность за поддержание здоровья пассажирки. Когда-то Алтея пообещала себе, что в один прекрасный день поставит эту puta, потаскуху, на колени. Она еще будет пресмыкаться перед ней и есть землю.

– Я загляну туда. Какая это каюта?

– V27. Это та прикомандированная, миссис Дель Рей. Я уже сбегала в медицинский центр и все им рассказала. Пожалуйста, можно я уже пойду?

Служба безопасности, должно быть, уже начала проверять, на месте ли все красные карточки, и Трайнинг потом будет обижаться, что она не успела просмотреть ее участок.

– Почему ты не сообщила мне, что Трайнинг заболела? – спросила Мария подозрительно мягким тоном, в котором чувствовалась опасность.

Вот зараза эта Трайнинг!

Алтея мысленно послала все к черту и решила на этот раз не покрывать ее.

– Я думала, что Трайнинг сама сразу же доложит вам.

– А она сказала, что ты согласилась на сегодня взять на себя ее участок.

Алтея взглянула на нее с самым невинным выражением на лице.

– Она вам так сказала?

Мария удивленно приподняла нарисованные карандашом брови. Они никогда не соответствовали друг другу – одна всегда была подведена выше другой; к тому же они совершенно не гармонировали с ее почти белыми волосами.

Учись пользоваться зеркалом, puta!

– Нам еще повезло, что не было жалоб. Она говорит, что еще даже не начинала вечернюю уборку.

– Мне очень жаль, Мария. Тут, наверное, какое-то недоразумение.

– Пауло уже проверил каюты на участке Трайнинг, но я хочу, чтобы ты убедилась, что он сделал это тщательно.

– А секьюрити не станут этого делать?

– Ты меня допрашиваешь?

– Нет, Мария.

– Сделав это, ты пойдешь на место сбора и будешь ждать дальнейших инструкций.

– Да, Мария. Спасибо, Мария.

Алтея ненавидела пресмыкаться, но ей нужны хорошие отзывы на случай, если появится возможность продвижения на место супервайзера. Хотя на этом корабле особых надежд на это не было. Здесь будет работать система поддержки соотечественников: Мария будет давать ход только румынам. Такова уж корабельная действительность. Иногда это срабатывает в твою пользу, иногда – нет. И тут уже не имело значения, что английский для нее родной язык. Национальность играла против нее. Кто-то же должен выполнять грязную работу. У нее ушло два года на то, чтобы выбиться из стюардесс в каютах команды – эти балбесы могли быть просто омерзительны, но все равно это было ничто по сравнению с некоторыми офицерами! – и получить столь желанный участок на палубе кают для VIP-персон.

Она толкнула дверь служебного входа, который вел на нижние палубы, и снова почувствовала запах дыма. Она ненавидела эту часть лестницы: в каждом пролете здесь было по тринадцать ступенек, и она считала их вслух, чтобы не ругаться. Она понимала, что это просто нелепость, но не могла полностью преодолеть свои детские суеверия – она до сих пор переворачивала свою тарелку, если кто-то оставлял беспорядок на столе.

Она открыла дверь на участок Трайнинг и в дальнем конце полутемного коридора заметила какое-то движение. Кто-то бежал ей навстречу – невысокая фигурка. Тут освещение было намного хуже, чем на ее этаже, но, похоже, это был ребенок – мальчик. Как такое могло быть? Она ездила в круизы с невоспитанными детьми американцев, которые гоняли по всему кораблю, как будто он был их собственностью, а их родители только покрикивали на персонал, когда кто-нибудь из этих вредных сопляков терялся или ушибался, однако в новогодние круизы брали только тех, кому уже исполнилось восемнадцать. Аварийные огни мигнули, на мгновение оставив ее в полной темноте, и с шипением зажглись вновь. Мальчишка, белолицый, темноволосый и босой, теперь находился в каких-то двадцати метрах от того места, где она стояла.

– Эй! – крикнула она, вздрогнув, когда огни погасли снова. В темноте ее подмывало броситься обратно в служебный коридор.

Лампы опять загорелись – на этот раз даже ярче, чем прежде, – но ребенок… ребенок пропал.

Она машинально перекрестилась и снова вздрогнула, когда из-за угла в дальнем конце коридора вышла еще какая-то фигура. Ей задышалось немного свободнее, когда она разглядела белую рубашку и черные брюки – форму службы безопасности. Может, ребенок ей привиделся и это воображение проделывает с ней такие фокусы? Сегодня ночью она спала меньше четырех часов, так что все возможно.