Кондратий Жмуриков - Повесть о настоящем пацане

Кондратий Жмуриков

Повесть о настоящем пацане

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ КАША ЗАВАРИВАЕТСЯ

ГЛАВА 1. ГОЛУБАЯ КРОВЬ

Светлым московским утром, когда еще смог не поднялся выше седьмого этажа, из окна одой из квартир элитного многоэтажного дома раздавался характерный шум. Кроме щелканья тостера, жужжания электрической зубной щетки и воплей трех телевизоров до ранних прохожих доносились истерический лай, женский визг и звон падающих на пол культурных ценностей. Через пять минут, впрочем, все стихло.

После одна из фрамуг окна поднялась, и в нее просунулась толстая мужская рука, держащая пластиковый пакет. Рука размахнулась и швырнула сверток на улицу. Окно опустилось. Сверток шлепнулся на голову участкового, который беззлобно выругался, отпихнул пакет ногой и пошел себе дальше.

– Волечка, ну сколько можно? – капризно ворчала дама, неприятная во всех отношениях, стоя посреди кухни за тем самым пластиковым окном. – Он снова сожрал кота!

– Уй, ну отстань, а? – сказал «Волечка» – обладатель той самой толстой мужской руки. – Иди лучше умойся – смотреть противно.

Волечка достроил мультиэтажный бутерброд и засунул его в рот целиком – он торопился. Его вторая половина фыркнула, повернулась на шпильках домашних тапочек и пошла в ванную – смывать свой стильный «make-up» в стиле «вау!»

В общем, утро в рядовой семье началось, как обычно. Впрочем, такой же обычной была эта семья. И квартира, в которой они жили, была тоже самой обычной двухэтажной восьмикомнатной московской квартирой. По ее улучшенно спланированным просторам вольготно носились четыре кошки, бультерьер и двое детей – мальчик пелевинского возраста и девочка, чей возраст не помнила даже ее мама.

Отец семейства своими детьми гордился, как своими высшими достижениями. Впрочем, ему и без них было чем гордиться: бычьей шеей, семисотым «мерседесом» и авторитетом у местной братвы. Еще у папы было дело – фирма «В-репу-дал».

«Все виды криминальных услуг: шантаж, заказное убийство, рекет. Цены – ниже рыночных. Дисконт для постоянных клиентов» – так гласила реклама. Делом папа тоже гордился – оно процветало и позволяло его дому быть полной чашей.

В доме царила мама – домохозяйка с соответствующим дипломом, которым она тоже гордилась. Мама – дама неприятная во всех отношениях – была существом наиболее загадочным в этом доме. Никто точно не знал, как она на самом деле выглядит, сколько весит, какого роста, какого цвета у нее были глаза, какого – волосы. Единственное, что в ней было постоянного – это то, что она все время была разной.

Домочадцы узнавали ее исключительно по пронзительному голосу со стильным новоарбатским «прононсом», который был так же основательным поводом для ее гордости. На Снежане Игоревне Вован Натанович женилися из-за ее происхождения: шутка ли, ее родители жили в Москве с 1812 года! Его бесила только ее манера называть его при пацанах Волечкой, а, в общем-то, она была ему безразлична, как статуя у входа в квартиру.

Короче, гордость этой семьи, семьи Дроздовых, была материальна настолько, что об ее выпирающие части спотыкались соседи по лестничной площадке, проходя мимо дроздовской двери.

Впрочем, это утро было не очень обычным по нескольким причинам.

Первая причина волновала горничную Верочку, которая не успела закончить уборку дальней комнаты к прибытию дорогих гостей. Гостями были детки, которые должны были приехать сегодня на уик-энд из своих лицеев и колледжей.

Вторая причина волновала маму, Снежану Игоревну: она никак не могла примирить свои сиреневые волосы с цветом нового салатового джакузи, по поводу чего было решено купитьдругое джакузи, пока мужа нет дома.

Третья причина волновала бультерьера Баха: в живых остались еще две кошки.

И, наконец, больше всех волновался глава семейства – Вован Натанович, у которого сегодня была совсем не обычная встреча.

– Вован Натанович, проходите сюда пожалуйста! – проблеял молодчик с платиновой улыбкой, сгибаясь перед ним пополам.

Холеная ладошка этого «Кена» надавила на латунную ручку двери и Вован Натанович прошел в зал. Ему указали место в заднем ряду, сбоку. Привыкший сидеть в первом ряду, Вован задрал свою круглую как глобус голову и увидел только лепной потолок.

«М-да, – подумалось ему. – Метраж, конечно, слабоват против моего. А отделочка так ничего себе – видно, эксклюзив». Просмаковав про себя модное слово, Вован опустил глаза и стал с напряжением рассматривать происходящее.

Это было достаточно трудно. Мешали букли на головах присутствующих дам. Вован поерзал на плюшевом стуле и попробовал подложить под седалище кулаки, чтобы приподняться над нестройными рядами голов сидящих впереди.

Ему это удалось. То, что он увидел, ему не понравилось. На скользком, как брылями лабрадора измазанном, паркетном полу, стоял громоздкий рояль, за которым восседала томная, похожая на сардельку дама. Сходство с сарделькой дополнялось ее розовым плюшевым платьем, которое разве что не лопалось по швам – до того оно было тесно. Дама стучала ногтями по клавишам инструмента, закатывая при этом глаза и раскачиваясь всем своим толстым телом.

Рядом с роялем стояла тощая и странная девушка с истерической формой рта и, заламывая руки, визгливо исполняла песню, которая, хоть и была на русском языке, Вовану показалась совершенно непонятной. Он опустился на стул и решил покуда подремать.

Не успел он закрыть глаза и как следует захрапеть, как его разбудили аплодисменты и крики «Браво!». Вован с готовностью захлопал в ладоши, боясь в очередной раз опростоволоситься.

Опростоволоситься здесь было парой пустяков, Вован это твердо усвоил. С тех пор, как он решил для себя стать завсегдатаем этого общества, его жизнь превратилась в непрерывную цепь промахов. То он заходил на раут с кобурой, чем вызывал визг дам, то рассказывал анекдот, который никому не казался смешным, кроме его охраны. В общем, что он натворит в следующий момент, он сам заранее не знал, а потому панически боялся сделать лишнее движение.

После того, как утихли аплодисменты, перед роялем появился плешивый конферансье и, шепелявя, заявил:

– А сейсас, гошпода и дамы, я хошу предштавить вас ему вниманию нового шлена нас его ариштократи шешкого клуба. Вштрешайте… – он сделал паузу, как будто объявлял выход знаменитого иллюзиониста. – Граф Илья Алекшандрович Федин!

Он взмахнул обеими руками, и всем стала видна прореха под левым рукавом его фрака. К роялю вышел бледный молодой человек в тертом пиджаке и грязных ботинках и стал раскланиваться, помахивая сивым чубом. Все снова стали аплодировать, а Вован Натанович почувствовал новый приступ злости и зависти.

«Ну вот, очередной отморозок, блин, а тоже – граф!»

Вован с тоской подумал, где был бы у него этот граф, если бы он попался ему в другое время и в другом месте. Но дело происходило здесь и сейчас – ничего не поделаешь.

В честь новообретенного графа немедленно был объявлен фуршет. Все оживленно стали двигать стульями и протискиваться в соседнюю комнату. Вован, наступая на чьи-то шлейфы, подался следом, предчувствуя, что сегодня его снова будет мучить отрыжка от кислого вина, якобы привезенного из Франции.

Вован занял самую выгодную позицию – у блюда с колбасой – и стал вяло улыбаться знакомым жующим лицам. Лица чопорно раскланивались, но в разговор с ним не вступали.

Наконец, к нему подошла высохшая мадам в коротких перчатках на руках и с винным пятном на жабо.

– О, Вольдемар! – жеманясь, произнесла она, просовывая свою птичью лапку в его ручищу. – Как мило, что вы здесь! Я вас сейчас познакомлю с очень интересным человеком! Серж, Серж, идемте к нам!

Возле них немедленно материализовался мрачный тип с обликом престарелого диктора телевидения и, вскинув подбородок, представился:

– Князь Сергей Мещерский.

– Серж, я вам говорила об этом замечательном человеке! Это – Вольдемар Дроздов. Ну, помнишь, он снял нам тот зал?…

Лицо Сержа потеплело, и он немедленно завел разговор о погоде, что в этом обществе считалось признаком хорошего тона. Теперь Вован по утрам вместе с курсом доллара изучал и сводку Гидрометеоцентра, чтобы поразить своим знанием всех движений циклонов и антициклонов.

Высохшая мадам, попросту – Зоя Александровна Тверская, поморщилась и перевела разговор на другую тему:

– Друг мой, – зашипела она, повисая у князя на руке.

– Вован Натанович хотел с тобой поговорить про другое.

Она сделала круглые глаза и указала ими наверх. Князь потащил Вована к окну, где, закрывшись пыльной портьерой, они отгородились от слишком уж громко чавкающего общества.

– Милейший, – протянул князь. – Мадам Тверская рекомендовала мне вас как очень толкового молодого человека.