Ирина Потанина - Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей Страница 10

— За сколько лет? — оживилась я, — Но ведь фирма «ОПА» существует всего три года. Это не срок…

— Девочка моя, неужели вы думаете, что бизнесмен такого уровня, как Ожигов, открывал всего одну фирму? До «ОПА» были еще «Аметист» и «Топаз». Тоже солидные деятельные предприятия.

Я еле сдерживалась, чтобы не достать блокнот и ручку.

— Скажите, а эти предыдущие фирмы были закрыты по каким причинам?

— Я, что ли, их закрывала? — Юлия Георгиевна насупилась и подозрительно приподняла правую бровь, — Что-то вы не то, барышня, узнать пытаетесь…

— Ох, — я наигранно легко отмахнулась, — Я просто не знаю, что спросить, дабы навести вас на нужные темы… Понимаете, читателю не интересен Ожигов, как таковой. Читателю интересны приключения Ожигова. Опасности, поджидавшие его на пути к успеху, героические попытки эти опасности преодолеть… Конфиденциальность информации, естественно, гарантирую.

— Ну… — операционистка сосредоточилась, явно пытаясь вспоминать, — Не знаю… Бывали, кончено, всякие неприятности… Это я по настроению клиента определить могу. Но подробности-то мне не известны.

— Скажите, может, предыдущие фирмы Ожигова обанкротились? Или закрылись при каких-то загадочных обстоятельствах?

— Счета закрывались вполне цивильно… Нормальные фирмы, и предыдущие, и «ОПА». С хорошим оборотом, с постоянными клиентами-плательщиками…

— А кто эти клиенты?

— Ох, Катенька, не были б вы дочерью вашей матери, я бы подумала, что вы через меня про Ожигова справки навести пытаетесь… Я вам могу только о его человеческих качествах рассказать, а про дела, уж извините, лучше в другом месте узнайте. В том же его офисе… Секретарша его, милая девочка, страсть как любит всякие истории рассказывать.

— Да, да, вы правы, — пришлось смириться, — Прошу прощения, я отойду на секунду.

Я направилась в сторону дамской комнаты. Через несколько минут я уже набрала на телефоне номер Шурика. Всё-таки, нехорошо было умудриться не извлечь из встречи с Юлией Георгиевной хоть какую-то пользу для нашего дела. С паршивой овцы — хоть шерсти клок. Правда, с какого места этот клок сдирать, я совершенно не представляла.

— Ты откуда звонишь, я перезвоню, — быстро проговорил бывший муж и нынешний компаньон.

— Из женского туалета, — честным шепотом ответила я, — Не стоит сюда перезванивать. Скажи лучше… Я сейчас беседую с банковской операционисткой нашей главной рыбы. Пока всё связанное с нужным аквариумом покрыто тайной. Может, рыба и плавает в мутной воде, но мне в этом никто не признается. Есть ли у нас к собеседнице какие-нибудь вопросы, честь и достоинство рыбы не задевающие, но нам хорошую службу сослужить могущие?

Дама, случайно услышав несколько предложений из моего разговора, хлопотливо поспешила удалиться.

— Не знаю, — безапеляционно сообщил Шурик, — По-моему, для установления мыльности нашей рыбки надо не с улитками ничего не ведающими беседы проводить, а червячка пожирнее подсадить, да ждать, пока клюнет. В общем, уходи оттуда со спокойным сердцем. Нечего там ловить, я так думаю.

— Ухожу, — легко согласилась я, слегка расстроившись из-за того, что встреча с операционисткой обречена была окончиться совершено впустую, — Улитка уже, наверное, соскучилась и решила, что у меня проблемы с пищеварением.

Улитка, она же операционистка Юлия Георгиевна, оказывается, ничуть не скучала.

— Катенька, — совершенно церберским голосом произнесла она, — Вы мне удостоверение, будьте добры, предъявите, а?

Мою собеседницу будто подменили. Куда делась очаровательная улыбка? Куда девалась лёгкость интонаций?

— Вот…

Я достала из сумочки журналистское удостоверение трёхлетней давности, которое так часто выручало меня в борьбе с внешним миром.

— Ну, хоть вы не врёте… — глядя прямо перед собой суженными от злости глазами, проговорила Юлия Георгиевна.

— А кто врёт? — осторожно поинтересовалась я, заметив, насколько бледной сделалась моя собеседница.

— Ничего я вам не скажу! — напряженно шевеля губами, отрезала операционистка, — Ишь, устроили день расспросов, нашли себе информатора… Да я вам в матери гожусь! Постыдились бы так со мной разговаривать!!!

Юлия Георгиевна гордо вскинула подбородок и кинулась к выходу из кафе. Я в отчаяньи бросилась за ней.

— Юлия Георгиевна, да что случилось-то?!

Операционистка на миг остановилась и окинула меня изучающим взглядом.

— Если вы и в правду ни причем, Катенька, то простите мою грубость… Но, знаете ли… Нехорошо это с моей стороны о клиентах сплетни распространять. Не стану я с вами разговаривать, вы уж простите.

— Но почему? — взмолилась я, — Не хотите, не буду с вами об Ожигове беседовать… Но что такое произошло за время моего отсутствия? Расскажите…

Юлия Георгиевна опасливо огляделась по сторонам, одной рукой мягко отодвинула меня с прохода, а другой взялась за ручку двери.

— Прощайте, — вместо объяснений проговорила она.

Происшедшее мне совершенно не понравилось. Я беспомощно оглянулась и наткнулась глазами на официанта. Услужливо склонив голову на бок, он холодно наблюдал за сценой нашего с Юлией Георгиевной прощания, вытирая при этом бокалы вафельным полотенцем явно не первой свежести.

— Объясните, ради бога, — кинулась я к нему, — Что произошло с этой дамой за время моего отсутствия.

Официант сдержанно пожал плечами.

— Женское настроение, знаете ли, вещь переменчивая.

Я достала из сумочки денежную купюру, намереваясь расплатиться за кофе. Официант оживился. Понятно, значит, придется оставить чаевые… Хорошо, что Шурик выплатил мне аванс…

— Возможно, её расстроил тот молодой человек, который удалился за несколько секунд до вашего возвращения.

Так-с. Мысли о ночном визитёре немедленно вернулись в мою бедную голову.

— Откуда он взялся? — от волнения я всегда начинала говорить хриплым голосом.

— Из двери, как все нормальные люди. Зашел, огляделся. Направился к вашей подруге. Присел за столик, не спрашивая разрешения. Показал какую-то бумагу… Что-то спросил…

— А она?

— Она как-то сразу вся осунулась. Потом замотала головой, словно отрицая что-то. Я, честно говоря, думал уже вмешаться… Но тут этот грубиян встал и направился к выходу. У двери обернулся, громко сказал: «Надеюсь, к следующей нашей встрече вы образумитесь», и вышел из кафе.

— Как он выглядел?

— Да обычно, в общем-то… Короткая стрижка, брюнет. Джинсы, футболка… Возраст не понятен. Из армии точно уже вернулся, на пенсию еще не пора…

Так-с… Я кинула взгляд на оживленное движение пешеходов за стеклом и почувствовала себя как-то уж совсем не уверенно в кафе, где каждое мое выражение лица мог отследить любой прохожий. Неужели ночной визитер выследил меня и решил испортить переговоры с Улиткой?

Направляясь в гараж за Фордом, я старалась запутать возможных преследователей. Не зря в ранней юности я усердно стаптывала обувь, изучая причудливые дворики нашего Города. Каждая подворотня узнавала меня и желала успеха, приветливо размахивая ослабевшей шнуровкой бельевых веревок. Если злополучный Некто, так сильно подпортивший мне настроение и переговоры с операционисткой, собирался отслеживать мои дальнейшие передвижения, то пусть потрудится теперь выблудиться из замысловатого лабиринта подворотен старого центра. Для верности я даже покинула один подъезд через чердачное окошко. Пусть этот вредитель-преследователь обойдет все пять квартир этого подъезда, дабы установить моё местонахождение.

«В прятки-догонялки играть — это здорово, конечно,» — мой Здравый Смысл всю жизнь терпеть не мог лазить по крышам, — «Но ты же помнишь, Некто знает, где ты живешь…»

«Не факт, что ночной Визитёр и сегодняшний вредитель, напугавший Улитку — один и тот же человек. Не факт, что ночной Визитёр вообще не причудился мне…» — возразил вдруг проснувшийся оптимизм.

«Нашла время для наивности! Скорее всего, кто-то из телохранителей Ожигова в курсе, что Шурик поручил тебе это дело. Естественно, он тут же захотел выяснить, какую информацию ты уже насобирала. Для этого и проник в квартиру… Папку посмотрел, понял, что убивать тебя пока не за что, и решил, на всякий случай, контролировать все твои шаги. Припугнул Улитку, чтобы много не болтала… Всех остальных тоже распугивать будет… А если мы, не дай Бог, найдем что-то, Ожигова действительно компрометирующее, — не сносить тебе головы…»

«Если моя голова настолько дурная, что позволит какому-то типу влиять на ход дела, то не нужна она мне вовсе! Если этот Некто еще раз появится, я ему сама войну объявлю,» — наигранно храбро заявила я.

— Алло, Шурик, — храбрость нуждалась в хоть каком-то подкреплении реалиями вещественного мира, — Скажи мне, кто-то кроме нас с тобой, знает, что ты взял меня с собой на рыбалку?