Наталья Александрова - Услуги маленького дьявола Страница 10

– Мам, неужели ты с утра пораньше смоталась в «Север»? – не веря себе, спросила я.

– Ну, во‑первых, сейчас уже далеко не утро, – ответила мамуля, – двенадцатый час… Ты хоть помнишь, когда вчера вернулась?

Ну да, я вернулась вчера очень и очень поздно, потому что неожиданно поехала на вечеринку к одному кинокритику. Мы познакомились с ним лет пять назад в поезде «Москва – Санкт-Петербург», и с тех пор он изредка приглашает меня в гости. Вчера захотелось встряхнуться, тем более что Мишка Котенкин очень просил познакомить его с кинокритиком. Зачем это ему нужно – я не поняла. Критик вообще-то – довольно заурядный самодовольный тип. Но время мы провели неплохо, и Мишка завез меня на такси домой часа в два ночи.

– Мам, но сегодня же суббота, мне в редакцию не надо идти, – отмахнулась я. – А если ты сердишься, то зачем тогда пончики?

– Это Петр Ильич нас балует, – улыбнулась мамуля.

– Хм, а сам-то он где?

– Ушел по делам. И, Александра, все-таки ты достаточно грубо с ним разговариваешь…

Голос у мамули был непривычно неуверенный, так что я решила оставить ее замечание без ответа.

– Вот, смотри, – мамуля протянула мне газету, – твою статью напечатали.

– Не статью, а заметку, – машинально поправила я.

Действительно, напечатали. Слово в слово, никаких изменений. В газете статья выглядела совершенно не так, как на экране компьютера. Слова приобрели солидность и весомость. Несведущий человек, прочитав статью, не усомнился бы в ее достоверности.

Вчера Гюрза после совещания у Главного в отдел не вернулась, так что нагоняя мне не последовало. Что ж, напечатали так напечатали, на мой взгляд, это мало что меняет. А от Гюрзы как-нибудь отмахнусь, не в первый раз.

Раздался звонок в дверь, и мамуля пошла открывать. Услышав из прихожей голос Ираиды, я доела пончик и положила себе на тарелку еще два: Ираида и сама поесть не дура, мигом все подметет! На такие мелкие неприятности, как прибавление нескольких килограммов, Ираида никогда не обращала внимания.

Однако сегодня Ираида была явно не в своей тарелке: ненакрашенная, непричесанная и неголодная, во всяком случае на пончики она поглядела без всякого вожделения.

– Сашка, дай закурить! – обратилась она ко мне, забыв поздороваться. – У тебя есть, я знаю.

– Мамуля не одобряет, тоже знаешь, – протянула я.

– А мамуля мне коньячку нальет, – обратилась Ираида к вошедшей мамуле.

– Это в двенадцать часов дня? – удивились мы с мамулей хором. – Ираида, алкоголиком станешь…

– Не успею, – отмахнулась Ираида, – девочки, мне плохо…

Тут мы всполошились по-настоящему – сколько знаю Ираиду, она всегда всем довольна и весела.

– Ты не заболела? – опасливо спросила мамуля, наливая Ираиде коньяку.

Ираида хлопнула рюмку, закусила пончиком, после чего порозовела, закурила сигарету из моей пачки и только тогда соизволила объясниться:

– Черт знает что! Соседка у меня умерла. Утонула в собственной ванной.

– Да ну? – ахнули мы с мамулей. – Что, с сердцем плохо стало?

– Сердце у нее здоровое было, врач сказал – просто заснула в ванной и захлебнулась.

– Ничего себе! – вздохнула мамуля. – Вот так принимаешь себе ванну, задремлешь, а потом найдут чужие люди в голом виде…

Мамулю всегда в первую очередь будет волновать только то, как она выглядит, даже после смерти.

– Сплю я ночью, – начала рассказывать Ираида, загасив сигарету и немедленно прикурив другую, – слышу – будто капает что-то. Прихожу в ванную – батюшки! Весь потолок мокрый, и вода льется. А на часах – полвторого ночи. Я – наверх, стучу, звоню – никто не открывает. Нет, думаю, Алевтины Ивановны, уехала куда-то, а кран забыла закрутить. И еще ругаю ее по-всякому, потому что ремонт только недавно сделала, и вы знаете, сколько денег отдала!

Голос у Ираиды дрогнул, она налила себе еще коньяку и выпила залпом, как воду.

– На шум соседи выбежали, кто-то вспомнил, что видели, как Алевтина вечером домой шла. Да она вообще никуда не уезжала, всегда с работы – домой, утром – снова на работу…

– А где работала? – машинально поинтересовалась я.

– В нежилом фонде вроде бы… – неуверенно вспомнила Ираида.

– Да что ты? – заинтересовалась я. – А бабки хорошие получала?

– Ну не знаю, – задумалась Ираида, – вечно в одном и том же пальто ходила… Ой да что об этом теперь говорить!

– А как ее нашли-то? – напомнила мамуля.

– Вот тут самый кошмар начинается! – оживилась Ираида. – Значит, вызвали мы аварийку, приехали они, а краны в подвале заело, не могут они воду закрыть. От меня уже на нижних жильцов протекло, вызвали участкового – времени восьмой час утра – решились дверь взломать. Потому что сначала-то Алевтину все ругали, а после как-то нехорошо стало на душе – женщина она не слишком-то молодая, как бы чего не вышло. Решили жильцы, в случае чего, на новые замки скинуться. Пришел слесарь, зашли мы в квартиру – Господи помилуй! Воды по колено, а она сама в ванне мертвая лежит… – Ираида снова потянулась к коньяку, но под укоризненным взглядом мамули отставила бутылку подальше и закурила следующую сигарету.

– Меня, конечно, в ванную не пустили, да и откровенно говоря, некогда было – воду с пола собирала. Вожусь с тряпкой, а сама реву, как дура, – думаю, человек умер, а мне денег на ремонт жалко! Сволочи мы все, вот что!

– Не обобщай, – буркнула я, – что ты так расстраиваешься? Ну, несчастный случай, бывает же…

– Все от одиночества, – всхлипнула Ираида, – жила одна, некому было разбудить…

Как видно, вспомнив про одинокую соседку, Ираида вспомнила, что в данный момент она тоже одинока, и нужно с этим срочно покончить. Она приосанилась, обвела взглядом кухню и спросила совершенно иным голосом:

– А что это вы сегодня одни? Где же наш гость, а, Елена?

Мамуле явно не понравился игривый Ираидин тон, а еще ей не понравилось местоимение «наш». Гость был только ее, а Ираиде тут ничего не обломится, говорил ее взгляд.

Я сочла за лучшее ретироваться в свою комнату – пусть выясняют отношения на свободе, а меня ждет все тот же эротический рассказ, который нужно было сдать Кап Капычу еще вчера.

Я не успела вовремя и в качестве компенсации обещала еще Пете к воскресенью статью «Женщина и цветы».

Рассказ все не шел, как я ни старалась. И я подумала, что, возможно, Петр Ильич прав, когда упрекает меня в бездействии, возможно, так и нужно – стремиться наверх, чтобы заработать известность, тогда никто не заставит меня писать дурацкие эротические рассказы, в которых, если посмотреть, ничего эротического и в помине нет. Так, сладкая водичка для дам среднепреклонного возраста…

Сюжет всегда один – двое познакомились и полюбили друг друга. Он должен быть обязательно богатым и красивым, а она – тоже красивая, но богатство необязательно.

Неужели всю жизнь мне придется заниматься этой ерундой?

Чтобы не раскисать, я решила перекинуться на статью, а то время идет, а дело стоит.

Ираида убралась восвояси, и мамуля тоже засобиралась уходить на свой «Ленфильм». Леопольдовна по выходным не приходит, так что мамуля немного повозилась в квартире, подметая и распихивая по углам вещи. Я была благодарна, что она не дергает меня по пустякам, и начала:

«Всем своим знакомым женщинам я задаю один простой вопрос: какие цветы вы предпочитаете – гвоздики или розы? И получаю обычно такой же простой ответ: «или» – «или». Или – гвоздики, или – розы, реже – ни то, ни другое. Женщины, которая любит одновременно и гвоздики, и розы, в природе не существует.

Женщина, которая любит гвоздики, признается в этом с охотой, она гордится этой любовью. Такая женщина манерна, искусственна, капризна, очаровательна, она мучает своих поклонников бесконечными претензиями, которые нужно воспринимать как должное. Аромату любого цветка такая женщина предпочитает аромат французских духов и различает по запаху десятки сортов французского парфюма…»

Я писала и косилась на мамулю: конечно, именно она вдохновила меня на этот глубокомысленный пассаж. Изысканная и утонченная леди, воплощение стиля, она наполняла любое помещение легким ароматом французских духов и действительно предпочитала гвоздики любым другим цветам, прекрасно в них разбиралась, выбирая какие-то особенные, «усатые», и утверждала, что некоторые гвоздики замечательно пахнут, во что я совершенно не верю.

Усмехнувшись, я закончила свой пассаж о гвоздиках:

«Женщины естественные, милые, женственные не любят гвоздики или совершенно равнодушны к ним».

Будем надеяться, что мамуля эту статью не прочитает.

Надо было продолжать. Я вспомнила мамулину темпераментную подругу Ираиду и застучала по клавишам компьютера: