Анастасия Монастырская - Робинзон по пятницам Страница 10

Словно в знак согласия зазвонил телефон. Номер не определяется. Обычно я не отвечаю на подобные звонки, но здесь решила изменить правилу:

— Слушаю.

— Хорошо, что слушаешь, — приглушенный голос был не похож ни на мужской, ни на женский. Так шуршат змеи в листве. — Значит, сумеем договориться. Отдай то, что тебе не принадлежит, и будем в расчете. И хахалю своему скажи. Поняла?

— Ничего не поняла. Какому хахалю? С кем я говорю?

— Какая разница. Верни то, что взяла, иначе пожалеешь. Срок — неделя. И никаких импровизаций. Все поняла?

В трубке послышали нервные гудки. Любопытный поворот, ничего не скажешь. Что я должна вернуть, и главное — кому?

***

Когда в следующий раз тринадцатое число и пятница сольются в календарном экстазе, я обязательно впаду в состояние комы. Ровно на сутки. Буду лежать, закрыв глаза, и никого не видеть и ничего не слышать. Странный звонок выбил меня из колеи. Даже кусок вкусного торта и бокал вина в уютной кофейне на Невском не помогли. Пришлось поставить самой себе психологический диагноз: тяжелый случай. Особенно беспокоило предупреждение насчет хахаля. Чего-чего, а любовников у меня давненько не наблюдалось. После Сидорова я вела настолько унылый образ жизни, что порой самой тошно становилось. И дело не в отсутствии сексуальных желаний, а в том, что перспективных кандидатов на горизонте не наблюдалось. Мне много не нужно, о любви не мечтаю, на кофе в постель не претендую. От романтических бредней избавил Ванька Иванов: после того как он вылил на меня чашку растворимого кофе, загадив не только меня, но и шелковые простыни, я сторонюсь буржуазных стереотипов. На пороге тридцатилетия женские требования должны быть конкретными и минимальными: немного нежности, ласки, иллюзия пылкой страсти. На большее не рассчитываю. От надежды я давно избавилась и теперь твердо стою на земле. Но иногда одиночество выглядывает из темных дыр души, и хочется выть от боли и обиды. Все при мне, а счастья нет. По статистике, процентов семьдесят российских женщин воют точно также, особенно весной.

Где ж ты бродишь, мужчина? А? Настоящий любовник?

В печальных раздумьях о женском счастье я забрела в маленький зоомагазин. Лениво прошлась, рассматривая игрушки для собак и кошек — резиновых кур, заводных мышей и жуткого вида пищащих свинок. В клетках ворковали неразлучники. В аквариумах — плавали золотые рыбки и усатые сомики. За прилавком скучал долговязый парень:

— Что бы вы хотели, дама? Есть джунгарские хомячки, морские свинки, ужи, удавы, декоративные кролики, жаба…

На последнем слове душа развернулась и быстро свернулась от накатившей судороги восторга.

— Живая?

— У нас все живое, — почему-то обиделся продавец, но потом уточнил. — Почти все. Жаба — живая.

— Покажите! — душа вибрировала, словно на первом свидании с мужчиной своей мечты.

Из террариума достали нечто серо-зеленое в наростах, с морщинистой шеей и выпученными глазами. Жаба квакнула и уставилась на меня тяжелым, изучающим взглядом.

— Это она или он?

— А вам какая разница?

— Ее — не хочу. Хочу жаба.

— Это он, — быстро проговорил продавец, с надеждой уставившись на мой бумажник. — Видите, какой мужественный у него взгляд. Так может смотреть только настоящий мужчина.

— Вижу, — меня захлестнула волна непонятной нежности. Я осторожно взяла пупырчатое сокровище в руки:

— Радость моя! Жаба ты лысая!

— Не знал, что они бывают волосатыми, — пробормотал парень, пробивая чек. — Террариум брать будете?

И тут меня заклинило. Интонации старой девы, сюсюканье и слезы без причины: не иначе как ПМС, помноженный на стресс, дал о себе знать. А ведь еще утром могла здраво рассуждать:

— Ой, молодой человек, какой вы милый! — Он тут же нырнул за кассу. — Это вы хорошо придумали про террариум. Как же он без домика?! А то знаете, у меня дома крокодил живет, и пираньи плавают. И тот, и другие зубастые. Жабулю мою скушают. Ничего от него тогда не останется, только бородавочки. Бедненький, маленький жабеныш! — Я прижала его к себе, слегка укачивая. — Спи, моя радость, усни…

— Ни фига себе! — восхитился парень. — В первый раз такое вижу. Обычно от жаб шарахаются, думают, что от них бородавки растут. А тут любовь с первого взгляда. Да какая! Даже завидки берут!

Я смерила его уничижительным взглядом.

— Молчу! Вы только ее не простудите. Все-таки мороз на улице.

— Точно, — я спрятала свое приобретение за пазуху, почесав зеленую морщинистую шею. Судя по кваканью, малышу понравилось его временное пристанище и неожиданная ласка. — Поедем домой, мой мальчик. Ты, наверное, намаялся за день. Мама тебя вымоет, покормит, спать уложит.

Оглянувшись, я встретила скорбный взгляд продавца. Точно такой же был у главного врача нашей психушки, который в вечерних новостях рассказывал о том, как отличить ненормального человека от здорового. Надеюсь, в данном случае ненормальным был этот парень. Подумать только, держать эту бедную зеленую крошку в столь нечеловеческих условиях.

Как ни странно, но спонтанная покупка помогла обрести эмоциональное равновесие. Про Трохимовича теперь думалось как о мелкой неприятности в жизни, про хамство Федорова примерно также, а про звонок… Да ну их всех! Наверняка, кто-то ошибся номером. Настроение выровнялось, я даже поймала себя на том, что улыбаюсь, предвкушая реакцию домочадцев на это симпатичное земноводное. В метро жабеныш пригрелся и стал выводить свои тихие рулады. Иногда я почесывала его лысую головку, и малыш просто млел от внимания. Зато окружающие явно были не в восторге от нашего тесного общения. Ну и что с того? Может, женщина иметь хотя бы один недостаток — любить жабу. Придет время, я его поцелую, и тогда у меня появится свой личный принц. Искусственно выращенный, причем в домашних условиях. Неплохие перспективы, не так ли? Только сначала мне нужно подготовиться: посетить косметолога, сделать новую прическу, заказать билеты в романтическое путешествие на край света. Мы отправимся с ним в какой-нибудь тропический рай. Будем пить вкусные коктейли, любоваться на закаты, а ночью… Ночью я стану для него прекрасной царевной, знающей все о любовных утехах.

Внезапная тревога сжала сердце. А вдруг он будет лысым? С бородавкой на лбу? С кривыми лапками, тьфу, ногами? Нет! Я с ходу отмела все сомнения: мой принц прекрасен даже в образе жабы. На то он и принц. А уж когда я его поцелую, то все подруги обзавидуются. Правда, у меня нет подруг. Все равно — обзавидуются, и точка. Ради такого случая и подругу можно найти.

Поднимаясь по эскалатору, я перебирала в уме мужские имена. Омар Калиф? Филипп? Варфоломей? Бэрримор? Как же назвать моего малыша. Всякие Кваки, Мули, Дули — банальный ход. Тут нужно что-то емкое, оригинальное и красивое.

Жабеныш неуклюже повернулся, на мгновение напомнив пузатый жбан, виденный когда-то на экскурсии в Музее этнографии. О! Вот и найдено имечко.

— Я назову тебя Жбаном. Сокращенное — Жбаней. Согласен?

Судя по всему, возражений у моего питомца не было. Что ж, пора его знакомить с домочадцами. То-то порадуются: полку земноводных прибыло. Встречайте!

***

Меня встречали. Да еще как: звуками сирены, каретой скорой помощи, рыданиями и криками. Мелькнула предательская мыслишка: Гена сожрал всех, включая пираний и близнецов, а потом скончался от несварения желудка. И я теперь сирота. Сначала поплачу, потом буду жить поживать и добра наживать вместе с моим принцем.

Увы, надежды не оправдались. Навстречу, прямо в тапочках, выбежала взволнованная тетка:

— Эфа, наконец-то, а мы тебя обыскались.

— Я на работе была, — ложь с языка сорвалась автоматически. — У нас там беда.

— А у нас горе! — она театрально сложила пухлые ручки и кивнула в сторону дома.

— Что случилось?

— Алекса убили! — в ее голосе послышалось скрытое торжество, мол, бог все видит, бог все знает, и кара небесная все-таки нашла нашего соседа. И поделом, нечего строить коммунальные каверзы.

— Кто убил? — более тупого вопроса я придумать просто не смогла.

— А вот об этом я бы хотел у вас спросить, Стефания Андреевна.

— А вы-то здесь откуда, Федор Федорович? — я изумленно уставилась на посиневшее от холода знакомое лицо.

— По долгу службы. Теперь и подписка не спасет: влипли вы, Стефания Андреевна по самую маковку. Может, сразу проедем в отделение?

— Зачем? — я запихивала за пазуху Жбана, заинтересовавшегося происходящим.

— Затем. Весь дом в ваших пальчиках, Стефания Андреевна.

Я механически посмотрела на свои руки в перчатках. Все пальцы были на месте.

— Вы ошиблись. Мои при мне.

— Опять шутить изволите.

— Какие шутки! Мы что, так и будем на морозе стоять? Замерзаю.

— В дом вы пройдете только тогда, когда скажете мне, зачем вы его убили. — Опер уперся как баран перед первыми воротами в своей жизни.