Отель «Монти Дад» - Барталомей Соло Страница 10

– Зачем вы так с ним? – насупил брови Бьорн. – Он очень уважаемый человек. Всегда придет на помощь, очень добрый. Он так любит это место и своих гостей. Мы все здесь как одна семья.

– У меня своя манера общения с обслуживающим персоналом, – развел руками Палмер. – А директор Варгинс – это и есть обслуживающий персонал. Уважаемые в этом месте могут быть только гости, благодаря которым он ест свой хлеб. К тому же, он бы выселил меня не глядя, если бы не помощь сэра Вильяма. Это ли не настоящая доброта – выселить людей на улицу в двадцатиградусный мороз? Каковы шансы пережить ночь в таком случае? Думаю, директору Варгинсу следовало бы провести эксперимент.

Мистер Эрикссон и Бьорн переглянулись. Палмер поднялся со стула и взял кружку с кофе.

– Простите, джентельмены, я чувствую необходимость поблагодарить своего спасителя за тот благородный жест, который он оказал мне при заселении в отель. Настоящий рыцарь, который без корысти совершил доброе дело, должен быть отблагодарен по-человечески.

Он прошел мимо стола, где сидел Дормер, на какое-то мгновение остановился, как будто задумавшись. Взгляды их снова пересеклись, но затем он снова продолжил путь. Дормер вернулся к чтению газеты трехдневной давности, которую вечером привез Патрик. Вильям не завтракал – он лишь пил кофе и глядел своими мутными серыми глазами на картину на стене. На ней были изображены небоскребы Нью-Йорка тридцатых годов. Строительные краны, суета внизу, силуэт статуи Свободы вдалеке.

– Прекрасный город, – заключил Вильям, когда Палмер приблизился. – Прекрасные люди.

– Лучше Лондона? – спросил Палмер.

– Лучше Лондона нет ничего.

– Я хотел поблагодарить вас за щедрость, – он присел за стол к старику, не спросив разрешения. – Весьма благородно с вашей стороны оплатить мое проживание здесь. Недаром вы носите все эти титулы.

– Полно, – махнул рукой тот. – На моем месте вы поступили бы так же.

– Ну уж нет, – усмехнулся Палмер. – Я не привык платить за людей, которых вижу впервые в жизни. Мы ведь не встречались раньше?

Вильям замер, отставил в сторону кружку с кофе, и принялся внимательно изучать своего собеседника. В глазах его на какое-то мгновение проскользнула тревога.

– Где же мы могли встретиться? – наконец вымолвил он. – Я старше вас лет на сорок, я живу в Великобритании, вы в Штатах.

– Мне ваше лицо сразу показалось знакомым, – не отступал Палмер. – Эти черты, этот акцент, взгляд…

– Я часто даю интервью, – пожал плечами старик. – Возможно, вы видели меня по «БиБиСи» или в одном из номеров «Форбс».

– Это вряд ли, – покачал головой Палмер. – Я не смотрю ТВ и не читаю «Форбс». Я богат не так давно, чтобы это вошло у меня в привычку.

– Смотрите, чтобы деньги не вскружили вам голову, – наставническим тоном проговорил Вильям, стараясь сменить тему разговора. – Мои родители были бедняками, первый фунт я заработал в десять, а первый миллион в сорок шесть. Сейчас у меня почти три миллиарда и еще в три раза больше активов в недвижимости и на рынке. И каждый фунт – это результат упорного труда, молодой человек. Я перенес два инфаркта, потерял жену, дважды был на грани банкротства, у меня была сотня врагов – от простых бандитов, до влиятельных финансовых воротил. Но я теперь здесь, у меня еще есть порох в пороховницах, голова все еще соображает, да и фору я могу дать любому сопернику. Я все еще на ринге и пока не собираюсь вешать перчатки на гвоздь.

– Классическая история успеха! Прямо таки «Гражданин Кейн», – развел руками Палмер. – Конечно, не сравнится с моей.

– Поведайте же свою историю, раз уж мы тут в снежном плену и времени у нас на подобные беседы предостаточно, – ответил старик. – Мне будет интересно послушать, правда.

– Почти классика, как и у вас, – кивнул Палмер. – Папаша пил всю жизнь, мамка всю жизнь плакала, – начал Палмер. – Он помер, когда мне было лет двенадцать – попал под поезд по пьянке. С тех пор я жил на улице, среди черных и латиносов. Мы целыми днями ошивались по району в надежде чем-нибудь поживиться. Кошелек с десятью баксами, велосипед или телек – все, что стоило хоть сколько-нибудь. Мы были охотниками, да, в такие времена – либо охота, либо голодная смерть. Тут уж не до моральных принципов. В шестнадцать я сел в тюрьму – сунул нож под ребро одному поганцу, который пристал к моей девушке, она, к слову, сейчас в клинике для наркоманов. Вышел я через семь месяцев. Сразу после тюрьмы умерла мама, говорят, наглоталась таблеток, и меня взял к себе на работу дядя Теодор. Он был богат, о да, к тому времени он был чертовски богат – настоящий воротила бизнеса, лицо успеха и, как бывает редко, порядочный человек. Сначала я работал в одном из его отелей в Остине, затем он взял меня в свой офис в Калифорнии – я помогал с бумагами, вел кое-какие дела, и у меня неплохо получалось. Дядя быстро понял мою ценность – у меня была отменная память, я достаточно наглый и не трусливый. Да, я успел повидать жизнь и хватался за нее, как будто тонущий беженец. Он все больше посвящал меня в свои дела, давал мне больше ответственности, подпускал к интересным делам. Позже он стал брать меня на закрытые совещания с юристами и бухгалтерами. К моим двадцати пяти годам он мог уехать в Индию или Непал и оставить компанию на меня, – Палмер ухмыльнулся. – Двадцать шесть отелей в тринадцати штатах – неплохое хозяйство. И вы знаете, господин Вильям, я справлялся отлично. Уже в двадцать восемь лет у меня был кабриолет, квартира на Манхеттене и приличный счет в банке. У меня – необразованного сидевшего мальчишки. Мои бывшие друзья сидели в тот момент в тюрьме или гнили в могилах, я же проводил воскресенья в Вегасе или на полях для гольфа. За что он так меня любил? Все просто – я никогда не врал ему, служил, будто преданный пес, и почти никогда не ошибался. Я был верным воином, защищающим тыл своего генерала. Вот в чем состояла моя ценность для предприятия мистера Теодора. За время моей работы в компании я сэкономил ему десятки миллионов, помог приобрести еще три отеля и оптимизировать систему управления. А потом его не стало – разбился на частном самолете