Рубен Таросян - Презент для незнакомки Страница 11

Если тренируешь мышцы, то они всегда должны быть напряжены. Стоит только расслабить их, как они теряют силу, а то и совсем атрофируются. С памятью происходит то же самое. Если регулярно погружаться в беспамятство, то вряд ли в голове что-нибудь задержится надолго. Моя неспособность сохранять в сознании хоть что-то — это, безусловно, результат частых встреч с Ленкой. А может быть, наоборот. Из-за своей забывчивости мне приходится постоянно напрягать память и подсознательная потребность в расслаблении тянет к Ленке.

Едва я взял гирю в руки, как почувствовал, что из-за усталости был не в состоянии её поднять. В этот момент я был способен лишь на созерцание сокольнических пейзажей — занятие не совместимое ни с чем другим, кроме курения. Это бездумное времяпрепровождение прекрасно действует на нервную систему, но, к сожалению, не способствует укреплению памяти потому, что всё всплывающее в сознании в такие мгновенья не имеют никакого отношения к реальной жизни, а скорее связаны с прошлыми рождениями.

Блаженно размышляя о том, что в предыдущей реинкарнации я мог быть Буддой, которого выгнали из нирваны за тунеядство, я не сразу заметил Лиду, прогуливавшуюся с молодым брюнетом, привлёкшим мое внимание безупречно сидевшим костюмом, накрахмаленной рубашкой и солидным галстуком. Большинство людей, приходивших на пруды, предпочитали джинсовый или спортивный стиль одежды. Наряд Лиды тоже бросался в глаза. В выцветшей, застиранной футболке без лифчика, в потертых и драных, а возможно, и специально прорезанных джинсах, она напоминала бомжиху. Её загорелое лицо только усиливало это впечатление, поскольку в летнее время цвет кожи бомжей и тунеядцев не уступает загару тех, кто проводит отпуск в Турции или на Красноморском побережье.

Когда эта забавная пара приблизилась ко мне, веселая искорка блеснула во мраке моего сознания и, я с сёрьезной миной на лице промямлил:

— Сразу видно, что Вы посветили свою жизнь добродетели, и всё своё время проводите в непрерывных молитвах. — Заметив у них недоумение, пояснил, указав рукой на дырявые на коленях джинсы. — Я даже знаю позу, в которой Вы предпочитаете… молиться.

Они улыбнулись, отдав должное моей шутке, после чего Лида представила мне своего спутника:

— Познакомься. Это Михаил, мы вместе учились.

Он протянул руку:

— Якобошвили.

— А может быть, Якобсон. — Я даже сам удивился, почему подобная глупость сорвалась с языка.

— Если надо, то Якобсон, — сурово ответил мой новый знакомый.

Улыбаясь, Лида сняла напряжение, вызванное моей дурацкой фразой:

— По израильскому паспорту Михаил — Якобсон, а по российскому — Якобошвили.

— А я слышал, что какой-то Якобошвили погиб. — Какая-то бесполезная информация почему-то сохранилась в моей памяти, будто бы специально, чтобы вытеснить оттуда какие-то нужные сведения.

— Это был мой брат, а теперь я веду его дело.

— Каждый должен заниматься своим делом, — сказал я, взяв в руки гирю, и несколько раз поднял её.

— Ну, я пошла, — попрощалась Лида.

Но её спутник не последовал за ней, а, сняв пиджак, тоже стал поднимать гирю.

— Пять, — я снисходительно процедил сквозь зубы, в глубине души радуясь, что не проиграл состязание молодому сопернику.

Однако, он, не смирившись со своим поражением, ещё пару раз подошёл к гире. Мне тоже пришлось сделать пару подходов и увеличивавшийся каждый раз разрыв в числе повторений сделал мою победу более весомой. Регулярные тренировки в Сокольниках дали о себе знать.

Когда обессиленные мы сели на скамейку, он сказал:

— Уморился. Усталость смертельная. Ты когда-нибудь уставал настолько, что бы было непонятно, жив ты или мертв?

— С некоторыми женщинами. — Тема разговора пересеклась с моими недавними размышлениями, но не из-за желаниями ими поделиться, а скорее почувствовав симпатию к человеку, полноценно выложившемуся на упражнениях с гирями, я сказал ему: — Мне кажется, что есть женщины, близость с которыми открывает что-то потустороннее. Ты встречался с такими?

— С одной, — в его голосе слышался элемент сентиментальной грусти и, поэтому я спросил его:

— Вы расстались?

— Она исчезла.

— Ты не смог или не хотел её найти?

— Я ищу её каждую ночь.

— Пытаешься найти её в близости с другими? — Я задумался о Эдиповом комплексе и ещё о каких-то фрейдистских наворотах.

— Нет. Я ищу её ночью в прямом смысле. Она была «сова». Ночью работала дискжокеем, а днем — спала. Свободные от работы ночи мы проводили в клубах. Однажды, после ночи в «Бегущем олене» я уехал на работу, а она исчезла.

Женщина — дискжокей. «Бегущий олень». — Что-то знакомое завертелось у меня в голове и я, неожиданно для самого себя, спросил:

— Её звали Нина?

— Ты страшный человек. То угадываешь мою фамилию, то её имя.

— Во мне нет ничего страшного. Просто когда самоотрешенно смотришь на гладь прудов, что-то открывается, то ли в самом себе, то ли во всём Космосе.

Почувствовав, что меня понесло в какое-то занудство, я распрощался со своим новым знакомым и направился домой. Мне надо было закончить одну повесть. Но эта повесть в голову не лезла. Вместо нее в голове созрел один сюжет. Молодая женщина рассталась со своим возлюбленным из-за того, что убила его брата. Но подобные повороты не вписывались в мою повесть и, мне казалось, что им место в сентиментальных сериалах.

Моя жизнь не скучна и однообразна, как может показаться на первый взгляд. Помимо посещений Сокольников мне иногда приходилось участвовать в разнообразных авантюрах, доставлявших мощнейшие эмоциональную и интеллектуальную встряску, но достичь конечного результата рискованных мероприятий мне, как правило, не удавалось, в общем, богатства они мне не принесли. Впрочем, я не жалею об этом, так как уверен, что если бы мне и довелось стать миллионером, то при моем образе жизни это бы длилось очень недолго. И поскольку кроме переломанного носа других материальных, как в рублевом, так и в долларовом исчислении следов моих приключений не имелось, мне порой казалось, что участие в различных аферах — всего лишь плод моего воображения. Ведь предаваться фантазии — удел человека, ведущего скучную и однообразную жизнь, в которой ничего нет интересного кроме прогулок в Сокольниках. Может быть, что-то было на самом деле, а кое-что я придумал, только не помню, где прошла грань между правдой и вымыслом, воспоминаниями и фантазией.

Возвращаясь из Сокольников после утомительной тренировки, я подошёл к овощному лотку, где мое внимание привлекла одна покупательница. Дело было не в том вызывающем элементе вульгарности, который придают мини юбки женщинам старше тридцати, а в необычном выражении лица, свидетельствовавшим о необычайном высокомерии и презрении ко всему окружающему. Лишь подойдя ближе, я смог разглядеть, что её лицо было нервно напряжено, отчего рот был надменно перекошен, а одна бровь была вздернута выше другой, будто бы всё вокруг было недостойно даже её беглого взгляда. Нервозность женщины не отпугивала меня и почему-то ассоциировалась с очень сильной, не подчинявшейся разуму чувственностью. Незнакомка долго выбирала ананас. А в грезах я уже был в экзотическом мире тропических фруктов и безумно страстных женщин с перекошенными от любовного исступления лицами.

— Будьте любезны, скажите, как Вы выбираете ананасы? Мне всегда достаются либо немыслимо кислые, либо совсем одеревенелые. — Я собирался спросить её, но не успел этого сделать, так как кто-то дотронулся до моего плеча. Я обернулся.

— Привет! — Это был Юсов, — молодой предприниматель, с которым мне доводилось пару раз встречаться прежде. А вот его жену я знал гораздо лучше. Она регулярно приходила в Сокольники.

Я молча протянул руку.

— Хорошо, что я тебя встретил. Мне нужен надежный человек, ещё не засветившийся в наших кругах. — На лице Юсова не было даже намека на улыбку.

В мыслях я был очень далеко от дел Юсова, а оттого не вкус ананаса, а сожаление о несостоявшейся дегустации перекосило уже моё лицо.

— Зря ты морщишься. Дело очень интересное. Давай отойдем. — Он подвел меня и усадил в красную машину. — Ты ведь помнишь, я погорел на триста тысяч.

— Я только и делаю, что запоминаю и учу наизусть чужие проблемы.

— Так вот, я до сих пор не расплатился с кредиторами. — Юсов не обратил внимания на моё замечание. — У меня в наличности только шестьдесят тысяч, а из них надо срочно сделать хотя бы триста.

— И тебе нужен Буратино для посевной на Поле Чудес.

— Не знаю, как насчёт Буратино, а в отношении Страны Дураков — это точно. — Словно дирижёр, взмахнув рукой, он повернул рычаг скоростей, и мы помчались по левой стороне улицы, увертываясь от встречных автобусов.