Вальс влюбленных попугаев - Дарья Александровна Калинина Страница 11

– Все морги, все больницы обзвонил, нет ее нигде! Представляете мое состояние?! Я возвращаюсь, а мамы нет! И нет, и нет, и до сих пор нет!

– Когда это случилось?

– Вчера. В одиннадцать часов вечера я был уже дома, а мама нет.

А из магазина Нина Ванна ушла, вернее, убежала в начале восьмого.

– Я очень боюсь, что это ее исчезновение может быть связано с тем, что со мной случилось.

– А что случилось?

Быстрые цепкие глазки ощупали гостей с ног и до головы. Решив, что тут найдется чем ему поживиться, Васятка решил пойти на некоторую откровенность:

– Всю жизнь меня преследуют беды и несчастья, – произнес он, и в его блекло-голубых, словно бы полинявших от времени глазах снова навернулась слеза. – Всегда мне приходится страдать за других. Такая уж моя доля, ничего тут не поделаешь.

Василий явно относился к той породе людей, которые любят, чтобы их жалели. А если нет никого, кто бы это сделал за них, готовы пожалеть себя сами.

– Вам нужна моя мама? Мне тоже она нужна. А еще мне очень нужны деньги. И вчера они тоже были мне нужны. Позарез!

– Так что вчера с вами случилось?

– Я звонил матери. Использовал один-единственный звонок, который мне разрешили сделать, чтобы переговорить с дорогой моей родительницей. Объяснил, чем мне все это грозит, если она не раздобудет для моего выкупа денег, она обещала все сделать, и исчезла!

– Убежала? – предположил папа.

– Скрылась? – добавила Сашенька.

Васятка переводил недоумевающий взгляд с одного своего гостя на другого и потом обратно.

– Кто убежала? От кого скрылась?

– Ваша мама убежала от вас. Скрылась от проблем, которые с вами связаны.

Васятка очень оскорбился.

– Моя мама только счастлива бывает, когда ей приходится мне помогать.

Убежденность, звучавшая в голосе Василия, была так велика, что ничего другого не оставалось, как поверить ему. Если уж сам Василий так верит, что является светом в окошке для своей мамочки, то и другим нечего в этом сомневаться.

Суть дела заключалась в том, что вчера во второй половине дня Василий попался на краже. И все бы ничего, кража была мелкая, можно было бы отделаться условным сроком или даже просто штрафом или исправительными работами, но, увы. Такой условный срок у Васи уже имелся, а потому предстояло поехать ему далеко и надолго.

– Да еще, говорят, теперь вместо колонии придумали какие-то рабочие поселения. По сути та же колония, только там еще работать надо. Работаешь, а денежки твои кровные государство себе прикарманивает!

– Неужели?

– Да! Говорят, что с этих доходов будут выплачиваться возмещение убытков или алименты, кто их платит. Например, у меня мама пенсионерка, так я ее, по мнению государства, должен содержать!

Такая несправедливость сильно огорчала Василия, который в своей жизни не привык заботиться о ком-нибудь другом, кроме самого себя. Поэтому он решил, чем ему выплачивать из тюрьмы маме содержание, пусть лучше она подсуетится и раздобудет денежек, чтобы выкупить дорогого сынулю из беды.

– Там с потерпевшим можно было договориться. Нормальный мужик. Сказал, чтобы я ему сверху еще столько же накинул, сколько я у него с карты снял, и мы в расчете. Он забирает заявление и никаких претензий ко мне в дальнейшем не имеет. И нужно-то всего было около двадцати тысяч. Я мать с деньгами целый час ждал. Пока ждал, мужик этот передумал, еще десятку за ожидание сверху накинул. Мне Ритку уже тридцатку пришлось просить привести. Наобещал ей за эту тридцатку с три короба, теперь не знаю, как выкручиваться. Да еще мамаша пропала. Так бы она за меня заплатила, а теперь что мне делать? Если мама не вернется, чем я с Риткой расплачусь? Придется мне с ней переспать. Она и так уже все время на то намекает. Бедный я бедный, и почему все беды на мою голову?!

– А у вашей мамы деньги при себе были?

– В том-то и дело, что нет. Только накануне она мне последнюю пятерку отдала, еще объясняла, что пенсия у нее только через неделю, что на эти пять тысяч мы с ней должны были неделю жить. Но ничего, отдала, очень уж она меня любит, мамочка моя. Кто еще кроме нее так меня любить будет? Ритка? Так ей только от меня деньги нужны. Всем бабам от меня только деньги и нужны.

– Значит, двадцати тысяч у вашей мамы при себе не было. И где же она должна была их раздобыть? Разве что у ваших соседей занять?

– Соседи не вариант, – замотал головой Вася. – Соседи ей бы ничего не дали. Они все против меня настроены. Сволочи! Только и мечтают, чтобы меня снова забрали, чтобы я перед их сытыми рожами бы не мелькал и своей несчастной фигурой их покой и счастье бы не смущал.

– Знакомые? Друзья?

– О чем вы говорите?! – горестно воскликнул этот тип. – Какие друзья? У нищих друзей нет! Были бы мы с матерью богаты, всяк бы захотел с нами дружить. А коль нет у нас ни шиша, так и друзья разбежались. Бедные мы с ней бедные, никому в целом свете ненужные!

Определенно у Василия был своеобразный талант. Он умудрялся вызывать жалость к себе даже у тех людей, кто жалеть его вроде бы совсем не был должен. Вот и Саша с ее папой почувствовали, как начинает пощипывать у них в глазах от нежданно подступающих слез.

– Бедная моя мамочка, даже не представляю, к кому она могла обратиться, к кому могла пойти.

Василий выглядел таким безутешным, что приходилось поверить ему на слово. Он и впрямь не знал, куда могла исчезнуть Нина Ванна, уволенная уборщица из «Замка короля Артура». Нет, Василий не притворялся. Он и впрямь горевал. Кроме мамочки, никому не было дела до этого непутевого мужика. Нина Ванна исчезла, а ее великовозрастное дитя осталось без мамки и теперь горько плакало.

Впрочем, Вася не до конца растерялся и со своих гостей постарался стрясти немножко денег, но они хоть и чувствовали жалость к этому типу, поощрять подобный иждивенческий образ жизни не захотели.

– Нет у нас для тебя денег. Иди и работай.

– Работай… – скривился Василий. – Если бы я мог работать. Да, я хочу работать. Дайте мне работу!

– И что же ты умеешь делать?

– Все!

– То есть ничего?

– Я больной человек, – заскулил Василий. – У меня сердце болит. Давление подскакивает. Ноги-руки на погоду ломит. На позвоночнике грыжи на каждом позвонке. Мне по совокупности моих болячек уже лет десять как инвалидность полагается, но только разве в этой стране кого-нибудь это волнует? Тут же всем