Дарья Донцова - Дед Снегур и Морозочка Страница 12

– Я не намекаю, – отчеканил Димон, – а говорю конкретно. Уж не знаю, по какой причине, но ты поспешил закопать гроб.

– Леночку кремировали, – прошептала Эстер.

– Здорово, – захлопал в ладоши Коробков. – Чеслав, Гри, скажите, о чем в первую очередь думает следователь, когда слышит о поспешной кремации?

– Огонь скрывает все следы, – сказала Марта.

Эстер налетела на Карц и стала молотить ее кулачками:

– Тим не убийца!

Дочь олигарха легко остановила Ротшильд:

– Успокойся, Димон не обвиняет Моркова в запланированном преступлении. Он хочет сказать, что артист просто обрадовался трагедии, поэтому особенно и не старался установить личность погибшей, заранее был уверен: Кротова мертва. Знаешь, любой брак идет трещинами, а в том случае, когда жена делает из мужа звезду, ей всегда следует быть начеку. Настанет момент, когда знаменитость залезет на вершину славы, вытопчет там для себя удобное местечко и не захочет иметь рядом ту, кто помнит его неудачником. Коробков пытается донести до Тимофея простую истину: начни он тогда активно искать Лену, ей бы не пришлось долго мучиться в публичном доме и пройти через концлагерь лаборатории. Подсознательно Тим хотел, чтобы Кротова исчезла, а тут она упала в ущелье. Дьявол услышал невысказанную просьбу Моркова и поспешил ее выполнить. Но Кротова-то жива! Строчит письма из Алаева!

– Я не писала, – заплакала Лена, – нет! Тим, поверь, это придумала Софья! Мне хотелось просто спрятаться, разве я могла разрушить твое счастье? Появиться на пороге нашего дома, после того как обслужила сотни клиентов? Я больна и хочу спокойно умереть.

Эстер бросилась к ней.

– Ленуся, мы тебя вылечим! Отправим в лучшую клинику. Все уладим! Придумаем!

Женщины обнялись и зарыдали, Морков вытащил из кармана пузырек и начал вытряхивать из него пилюли. Их позвякивание заставило Кротову вздрогнуть, она высвободилась из рук Эстер и внезапно совершенно другим голосом спросила:

– Что это?

– «Викарил», – ответил Морков, отправляя в рот сразу несколько таблеток.

– Новейшее успокоительное, – всхлипнула Ротшильд, – недавно появилось в России, Тим сейчас занят в очень тяжелых съемках, они его изматывают, поэтому он принимает лекарство.

Лицо Елены странно изменилось, оно стало по-детски растерянным: так выглядит дошкольник, потерявший в толпе маму.

– «Викарил» три раза в день, – с трудом произнесла она, – «Залкан» на ночь, «Асентракс» днем.

– Тебе плохо? – испугалась Эстер и взяла ее за руку.

– Нормально, – выдохнула Лена, – «Викарил» очень вреден, от него тошнота начинается.

Ротшильд погладила Елену по голове, потом похлопала ее по плечу. Кротова моргнула, и ее лицо стало прежним.

– Плевать, – буркнул Морков, – с моей работой без колес никуда.

Я подняла руку.

– Можно?

– Говори, – кивнул Чеслав.

– Нам предстоит решить трудную задачу: как легализовать Лену, не поднимая шума. Тимофею нельзя везти первую жену домой. Кротова изменилась, но все же легко узнаваема, соседи начнут перешептываться, новость быстро долетит до прессы.

Эстер села около Моркова.

– У Тима есть старая дача, там вполне комфортные условия: свет, газ, горячая вода, ванная, туалет, несколько спален. Дом принадлежит матери моего мужа, но после смерти Николая Ефимовича она туда не ездит. Я там не была, просто знаю это место. В декабре поселок пустой. Мы отправимся туда на пару дней, пока не найдем врачей для Леночки. Что до внешнего сходства, то я придумала объяснение. Якобы у первой жены Тима была родная сестра, сейчас она сильно заболела и попросила его о помощи.

– Неплохая идея, – одобрила я, – раздобыть документы на имя какой-нибудь Наташи Кротовой не составит большого труда. Но есть небольшое осложнение. Лена, в публичном доме много девушек?

– Не знаю, – прошептала воскресшая.

– Пять, десять? – настаивала я.

– Больше, но сколько – не помню, – пролепетала Лена.

– И в подпольной лаборатории немало людей? – не успокаивалась я.

– Да, там и мужчины работают, – слегка оживилась Кротова.

– Вы не хотите их спасти? – поддержал меня Гри.

– Как? – испугалась Лена. – Поехать назад? Ни за что! Нет. Не хочу ни о ком думать!

Димон крякнул, а Карц элегически произнесла:

– Чем больше узнаю людей, тем больше люблю кошек.

Эстер поднялась.

– Хватит. Мы не разрешим мучить Лену допросами. Ей необходимы тишина, покой, хорошее питание, крепкий сон. Я очень благодарна вам за помощь, но остальные проблемы мы решим с Тимом сами. Перед уходом хочу напомнить, что вы обязаны тщательно хранить служебную тайну.

Я кивнула.

– Законное требование. Но есть один нюансик, о котором мы все начисто забыли в процессе увлекательной беседы. Кто погиб в ущелье? Кого ошибочно опознал в морге Тимофей? На чьей могиле сейчас льет слезы ангел из белого итальянского мрамора? Вероятно, у той женщины остались родители, муж, дети, они должны знать, что случилось с их дочерью, женой и матерью.

Глава 8

Тим снова схватился за «Викарил», а Эстер ахнула:

– О боже! Я о ней не подумала!

Чеслав крякнул.

– Все устали. Езжайте на дачу, завтра поговорим.

Морков встал, пошатнулся и схватился за стол.

– Никогда не употреблял «Викарил», – протянул Димон, – но, похоже, он сильно подавляет двигательную функцию.

Тим попытался сделать шаг, потерпел неудачу и плюхнулся на стул.

– Кто из вас за рулем? – осведомился Гри.

– Муж, – испуганно ответила Эстер, – вообще-то у нас есть шофер, но сегодня мы не захотели пользоваться услугами чужого человека, понимаете? Придется мне сесть за руль.

Марта покосилась на окно, за которым мела декабрьская метель.

– Еще не вечер, а уже стемнело. Вы хорошо управляете автомобилем?

Ротшильд смутилась.

– Не знаю.

– То есть как? – удивился Гри.

Эстер замялась.

– Я получила права год назад, но пока ни разу не водила машину.

– Есть такой анекдот, – захихикала Марта. – У человека спрашивают: «Вы умеете играть на скрипке?» – «Не знаю, не пробовал», – отвечает тот.

– Не смешно, – обиделась Эстер, – я старательно училась, овладела теорией!

– На московских дорогах, в особенности зимой, во время снегопада, теоретические навыки не помогут, – не сдалась Карц, – необходима практика. Я рулю с четырнадцати лет, подростком гоняла по столице без прав, зато теперь ощущаю себя профессионалом, но и я порой испытываю трудности.

– Мы с Таней отвезем Тима и дам в поселок, – предложил Гри, – потом вернемся в Москву. Завтра за автомобилем Моркова к нашему офису пришлют водителя, а хозяин приедет в столицу на такси.

– Отлично, – одобрил Чеслав.

По дороге на дачу Морков порывался принять новую порцию «Викарила», но Эстер решительно отняла у него упаковку. Тим не стал спорить, положил голову жене на плечо и захрапел. Лена тоже заснула, Эстер, сидевшая между ними на заднем сиденье, молча смотрела в боковое окно. Я обернулась:

– Вы как?

– Пребываю в растерянности, – честно ответила она.

– Любая на вашем месте призадумается, – отозвался Гри.

– Тим не вернется к Лене, – решила я приободрить Эстер, – в вашей жизни ничего не изменится.

Ротшильд расстегнула пальто.

– Меня волнует не собственная судьба. Тим очень эмоционален, но без обнаженных нервов хорошим актером не станешь. Боюсь, вы не поймете всей остроты проблемы.

– Попробуйте объяснить, – предложила я, – иногда поговоришь с незнакомым человеком, и делается легче.

Эстер сняла пушистый шарф и осторожно переместила голову сладко посапывающего мужа на спинку сиденья.

– Тим обрел славу и деньги не сразу, поэтому очень боится потерять популярность. Актер – это вам не владелец фабрики. Бизнесмен наладит дело, наймет управляющего и может улетать в Майами, конвейер исправно крутится без хозяина, на счет в банке капают миллионы. А Тим ни копейки не получит, если не выйдет на съемочную площадку. Да, сейчас он в десятке самых высокооплачиваемых звезд России, но его гложет страх: вдруг ему перестанут присылать сценарии? Еще Тим отлично понимает: образ брутального мачо можно эксплуатировать лишь до тридцати пяти, ладно, сорока лет. Дедушка с автоматом кинематографу не нужен, а изменить имидж, став пенсионером, не получится. Чем зарабатывать во второй половине жизни? Разъезжать за грошовый гонорар по провинции для участия в местных фестивалях? Вести корпоративы? Но, если тебя не снимают в кино, интерес публики быстро угаснет, сбитого летчика никуда не позовут. Тимоша безумно боится необеспеченной старости. Сегодня он хватается за все предложения, у него триста пятьдесят пять съемочных дней в году, он участвует в телешоу, постоянно раздает интервью, работает на износ, и все ради того, чтобы скопить капитал. Поэтому мы не заводим детей: ребенок – это огромные расходы и большая ответственность.