Ирина Хрусталева - Не первый раз замужем Страница 14

Дверь комнаты приоткрылась, и Нина увидела в тусклом свете, который пробился сюда из коридора, две фигуры. Мужчина жадно шарил по телу женщины руками, подталкивая ее в глубь комнаты. Нина расширила от ужаса глаза и, вихрем слетев с кровати, проворно заползла под нее. «Ох, ты черт возьми, вас мне здесь только и не хватало, – подумала она и увидела, как прогнулся матрас от тяжести завалившихся на него двух тел, чуть не размазав Нину по полу. Она распласталась на полу, насколько это было возможно, и практически перестала дышать. – Почему, интересно, мебельная индустрия решила, что низкие кровати намного удобнее высоких?» – сморщившись от пыли, которая моментально забилась в нос, подумала девушка.

– То ли дело было раньше! Хорошо помню большую высокую кровать с панцирной сеткой, которая стояла в бабушкиной комнате, – прошептала она одними губами, подергала носом, который начал нестерпимо чесаться. «Только бы не чихнуть», – подумала она и начала интенсивно тереть пальцами переносицу. Но, как нарочно, чих уже созрел, и сдержать его не было никакой возможности. Нина уткнула нос в ладони и чихнула. Она замерла, вытаращив глаза и приготовившись к тому, что сейчас парочка заглянет под кровать и обнаружит ее здесь. К ее великому облегчению, те были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на какие-то посторонние шумы, доносящиеся из-под кровати, на которой они кувыркались. Нина перевела дух и поневоле уловила звуки, которые совсем не собиралась и не желала слушать. Чтобы не слышать этих охов и ахов, доносившихся сверху, она, уткнувшись лицом в сложенные руки, начала декламировать про себя стихи, которые первыми пришли в голову: «Мое лицо под маской ночи скрыто. Но все оно пылает от стыда за то, что ты подслушал нынче ночью».

До Нины вдруг дошло, что она читает Шекспира, монолог Джульетты, и она прыснула от смеха. Монолог приобрел совершенно комический смысл из-за ситуации, в которой сейчас находилась девушка. Лежа под кроватью на ужасно пыльном полу, она была невольной свидетельницей возбужденной шумной оргии, происходящей прямо над ее головой.

– Охренеть от вас можно. А побыстрее там нельзя закончить? – тяжело вздохнула Нина и тут же услышала:

– Ты прелесть, моя дорогая! Давай шустренько одевайся, присоединимся к гостям, как будто никуда не исчезали. Я пойду первым, а минут через пять и ты появляйся, – послышался звук смачных поцелуев.

– Ну-у, Вольдемар, не уходи, – капризно протянула Наталья. – Я хочу немного полежать в твоих объятьях, понежиться, отдохнуть от пережитого с тобой кайфа. Ты такой агрессивный, такой страстный, такой…

Договорить она не успела, потому что Вольдемара уже смыло из комнаты, как цунами.

– Импотент чертов, не успел ничего сделать, и уже готов! Не мужики пошли, а скоростные поезда. Чтоб тебе… – фыркнула Наталья, и Нина увидела, как та начала натягивать на себя колготы, сидя на кровати. Пятки подруги мелькали прямо перед ее носом.

Только Наталья выплыла из комнаты и прикрыла за собой дверь, как Нина облегченно вздохнула и начала выбираться из-под кровати. Она стряхнула с себя пыль, погрозила кулаком скрывшейся парочке и уже собралась лечь. Только она положила одну ногу на кровать, как за дверью вновь послышались голоса. Нина так и замерла с задранной ногой, прислушиваясь. Приобретенный уже опыт помог ей сориентироваться за доли секунды, и, когда в комнату завалилась следующая парочка, она уже лежала под кроватью на прежнем месте, ставшем ей уже почти родным, и проклинала все и всех на свете.

Глава 7

Николай приехал только на пятый день и сразу же, чуть ли не у самого порога, выслушал от Нины все, что она хотела ему сказать. А хотела она очень много, поэтому писателю пришлось выслушивать ее возмущенную тираду в течение тридцати минут без перерыва. Хорошо, что хозяина дома в это время не было, иначе ему бы пришлось очень много узнать о себе – «нового и чрезвычайно лестного».

– Ты что, был совсем не в курсе, что у этого придурочного поэта чуть ли не каждый день собираются такие же ненормальные, как он сам? Ты куда меня поселил? Я каждую ночь, большую ее половину, проводила под кроватью! Всю пыль там собрала своим животом, – возмущенно выговаривалась Нина, носясь по кухне из угла в угол. Николай крутил головой, мало что понимая.

– Почему под кроватью? – искренне изумился он.

– По кочану! – взревела девушка. – У твоего лирика хренова каждый вечер собирались какие-то вдрызг озабоченные субъекты! И все почему-то приходили снимать эту «озабоченность» именно в мою комнату! А твой Павел, чума ему на голову, хоть бы раз сказал своим гостям, что в комнату входить нельзя. По-моему, он начисто забыл, что я там нахожусь. У него склероз, причем, похоже, в тяжелой хронической форме. Я еще кое-как могла терпеть, когда интимные игрища позволяли себе мужики с бабами, но когда туда ввалились два мужика… – Нина закатила глаза под лоб и с силой сжала кулачки. – Извини меня, Коля, я, конечно, женщина продвинутая и периодически читаю прессу, смотрю телевизор и все прекрасно знаю, но быть свидетелем того, как два мужика… – она напряженно засопела, не зная, какие тут можно подобрать эпитеты. – Быть свидетелем… это уже слишком, – выдохнула девушка, так и не подобрав нужных слов.

– Как – два мужика? Голубые, что ли? – хохотнул Николай.

– Ничего смешного не вижу, – пуще прежнего взвилась Нина и даже топнула ногой. – Я бы посмотрела на твое веселье, если бы у тебя над головой такое происходило, – и она сделала такое грозное лицо, что Николай смущенно опустил глаза, давясь смехом. – Меня прямо там чуть не вырвало, – тем временем продолжала возмущаться Нина. – Я после этого уже на кровать так и не легла больше, на полу спала, как идиотка! А днем, когда этот поэт уходил, на диване в гостиной отсыпалась. Ты что, был не в курсе, что у него происходит?

– Если честно, нет, – покачал Николай головой. – Да и откуда мне было знать? Я же с Павлом очень редко встречаюсь, в основном в Москве, в Доме литераторов. Ну, еще несколько раз я его к себе домой приглашал после творческих вечеров. Здесь, в его квартире, я был всего несколько раз, да и то проездом. Заскакивал к Павлу, когда на остров приезжал, чтобы побыть одному и написать что-нибудь стоящее. Я, конечно, знал, что у него здесь время от времени собираются компании таких же поэтов. Но о том, что ты мне рассказала сейчас, я даже не подозревал, даю честное слово! Кроме него, в этом городе я мало кого знаю, так, шапочное знакомство, поэтому и решил, что здесь тебе будет спокойно. Кто же мог предположить, что ты станешь свидетелем каких-то оргий?

– Не знал он, – проворчала Нина. – А я благодаря тебе, Незнайка, теперь всех поэтов подряд буду считать придурками и извращенцами.

– Ладно тебе, Нина, нельзя по одному случаю судить обо всех одинаково. Сегодня же уедем с тобой отсюда. Пару дней побудем на острове, а уж потом отправимся в Москву.

– Почему не сегодня, а только через пару дней? – возмутилась Нина. – Я уже не чаю, когда попаду в Москву.

– Я, между прочим, так и хотел сделать и, когда прилетел сегодня, сразу же решил забронировать два билета. Но не тут-то было, билетов нет. Вернее, есть, но лишь на седьмое число, а сегодня только пятое.

– Я на самолете не полечу, – тут же высказалась девушка.

– Почему?

– Там есть большая вероятность столкнуться с кем-нибудь из знакомых. Поедем на поезде, так безопаснее.

– Как скажешь, – пожал плечами писатель. – А сейчас давай собирайся, поехали отсюда, только я спущусь, такси поймаю, а ты уже потом выйдешь.

– А хозяина дожидаться не будем? – поинтересовалась Нина. – Век бы его больше не видеть, – добавила она.

– Нет, не будем. Просто захлопнем дверь, и все, а ему я записку оставлю, – ответил Николай и поднялся со стула. – Пойду ловить машину.

Николай ушел, а Нина встала у окна, чтобы видеть, когда он приедет за ней уже на машине. Зазвонил телефон, и девушка невольно вздрогнула.

– Хозяина нет дома, нечего названивать, – проворчала Нина, не поворачиваясь от окна. Звонки повторились еще несколько раз, и снова воцарилась тишина.

«Как там сейчас, интересно, дома? – подумалось вдруг девушке. Она вспомнила о том, что рассказал ей Николай про Глафиру, и загрустила. – Бедная женщина, она искренне оплакивает меня сейчас».

Нина решительно направилась в комнату и взяла в руки телефонную трубку. Набрав номер своего домашнего телефона, она с напряжением прислушивалась к гудкам, надеясь, что трубку снимет именно Глафира. На четвертый гудок трубку сняли, и Нина услышала голос Никиты:

– Алло, я вас слушаю.

Девушка хотела тихонечко отключиться, но какой-то шальной чертенок дернул ее за язык, и она загробным голосом прошептала в трубку:

– Я скоро приду за тобой, Никита! Поднимусь со дна морского и приду!

– Что за дурацкие шутки? – охрипшим от дикого ужаса голосом прохрипел на другом конце провода мужчина.