Ирина Андросова - Девушка Бандераса Страница 14

Галина заглянула за угол и с удивлением наморщила лоб.

— Ты-ы? — изумленно протянула она.

— Галь, давай начистоту, — пошла я на пролом. — Что это за наркотик ты выращиваешь?

— Да ты что, мать, совсем, что ли, умом поехала? — удивилась соседка. — Это я Кузьмичу для смеху сказала про наркотик, когда старый дурак, прости мою душу грешную, привязался как банный лист, что у тебя там такое растет, да что такое растет. Вот я и наврала ему, что это новый, морозоустойчивый, озимый сорт опийного мака… Он что, и тебе уже успел доложить?

Я неопределенно пожала плечами, а Галка, подсмеиваясь над моей легковерностью, поведала, что вот уже три года как работает в японском ресторане «Токийская сакура». Шеф-поваром. Она прошла серьезную переподготовку у лучших мастеров японской кухни и решила посвятить свою жизнь рису, сырой рыбе и водорослям. От них хотя бы не полнеют. До этого, насколько я знала, Галина верховодила процессом приготовления пищи в русском ресторане «По щучьему веленью» на Таганке и на гурьевской каше да на расстегайчиках с семгой успела так разъесться, что еле пролезала в двери троллейбуса. Именно поэтому несчастная женщина и порвала всяческие отношения с мучным и жирным, которое с утра до ночи окружало ее на работе. Но, странное дело, желаемый результат все не приходил, и Галка, ужасно страдая от своей полноты, продолжала по утрам просить дочку Дину завязать ей шнурки на ботинках.

И вот однажды в «Токийскую сакуру» пожаловали японские партнеры, которые поставляли на российский рынок экзотические японские приправы и специи. Глава делегации, худой мелковатый мужичок по имени Камадаси-сан, долго смотрел раскосыми глазами на расплывшуюся спину шеф-повара, а затем подошел к Галине и с самурайской прямотой спросил:

— Зачем вы, Галя-сан, так много кушаете?

— Да что вы, Камадаси-сан, — замахала руками Галка, чуть не плача от обиды. — Да я, можно сказать, совсем ничего не кушаю… Все на диетах сижу, и ни одна не помогает…

Покивал японец головой, поцокал языком и говорит:

— Со следующей поставкой специй, Галя-сан, пришлю я вам растение одно…

И по-своему, по-японски, произнес сюсюкающее ласковое слово, которое Галка так и не запомнила, хотя старательно пыталась повторить целых шесть раз. Но благодетель из Страны восходящего солнца лишь тактично улыбнулся, посоветовал не мучиться и перевел мудреное название на русский язык как «худобинушка».

И, что самое интересное, ведь не обманул, прислал-таки волшебную травку в горшочке. И инструкцию по приготовлению чудодейственного настоя к посылке приложил. Но вся тонкость этого растения заключалась в том, что похудательную свою силу трава имеет только первые три часа после сбора. А потом превращается в обыкновенное сено. Вот Галина и засадила «худобинушкой» все подоконники в городской квартире, а с началом летнего сезона засеяла деляночку в неприметном месте дачного участка, чтобы спасительное растение всегда было под рукой. А старый кляузник принял ее шутку за чистую монету…

Так, приехали. Одна, понимаешь, шутница, второй параноик со стажем, а я, как всегда, со всех сторон выгляжу идиоткой. И поделом мне. Не буду верить фантазиям больного человека. Ничего не скажешь, интересно жил гражданин Остапчук в своем вымышленном мире. И в кино ходить не надо. Сам себе историю придумал, злодеев наметил среди ближайших соседей, что не знал, то домыслил, а через день уже, глядишь, свято верит в свой вымысел. А потом, что особенно приятно, сам же их, злодеев этих, и разоблачает…

Галка снова вернулась к своим посевам и продолжила состригать сизые венчики и аккуратно складывать их в мешок.

— Ты нашла, с кем пошутить, — сердито пробормотала я, досадуя на себя, на покойника и на Галку одновременно.

— Да что я, Кузьмича, что ли, не знаю? — беззаботно откликнулась та. — Чем глупее ему соврешь, тем скорее он поверит. Настрочит донос куда следует и сразу успокоится. А то промолчишь, не скажешь ничего, так он и будет ходить, высматривать, вынюхивать, привлекая своим таинственным видом всеобщее внимание. А народ у нас сама знаешь какой. До чужого добра жадный. Как прознают, в чем тут дело, так всю мою японскую травку за одну ночь и повыдерут с корнем…

Соседка бережно встряхнула свой кулек, заглянула внутрь его, удостоверилась, что нужное количество сырья собрано, и, убирая ножницы в карман, добавила:

— Много их, желающих похудеть-то…

Немного помолчала, поглаживая рукой побеги, вскинула голову, пронзительно посмотрела прямо мне в душу и закончила:

— А рассказываю я это только потому, что тебе, Ринка, худеть больше некуда, а так ни за что бы не сказала…

Обратно к дому я брела, понуро свесив голову на грудь и сшибая ногой одуванчики. И здесь пролет по всем позициям. Это что же, у меня остается только агент МОССАДа Сима с масоном Максом? Н-да, богатый выбор, ничего не скажешь. Но, однако, как ни сомнительны эти варианты, они тоже требуют тщательной проверки…

Этим утром на соседнем участке стихов не читали. То ли Виолетта Петровна была не в настроении, то ли, как грозилась давеча, уже уехала в Москву. Я решила посадить цветочки и уселась на грядке, краем глаза наблюдая за детьми. Малыши предавались своему любимому занятию — ловили ящериц. Когда охота увенчалась успехом, Алиска и Бориска принялись делить добычу. В конце концов, Бориска присвоил себе заднюю, наиболее ценную на Борькин взгляд, часть рептилии. В то время как Алиска вырывала ее у брата из рук, передняя половина сумела спастись бегством. Я углубилась в посадки и пропустила тот момент, когда Алиска каким-то чудом отвоевала хвост у братца и сейчас возила эту деталь ящерицы в кукольной прогулочной коляске. Странно, чтобы Бориска добровольно расстался со своей добычей? Быть такого не может. Но ни воя, ни шума драки я не слышала, значит, отдал хвост сестрице сам. Это могло произойти в одном-единственном случае — если только мальчишка нашел себе занятие поинтереснее…

С трудом разогнув онемевшую спину, я зашла в дом и увидела, что племянник сидит за столом и, высунув язык от усердия, что-то рисует цветными карандашами в маленькой красной книжечке. Характерной такой книжечке, отлично знакомой каждому гражданину России, достигшему четырнадцати лет. Ведь если мне не изменяет память, теперь паспорт выдают именно в этом возрасте? Перед Бориской стоит мое косметическое зеркало, а он смотрится в него и самозабвенно рисует, рисует…

Подкравшись сзади, я заглянула племяннику через плечо и обомлела. Борька, аккуратно срезав ламинат лезвием, старательно воспроизводил свой автопортрет в чьем-то паспорте, а именно в том самом месте, где когда-то красовалась фотография его законного владельца. Ржавое лезвие «Нева» валялось тут же, на столе, а вот самой фотографии нигде не было видно. Зато под столом сидела наша колли и удовлетворенно облизывалась.

Первая мысль была про паспорт: «мой!» Но потом я взглянула на застегнутую сумку, что висела на вешалке у двери, и у меня отлегло от сердца. Уф, пронесло, кажется, паспорт все-таки не мой! Как я повесила сумку с документами на крюк под потолком, так она там и висит. Потом подумала про Вадима, и тоже стало как-то не по себе. Но тут я увидела рядом с мазней племянника каллиграфическую надпись: «Гадованюк Эдуард Эдуардович» и немного успокоилась. Хорошо хоть не наш документ поганит, а чужого Гадованюка.

— Бориска, паразит, ты что делаешь! — страшным голосом прошептала я.

Ребенок, конечно же, испугался и тут же принялся реветь. Уж я его и успокаивала, и обещала не ругать, если честно признается, откуда стянул документ, но Борька только рыдал во весь голос, размазывая слезы по сопливой мордахе. Вадим, накрывшись одеялом с головой, беспробудно лечился сном, Янка смотрела в своей комнате телевизор. Где-то через полчаса дочь не выдержала, кубарем скатилась по лестнице и влетела в столовую, держа в руках белоснежный ремень с массивной анодированной пряжкой, усыпанной стразами.

— Если ты, поганец, сию же секунду не скажешь, о чем тебя спрашивают, я излуплю твое хилое тельце вот этой самой пряжкой, как спартаковец армейца, ты меня знаешь!

Угроза моментально подействовала. Видимо, Бориска и впрямь отлично знал свою двоюродную сестрицу и ее широкие возможности. Всхлипывая и утираясь рукавом, он повел меня туда, где обнаружил свою находку. При этом малыш то и дело опасливо косился на Янку, которая, поигрывая ремнем, неотступно следовала за нами, и тихо говорил:

— Я же его нашел… Я же не укгал… Пгосто я хотел быть тоже с документами… Вот сами будете виноваты, если меня милиционегы на улице остановят, а я без паспогта…

Племянник подвел нас к столу на лужайке, где давеча пировал весь «Шанхай», и показал под пластиковый стул, на котором сидел покойный общественник.

— Вот где я нашел свой паспогт, котогый вы у меня отобгали… — горько сказал Борис.