Наталья Александрова - Джакузи для Офелии Страница 14

Тут Маркиз слегка приврал для пользы дела, но Пу И не стал возмущаться.

— Ой, мне бы щеночка, — протянула Семеновна, — самое то для меня — маленький, умный, охраняет, да еще и ест мало!

— На щенков у нас очередь, — сообщил Леня, — могу вас записать.

— Запиши, милый, — обрадовалась старуха, — а ты чего пришел-то? По какому такому делу?

— А дело у меня такое, что спросить хочу: кто в том сером доме выписывал журнал «Племенное животноводство»?

— И, милый! — старуха махнула рукой. — Это ж когда было-то! Василий Петрович выписывал, из семнадцатой квартиры. Он в этом институте работал, ну, где коров изучают, чтобы больше молока давали, свиней опять же, чтобы ели меньше, а толстели больше…

— Институт животноводства?

— Ну, если такой есть, то, значит — он, — подтвердила почтальонша. — Только это было-то лет двадцать назад, — а сейчас он…

— Помер? — расстроился Маркиз.

— Кто — Василий Петрович? Да нет! Жену похоронил, дочку в Америку отправил, а сам живехонек! Там и живет, в семнадцатой… А тебе он зачем?

— Поговорить бы с ним…

— Тогда, — старуха отчего-то покосилась на Пу И и рассмеялась, — возьми его с собой, иначе разговора не получится.

Серый угловой дом в их микрорайоне держался наособицу. Сам по себе дом был не так уж плох, но одной своей стороной выходил на шумный проспект, а другой — на не менее шумную улицу. Торцом дом стоял в узком переулке, и последняя сторона выходила в темный, захламленный и вонючий двор-колодец, каких немало в центре города.

В свое время дом являлся ведомственным, то есть владела им, если можно так выразиться, одна крупная строительная организация. Вместо того, чтобы, используя дармовых рабочих, привести дом в порядок, сделать капитальный ремонт и предоставить своим сотрудникам отдельные комфортабельные квартиры, начальство распорядилось селить в коммуналки лиц с временной пропиской, а также многодетные семьи до подхода очереди. С тех пор прошло много лет, строительная организация давно уже тихо угасла, дом из ведомственного стал самым обычным муниципальным, но это ему не помогло. Квартиры в нем оставались в ужасном состоянии, как впрочем и подвалы, и чердаки.

Поэтому неудивительно, что дом никто не торопился расселять, и по выложенным плиткой тротуарам мимо дорогих магазинов шмыгали иногда такие типы, что охранники только скрипели зубами.

В этом доме, в семнадцатой квартире жил бывший работник Института животноводства, а ныне пенсионер Василий Петрович Телятин. Квартира была коммунальная, как сообщила Лене почтальонша Семеновна, Василий Петрович занимал в ней две комнаты и среди всех жильцов квартиры номер семнадцать считался самым приличным человеком. Леня прикинул про себя, что именно Василий Петрович мог сдавать одну комнату — одинокому пенсионеру деньги очень даже нужны.

Дверь Лене открыл дородный старик в тренировочных штанах фирмы «Адидас» и шерстяной рубашке в красно-серую клетку.

— Ну? — буркнул он. — Чего надо? Если к Аньке, то нет ее, за водкой ушла.

— Папаша, я похож на человека, который может интересоваться Анькой? — вежливо спросил Маркиз. — По-вашему, мне может понравиться женщина, которая среди бела дня трескает водку?

— Точно, — старик блеснул глазами из-под кустистых бровей, — к Аньке такие хлыщи не ходят, к ней кто попроще.

Маркиз обиделся, что его назвали хлыщом.

— Такими словами, папаша, вы всех клиентов распугаете, — заметил он.

— А я тебе не маникюрша, чтобы клиентов иметь! — обидчиво ответил старик.

— Не сердитесь, товарищ пенсионер, — Маркиз решил сменить тактику, — я по поводу комнаты. Сказали, что вы комнату сдать можете.

— Только через агентство! — сердито крикнул старик и насупил брови.

— Так я не против, — чарующе улыбаясь, заверил его Леня, — а поглядеть комнатку можно?

— Нельзя, — старик отчего-то тяжко вздохнул, — занята она.

В это время Пу И, спрятанный Леней за пазуху, высунул черный блестящий нос и огляделся. Очевидно, сверху он заметил в прихожей квартиры старика что-то очень интересное, потому что мигом выбрался наружу и спустился на пол, пару раз зацепившись за Ленины брюки.

— Кто это у тебя? — удивился Василий Петрович.

— Собачка. Вы не думайте, она не кусается. Пу И, хулиган, немедленно вернись!

Но песик уже просочился в прихожую, Леня бочком протиснулся за ним.

Прихожая квартиры номер семнадцать когда-то знавала лучшие дни, как и сама квартира. Теперь же паркет в прихожей покоробился, обои на стенах обвисли и порвались, а на полу валялась старая обувь и еще какие-то коробки. На вешалке в виде лосиных рогов болталась самая настоящая рвань, очевидно, более приличную одежду жильцы опасались держать в общественной прихожей. У стены стоял старинный комод, вместо одной ножки была подложена чурочка. Ручки на ящиках отсутствовали, и Маркиз сообразил, что ручки небось были бронзовыми, и гости развеселой Аньки давно уже прихватили их, чтобы сдать в пункт приема цветных металлов.

На комоде была навалена куча старых журналов, зоркий глаз Маркиза тут же углядел «Племенное животноводство». И на этих журналах развалилась такса в кокетливом красном ошейничке. Леня сообразил, для чего хитрая Лолина подружка сунула в свой пакет старый журнал — он пах собакой. Да еще собачкой дамского пола. Мимо такого запаха, разумеется, Пу И не мог пройти спокойно. Он подбежал понюхать, а дальше все пошло по сценарию.

— Пу И, вас с Лолой просто использовали, — тихонько сказал Леня.

Но Пу И его не слышал. Он осторожно подошел к комоду и умильно поглядел на таксу. Вообще-то, Пу И больше нравились пушистые собачки, но такса тоже была очень даже ничего. И эти уши… Вполне стильно!

Такса свесила уши вниз и поглядела на Пу И. Сразу было заметно, как он ей понравился.

— Шурка! — рассмеялся старик. — Прямо на дом кавалер пришел!

Он спустил таксу Шуру на пол.

— Так что насчет комнаты? — Маркиз решил ковать железо, пока старик в хорошем настроении.

— Я бы тебе сдал, раз Шуре такое развлечение, — вздохнул старик, — а эту прохиндейку согнал бы с квартиры, но, понимаешь, до конца месяца она заплатила, так что не могу.

— Что, пьет она, дебоширит, раз вы так недовольны?

— Да нет, — старик снова насупил кустистые брови, — этого как раз нет, ведет она себя тихо. Даже не каждый день бывает. Но лучше бы пила, тогда хоть все понятно, а тут…

Старик снова поглядел на резвящихся на полу собачек и понизил голос.

— Подозрительная она баба, вот что я тебе скажу, — зашептал он, — странно себя ведет. Приходит, к примеру, днем — вся из себя одета прилично. Не скажу, что с форсом, но и не бедно. Посидит немного у себя в комнате и выходит совершенно в другом виде. Я в первый раз прямо обалдел — думал, Витька-сосед двери по пьяному делу не закрыл, и шваль какая-то в квартиру прошмыгнула. Замахнулся на нее, а это оказалась жиличка моя. Вот тебе и фокус! Куртка тут в коридоре висела — рвань рванью, все выбросить руки не доходили, так она, жиличка-то, приспособила ее для себя. Ну, чудеса!

— Давно она у вас живет?

— Да не живет она, а бывает иногда. С недели две будет, как сняла она комнату. Так вот придет, переоденется и уйдет куда-то. А потом вернется, снова одежду переменит и уедет.

«Это она за Лолкой следила, прикидывала, когда та встает и где бывает», — сообразил Леня.

— Шура моя ее очень не любит, — продолжал старик, — ну, это понятно за что.

— И за что же?

— Кошка у нее. То есть сюда она ее не приносила, а только Шура моя на нее как тявкать стала, сразу понятно — кошкой от нее пахнет. Шура моя кошек на дух не выносит! Такой уж у нее характер. Во дворе гоняет их — страшное дело! А тут был случай дня четыре назад. Анька-дура притащила с лестницы кота — видишь ли, мыши у нее завелись в комнате. Я говорю, это у тебя от пьянства в глазах мелькает, а уж если и правда мыши, то моя Шура с ними справится. Нет, ей кота подавай! Шура, конечно, очень рассердилась — шум у нас, лай, тут как раз жиличка приходит. Как давай чихать! Уберите, говорит, сейчас же кота, у меня аллергия на них. Как так? — спрашиваю. — У вас же у самой кошка есть, мою Шуру не обманешь! Эта как зашипит: у меня, говорит, кошка без шерсти, порода такая — английский сфинкс называется, редкая и дорогая, а от этого приблудного кота мне плохо станет! Ну, выгнали мы кота конечно, а только я что-то беспокоюсь — подозрительная какая-то баба — куда она ходит в таком виде? Может, воровка или аферистка? И кошка у нее не такая, как все, — видано ли дело — без шерсти? Тьфу!

— Не волнуйтесь, папаша, — рассмеялся Леня, — дело тут житейское. Ну, выслеживает баба хахаля своего или мужа. Он небось в этом районе квартиру снимает, чтобы с любовницей встречаться, ваша жиличка за ними и следит. Брошенные бабы ужас до чего хитрыми бывают!