Галина Куликова - Кулак обезьяны Страница 15

— Что ты на меня так уставился? Начинай свой поиск, Виолетту мы со Светулей берем на себя. Ну и тебе поможем, если надо. Съездить куда, со свидетелями поговорить.

— Бабушка, ты даешь, — засмеялся Максим. — С какими свидетелями ты собралась разговаривать? Давай я уж сам разберусь. Вот Оксана мне поможет, если что.

Лидия Сергеевна с неодобрением взглянула на Оксану и, покачав головой, сварливо пробормотала:

— Ладно, посмотрим, как она поможет.

Остаток дня Бублейников занимался тем, что систематизировал переданные ему редактором документы из личного архива Дымовой. Дневники сложил отдельной стопкой — для детального изучения, из здоровенной кучи фотографий отобрал наиболее интересные и пригодные для публикации. Второстепенный материал — переписку с коллегами и друзьями, всякие грамоты, свидетельства, дипломы и газетные вырезки — сложил в пластиковый контейнер и убрал на стеллаж, до лучших времен. Все это в дальнейшем может понадобиться, но как гарнир к основному блюду.

Затем он составил график работы над рукописью. Получалось, необходимо писать не менее десяти страниц в день, чтобы уложиться в срок. «Придется немного напрячься, — подумал Ленечка. — Впрочем, задача посильная. Главное — чтобы не мешали работа и личная жизнь».

С работой он разберется — не впервой. В крайнем случае, возьмет больничный на недельку. Ну а личная жизнь…

Умудренный собственным печальным опытом Ленечка множество раз давал зарок не навязываться женщинам, которые ему отчаянно нравились. Ему надоело быть смешным, нелепым, жалким, какими обычно выглядят отвергнутые мужчины. «Я похож на безрукого альпиниста, который, вопреки здравому смыслу, монотонно штурмует Эверест», — внушал он себе.

Но каждый раз под наплывом очередного сильного чувства Бублейников про все зароки и внушения мгновенно забывал. В этом было что-то фатальное, но ничего поделать с собой Ленечка не мог.

Он вспомнил свой последний телефонный разговор с той самой новой сотрудницей, из-за которой уже несколько месяцев его душа не знала покоя. Собственно, даже не разговор, а монолог Бублейникова, куда девушка лишь изредка вставляла «да-нет». Очередная попытка установить внеслужебные отношения закончилась провалом.

«Ну что же, нет худа без добра, — грустно вздохнув, подвел итоги Бублейников. — В ближайшее время личная жизнь вряд ли помешает работе над книгой».

Так или иначе, но пора было вновь приниматься за рукопись. Наступил вечер, самое плодотворное время, когда сочинять так легко и приятно. Когда Ленечка был по-настоящему увлечен тем, что пишет, то мог не вылезать из-за компьютера часами. Книжка Дымовой, которая изначально рассматривалась как очередная халтура, способ заработать деньги, теперь виделась ему мегабестселлером, хитом продаж и лидером рейтингов. После встречи с Ольгой Святославовной Бублейников сразу почувствовал — впервые в жизни он может сделать что-то стоящее. Интереснейшая тема, фактура, уже имеющаяся в его распоряжении, сама Дымова как хранитель бесценных воспоминаний — все вместе взятое содержит колоссальный потенциал успеха. И Бублейников собирался использовать этот потенциал на все сто процентов.

Вступление он набросал в общих чертах и отложил, чтобы окончательно отшлифовать, когда будет готова рукопись. Затем, замирая от удовольствия, приступил к первой главе, для которой придумал интригующее название: «Ужас горячих песков».

«Пустыня. Само это слово навевает уныние. Пустыня — действительно место довольно тоскливое и безрадостное. Попав сюда, человек ощущает себя беззащитным и одиноким. Бесконечные, насколько хватит взгляда, однообразные серо-желтые или коричневые пески. Клубки перекати-поля, мечущиеся по волнам барханов, редкие злые ветки саксаула напоминают обломки кораблекрушения. Если вдруг появится что-то живое, то это будет змея или тарантул. Как подарок судьбы — верблюд и его неприветливый хозяин, живущий где-то на краю выжженной зноем земли, там, где проходит призрачная граница между цивилизацией и пустыней, между жизнью и смертью.

Но самое страшное в пустынях, которыми так богата наша планета, не иссушающий зной, не отсутствие воды и зелени, не сумасшедший перепад температур — от плюс пятидесяти днем до минус тридцати ночью, не пресмыкающиеся или их соперники в добывании скудной пищи, ядовитые пауки.

Настоящий ужас пустыни — таинственные и безжалостные хозяева этой загадочной и смертельно опасной для большинства людей территории. Создания, незримо, но жестко управляющие своей вотчиной и никогда, ни при каких обстоятельствах не желающие вступать в контакт с человеком. Мне довелось побывать в пятнадцати серьезных научных экспедициях, исследовавших крупнейшие пустыни мира. Я многое слышала от наших проводников или кочевников про Хозяина пустыни. И все же долгое время была уверена, что это легенды, предания, сказки, которые передаются здесь из поколения в поколение, но ничего общего с действительностью не имеющие. Однако мне и нескольким моим товарищам довелось убедиться, что за красивыми повествованиями кроется странная и жуткая правда, осмыслить которую мы оказались не в состоянии».

Сочинив этот интригующий заход, Бублейников некоторое время копался в справочниках. Затем быстро, но внимательно просмотрел довольно толстую тетрадь в клеточку, на обложке которой было написано «Дневник № 5. Пустыни. 1946–1958 гг. Младший научный сотрудник О. Дымова. Экспедиции в Гоби, Каракумы, Такла-Макан».

Судя по почерку и характерным следам, оставленным ручкой или карандашом, записи делались в походных условиях. Иногда тетрадь лежала на чем-то мягком, видимо, на рюкзаке, а иногда письменным столом служил твердый камень. Кое-где чернила были размыты влагой, а карандашные пометки стерлись. Но в основном читать было можно, тем более почерк у Дымовой был вполне разборчивый.

Следующие несколько страниц книги Бублейников выделил для обстоятельного, однако не лишенного изящества повествования о маршрутах и научных целях наиболее значимых экспедиций, в которых побывала Дымова. Отдельный рассказ он посвятил ее коллегам, некоторые из которых уже в те годы были легендарными учеными.

Шел третий час ночи, но спать совершенно не хотелось. Посчитав, что историческая и научная часть первой главы несколько затянулась, Бублейников решил вернуться к философско-мистической составляющей сюжета. По-хорошему, конечно, ему нужно было дождаться расшифровки диктофонной записи, но уж больно не хотелось терять пойманный сегодня кураж. Ленечка сварил себе еще кофе и принялся по памяти восстанавливать рассказ Дымовой о загадочных встречах и опасных приключениях в пустынях мира. Причем уснащал текст такими живописными подробностями, что местами ему становилось не по себе, и он непроизвольно поеживался. Будучи профессионалом-газетчиком, он знал золотое правило «желтой прессы»: хочешь доверия — лги по-крупному. Ленечка не мог прогнозировать, как отнесется к этим пассажам Ольга Святославовна, но ему самому они ужасно нравились.

Фантазия журналиста разбушевалась настолько, что в какой-то момент показалось — он в квартире не один. Раздался странный шорох, по занавеске как будто скользнула чья-то тень.

— Что за ерунда? — сказал Бублейников вслух, чтобы отогнать наваждение. — Тебе уже призраки мерещатся!

Звук собственного голоса немного отрезвил его. Похоже, работу над книгой сегодня пора заканчивать, решил он. Завтра с утра начнется редакционная текучка, так что лучше будет немного поспать. Вот только последний абзац…

«Мы чувствовали — опасность затаилась рядом. Жуткие существа, описать которых я не берусь, так как нет подходящих слов в русском языке, пользуясь своей неуязвимостью, просто ждали своего часа. Наша группа, затерявшаяся в пустыне, была во власти этих монстров и находилась на грани гибели. Казалось, помочь нам уже никто не мог…»

Представив себе эту картину, Бублейников поежился. По телу побежали противные мурашки — верный признак испуга. Ему вдруг ужасно захотелось встать и посмотреть, нет ли кого в темном коридоре и, на всякий случай, за дверью на лестничной площадке. Уговаривая себя, что это просто забавная прихоть, Ленечка обошел всю свою небольшую квартирку и, напрягшись, посмотрел в глазок входной двери. Хорошо освещенная лестничная площадка была пуста, и Бублейников, с облегчением выдохнув, вернулся в комнату. Дурацкий страх улетучился, он вновь почувствовал себя смелым и отважным. Завернув на кухню, налил себе стакан апельсинового сока и двинулся по направлению к компьютеру. Не дойдя до письменного стола, Ленечка решил выглянуть на балкон, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. Сделал шаг — и окаменел. В углу балкона, словно кошмарное изваяние, стояла черная фигура без лица.