Михаил Серегин - Особенности национального сыска Страница 15

– Полагаю, – сказал Санчо после некоторой паузы с деловито-улыбающимся взглядом, – что условия нашего сотрудничества можно оставить прежними.

– Согласен, – сказал я и поднялся. – В общем, я устал и хочу принять горизонтальное положение. Иначе я засну прямо здесь.

– Да, и мне тоже пора, – сказал Дынин. – А то Лизка, наверное, черт знает что думает.

Покинув кабинет Челобанова, я попрощался с Дыниным и, терпеливо дождавшись лифта, поднялся к себе в номер, еле дополз до кровати, брякнулся на нее и тут же заснул мертвым сном.

Проснулся я рано утром со страшной головной болью и невеселыми рассуждениями о пережитом. По-трезвому оценив сложность тех задач, которые вчера добровольно взвалил на себя, я пришел в еще большее уныние. По сути дела, постановку задачи можно было сформулировать с многочисленными «если». Все мои подозрения основывались на ощущении, что Михалыч не похож на человека, склонного к добровольному уходу из жизни. В свою очередь, эти ощущения я испытал, и Дынин здесь был совершенно прав, в пьяном виде. Кроме того, я плохо знал Михалыча как человека.

Но интуиция категорическим образом настаивала, что это именно так и есть. А я привык считаться с мнением этой склочной бабы, которая, справедливости ради сказать, крайне редко меня обманывала. И то в тех случаях, когда на ее мнение по объективным обстоятельствам нельзя было положиться.

«Если не мудрствовать лукаво, то какие версии надо отработать?» – спросил я сам себя. Учитывая, что за последний период жизни Михалыч напакостил многим, логика подсказывала, что убийцей мог стать человек обиженный. И мотив его – месть. Хотя, с моей точки зрения, даже если ты провел ночь на горшке – это не повод для убийства... С другой стороны, это лишь мое мнение, и люди бывают разные. За свою достаточно долгую жизнь я убедился в справедливости подобного утверждения. Убивали и по гораздо менее значимым причинам.

Не исключено, что убийца действовал в состоянии некоего аффекта. Однако это все же маловероятно, поскольку убийство было совершено достаточно изощренным способом. Следов борьбы, по заверениям экспертов, не было обнаружено. Единственным фактом, вызывающим подозрения, были несколько ссадин на ладонях Пяткина. Похоже, что в последний момент, оттолкнувшись от стола, за которым мы пили, Михалыч конвульсивно пытался ухватиться за удавку, тщетно пытаясь спасти свою жизнь. Такие случаи в истории самоубийств довольно часто наблюдались. Любовь к жизни все же самый сильный инстинкт у человека.

Если же принимать за основную версию самоубийство, то необходимо выяснить подробности о личности Пяткина у его родственников или людей, хорошо его знавших. По тому мнению, которое у меня сложилось о Михалыче, он мог повеситься только в состоянии белой горячки... Однако, как я выяснил лично, чтобы напоить его до такого состояния, надо было изрядно постараться. Придумать еще какую-нибудь более или менее вразумительную версию я, честно говоря, не мог. В голову лезли всевозможные дикие предположения, наиболее приемлемым из которых было роковое влияние потусторонних сил.

Я посмотрел на часы. Было уже половина девятого. Я решил, что бармен Юра уже на месте и мне пора зарядиться. Внешне жизнь гостиницы с утра выглядела обычной. Горничные сновали по номерам, Арнольдович по-прежнему олицетворял гостиничную статую Свободы, бармен Юра интенсивно протирал стаканы за стойкой.

Я буркнул бармену слова приветствия и попросил джина с тоником. Юра молча протянул мне фигурную бутылочку. Я не спеша выпил, после чего сказал:

– Дай что-нибудь пожрать и налей кофе.

Юра так же молча приготовил мне большой гамбургер и засунул его в печь. Наконец он прервал молчание и спросил:

– Ну, что новенького в нашей богадельне?

– Пока не знаю... У тебя вчера Михалыч спиртное покупал после работы?

Юра внимательно посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.

– А кто покупал?

– После работы – никто. У меня в баре, как правило, персонал полной тарой не покупает – цены кусаются, да и ассортимент слишком мажорный. Так, чтобы поправиться с похмелья, могут стопочку попросить... Или, наоборот, после работы в легкую накатить.

Потихонечку в бар стал прибывать народ. Через некоторое время я заметил, что рядом со мной за стойкой сидят еще двое. Допив кофе и поставив чашку на стойку, пошел к выходу компьютерщик, по совместительству ухажер секретарши Олечки. Через некоторое время, пока я дожевывал свой бутерброд, покончил с завтраком сидевший рядом со мной Костя-электрик.

– Юра, – обратился я к бармену. – А что это за парень, который только что здесь завтракал? Я его в приемной Челобанова часто вижу.

– Это наш программист, Валентин. Он у нас на полставки работает. Собственно, не только у нас, а во всей гостинице. Подрабатывает во многих фирмах. Век всеобщей компьютеризации, – усмехнулся Юра. – Скоро, наверное, и ко мне в бар какой-нибудь Ай-би-эм поставят, чтобы вместо меня сдачу выдавал.

– А где он еще работает?

– Не знаю точно, где-то на пятом этаже. Там какая-то молодежная организация есть. Туда многие из нашей молодежи заглядывают. То ли «Русский легион», то ли еще что-то там русское...

– «Русская колонна?» – подсказал я ему.

– Да, точно.

– А чем они занимаются? Дискотеки, что ли, организовывают?

– Не знаю, мне это малоинтересно. Сходи да узнай, – флегматично ответил Юра, протирая стаканы.

– Да я вроде уже и не молодежь, – грустно вздохнул я и, допив кофе, прикупил еще несколько бутылочек джина с тоником.

Занеся их в свой номер, я отправился к Челобанову. Он сидел в кабинете, рядом с ним находились секретарша и администратор, строгая женщина лет сорока по фамилии Рыкункова. Она являла собой тот нечастый случай, когда фамилия полностью соответствует натуре человека.

– Владимир Александрович, присаживайтесь, подождите минуточку, – сказал Челобанов. – Мы сейчас закончим.

– Олечка, – продолжил директор свои указания, прерванные моим приходом. – Еще раз повторяю – двух старых придурков переселить на пятый этаж, в пятьдесят первую.

– Сергей Антонович, – требовательно сказала Рыкункова, – пятьдесят первая находится прямо у служебной лестницы.

– Ну и что?

– А то, что все эти чердачные пары будут ходить прямо мимо них! – нервно заявила Рыкункова.

– Какие еще пары? – раздраженно спросил Челобанов.

– Вы знаете прекрасно, о чем я говорю! – посмотрела Рыкункова прямо в глаза директору.

– Ах, вы об этом! Но чердак же закрыли...

– Вчера замок взломали.

– Ну так закройте его еще раз, на два замка! – Санчо явно нервничал.

– А некоторые особенно ярые использовали лестничную клетку перед чердаком! – возмущенно заявила Рыкункова.

– Что, прямо на лестничной клетке? – удивился директор.

– Да! Сама лично вчера их согнала!

«Господи, какой облом!» – подумал я, вспомнив о том, как вчера застал парочку перед чердаком.

– Безобразие! – вскричал Челобанов. – Кто это?

– Сотрудники одной из фирм, которые арендуют у нас помещение.

– Немедленно выясните, какая это фирма, я лично буду говорить с директором.

– Бесполезно, – глумливо проговорила Рыкункова. – Потому что это лично директор и был.

– Да ну?! – искренне удивился Челобанов. – Работали бы они у меня – как шелковые ходили бы!

– Да уж не зарекайтесь, Сергей Антонович! – вздохнула Рыкункова.

– Что вы имеете в виду? – Санчо грозно нахмурился.

– А то, что некоторых наших сотрудников очень часто подолгу ищут... Вчера мне понадобилась наша новенькая молодая горничная, – поджав губы, произнесла Рыкункова, – так я искала ее сорок минут.

– Ну так нашли?

– Да, она сказала, что убиралась в номере нашего постояльца.

– И в чем же дело? – недоуменно спросил Челобанов.

– А то, что этот мужчина – одинокий командированный с Алтая!

– Ну, знаете ли, это лишь наши предположения...

– Нет, не предположения! – продолжала настаивать администратор. – У этого командированного вчера убиралась Раиса Ивановна, и в сегодняшней уборке не было никакой необходимости.

– Ах вот что?! – глаза Санчо округлились. – Мало мне хлопот с постояльцами... Уволить к чертовой матери!

Тут я не выдержал.

– Сергей Антонович, в качестве информации... Вчера Раиса Ивановна не смогла закончить уборку в номере командированного с Алтая в силу нестандартного и, я бы даже сказал, не очень этичного поведения последнего.

– Что вы имеете в виду? Он что, приставал к ней? К Раисе Ивановне?! – брови Челобанова птицами взмыли вверх, а рот раскрылся.

– Да. Видимо, по ее просьбе девушка и пошла убираться там сегодня.

– Ничего подобного, она сама вызвалась! – настырно произнесла Рыкункова.

– Так, мне все это надоело! – стукнул кулаком по столу Санчо. – Горничную предупредить, с постояльцем также провести работу. Что у нас еще?