Дарья Донцова - Билет на ковер-вертолет Страница 16

— Не знаю, — пожала я плечами. — Наверное, чтобы лучше видно было.

— Вот-вот, угадали! — закивала Анжела. — Даже самые мелкие морщинки высвечиваются. Покупательница на себя глянет и за голову хватается. Она, может, хотела всего лишь помаду купить, а приобретает целую сумку всяких средств, и все потому, что на свое отражение при входе полюбовалась и решила, что надо положение срочно исправлять.

— Понятно, — протянула я.

— А маска эта, — тараторила Анжела, — наносится на пятнадцать минут, потом смывается специальным лосьоном. Водой нельзя, получится, как у вас, пятнами. Если же правильно смолу удалить, кожа чуть-чуть оттеняется, легкий золотистый налет остается. Вид у лица сразу посвежевший, отдохнувший.

— А где лосьон взять можно? — оживилась я. Анжела поправила прическу.

— Ладно, попробую помочь. Идите по улице вниз, второй дом от угла, клиника «Бернардино», спросите на рецепшен Илью Германовича. Он замечательный врач-косметолог, решит вашу проблему.

— К нему небось запись, — предположила я, — на полгода вперед время расписано.

— Ступайте спокойно, — поторопила меня Анжела. — Позвоню ему сейчас, попрошу вас принять, только фамилию свою скажите.

Анжела выполнила обещание. Симпатичная брюнетка на рецепшен, услыхав фразу: «Я Виола Тараканова, хочу попасть к Илье Германовичу», мигом вручила мне крохотный листочек и ласково улыбнулась:

— Отдадите талончик доктору, кабинет номер восемь.

Круглые кресла у двери нужной мне комнаты пустовали. Я осторожно постучала в белую лакированную створку.

— Войдите, — послышался приятный баритон.

Я вступила внутрь, увидела кушетку, письменный стол, компьютер, около него мужчину и тихо сказала:

— Здравствуйте.

Илья Германович оторвался от экрана, я обомлела. Врач был красив, словно греческий бог. Таких совершенных лиц в природе не бывает!

— Рад встрече, — расцвел в улыбке Илья Германович.

— Здрассти, — повторила я в совершеннейшей растерянности.

— Садитесь. В чем причина вашего визита?

— Разве не видно?

— Что?

— Пятна!

— О! Это ерунда! Родите ребенка, и пройдет, — легкомысленно отмахнулся доктор.

Я подскочила на стуле:

— Для избавления от напасти надо обязательно произвести на свет младенца? Но у меня не все в порядке со здоровьем, дети не получаются.

— Так вы не беременны?

— Нет, конечно. А что, я похожа на женщину в интересном положении? Живот торчит? — с сомнением спросила я.

Врач погладил подбородок.

— Наверное, у вас мышцы ослабли и появилось брюшко. Давайте посмотрю на вас более внимательно и одновременно выслушаю рассказ о беде. Кстати, гепатитом не болели?

Я откашлялась и принялась излагать историю про маску.

Илья Германович тем временем направил на мое лицо свет большой лампы и принялся методично изучать поле деятельности.

— Ну что ж, — решительно заявил он, когда я замолчала, — маска — это чистая ерунда. Купите специальный состав в нашей аптеке — сейчас выпишу рецепт — и удалите темный цвет вкупе со всеми пятнами и потеками.

— Ой, спасибо, доктор! — заликовала я.

— Но решит ли это ваши проблемы? — спокойно продолжил Илья Германович.

— Вы о чем? Пятна могут снова появиться?

— Нет, если, конечно, опять не сглупите и не попадетесь на удочку шарлатану. Кстати, в дальнейшем советую иметь дело лишь с профессионалами, людьми, которые имеют соответствующее образование. Вот.

Доктор отъехал в кресле на колесиках в сторону и широким жестом указал на стену, которую до сих пор прикрывала его широкая спина. Я щелкнула языком.

Тут и там висели окантованные золочеными рамочками дипломы. «Академия пластической хирургии, курс красоты щек. Оценка — отлично». «Международная ассоциация корректировщиков коленей. Париж. Диплом первой степени». «Американо-итальянское объединение теоретических хирургов-косметологов. Диплом с отличием». «Всемирный конкурс „Мисс совершенство“. Имплантация губ. Золотая медаль». «Хрустальный лев косметологии. Обмен лица». «Платиновый скальпель. Награда собрания африкано-азиатских обществ помощи жертвам катастроф и терроризма. Пересадка носа».

— Ничего себе! — вылетело из меня.

Илья Германович слегка зарделся.

— Времени нет повесить все документы. Пациентов много, каждому помочь хочется. Будем считать, что вас сюда господь за руку привел. Сейчас в Москве развелось немереное количество мошенников, которые, не стесняясь, берутся за все и уродуют людей. А я потом исправляю ошибки! Даже выспаться некогда! Ладно, давайте подумаем о вас. Кожа вернет нужный оттенок, но грыжа никуда не денется.

— У меня нету грыжи, — растерянно заметила я, — не жалуюсь на боли в животе.

Илья Германович усмехнулся и повернул ко мне большое круглое зеркало.

— Вот, под глазами мешочки, это грыжи.

Я осторожно потрогала пальцами тонкую кожу. Надо же, никогда не обращала внимания на столь неприятный дефект.

— Некрасиво? — с сочувствием спросил доктор.

— Отвратительно, — честно призналась я.

— А еще предательски выдает возраст, — кивнул Илья Германович. — Вы, впрочем, молодец, держитесь. Я хорошо понимаю, чего вам это стоит в шестьдесят пять лет.

— Кому шестьдесят пять? — испугалась я.

Илья Германович облокотился на столешницу и бархатным голосом произнес:

— Врачу, как исповеднику, надо говорить правду. Не спорю, вы, благодаря большой проделанной над собой работе, смотритесь чудесно, но наличие запущенных грыж выдало мне ваш истинный возраст. Если уберем неприятность, никто не даст вам больше… э… э… пятидесяти.

— Я еще сорокалетие не справила!

— Я только что предупредил о необходимости откровенного разговора! Очень хорошо понимаю ваше желание казаться моложе и готов предложить вам в помощь все свои силы и умение, но лучше мне точно знать ваш биологический возраст. Поверьте, это не праздное любопытство, а профессиональная необходимость. Так сколько вам — шестьдесят четыре? Пять? Шесть? Семь? Сначала принял вас за беременную из-за гигантского живота, но теперь-то вижу, вижу — вы уже в глубоком климаксе.

Трясущимися руками я вытащила из сумочки паспорт и шмякнула его на стол.

— Смотрите!

Безукоризненно чистыми пальцами с отполированными ногтями Илья Германович перелистнул странички и воскликнул:.

— О черт! Пардон, случайно с языка слетело.

— Я что, так ужасно смотрюсь? На седьмой десяток?

— Ну… э… нет… э… Меня ввели в заблуждение грыжи.

— Понятно.

— И «собачьи щечки».

Я машинально схватила себя за лицо:

— Какие щеки?

— Собачьи, — осторожно повторил Илья Германович. — Знаете, пластические хирурги — люди откровенные, нам нет необходимости кокетничать с пациентом. Так вот, про силу притяжения слышали? Ее в школе изучают.

— "Е" равняется «mc» в квадрате, — выплыла из глубин памяти какая-то формула[2].

— Верно, верно! — обрадовался доктор. — Так вот, земля притягивает к себе все, мышцы человека в том числе. Пока мы молоды, ткани упруги, проблем нет. Но после пятидесяти начинается стремительный обвис, щеки неудержимо тянет к полу. Они «стекают» с лица. Видели мопса или бульдога? Купите книгу о животных и гляньте, сразу поймете, отчего в пластической хирургии существует понятие «собачьи щечки». А еще есть «эффект пеликана».

— Кого? — прошептала я.

— Вы в зоопарке бывали?

— Давно очень, классе в пятом Кристину водила.

— Пеликана помните?

— Птицу большую? Белую?

— Верно.

— Она рыбу ест…

— В самую точку.

— Но при чем тут я? Ладно, согласна, мои щеки потеряли форму, сейчас сама вижу: они почти лежат на плечах. Ваше зеркало очень четко демонстрирует картину. Но пеликан-то здесь с какого бока?

Илья Германович погрустнел, сложил руки на груди, повесил голову, потом трагическим тоном завел:

— Знаете, я из семьи потомственных пластиков. Мой отец держал в порядке лица очень многих наших великих людей, дед работал с царской семьей, а прапра… омолаживал Екатерину Вторую. Поэтому, сами понимаете, особого выбора профессии у меня не имелось, пришлось продолжать династию. Нет, поймите правильно, обожаю взять… кхм… такую, как вы, и превратить ее в нормальную женщину, которой не стыдно выйти на улицу. Но есть в нашей благородной профессии огромный минус, стресс для врача. Это тяжелая обязанность сообщить пациенту страшную, ужасную, отвратительную истину о состоянии его здоровья. Знаете, какое количество медиков заканчивает жизнь самоубийством? Четверть! Двадцать пять процентов от общего числа людей в белых халатах травятся или вешаются! А все почему? Опытный специалист, профи, как я, сразу просекает, что происходит. Сидит перед тобой человек, выглядит ничего, анализы хорошие, жалоб никаких, но нутро у него… А у хорошего врача особое чувство… некое озарение… глянул на пациента и понял: он в кошмарном состоянии. И ты обязан открыть ему правду. Поверьте, это страшный момент, я всегда потом мучаюсь, даже плачу… Вот и в вашем случае… да…