Дарья Калинина - Развод за одну ночь Страница 16

Гости ответили ему возбужденным рокотом. Дядю Вано сегодня все любили и хотели слышать его тосты.

– Дорогие мои, все, кто пришел на мой праздник. Я уже говорил вам, что рад разделить с вами сегодня свою радость, как много лет назад вы разделили со мной мое горе. Если бы не вы все, то мне не пережить тех дней, когда вся наша семья осиротела. Это были страшные дни, черные дни. Скорбь закрыла от меня даже наше яркое южное солнце, я не видел ни моря, ни неба. Я перестал различать, что сейчас – день или ночь. Я не мог есть, пить и спать. Моя жизнь превратилась в один сплошной кошмар. Я ждал, потом я не верил, потом снова ждал. Если бы не вы, кто приходил ко мне в дом, отвлекал разговорами, поддерживал всеми силами, я бы не вынес своего горя. Но вы мне помогли. Спасибо вам! И я хочу, чтобы даже в этот радостный час мы помнили о тех, кого уже нет с нами сегодня.

И покачиваясь из стороны в сторону, дядя Вано какое-то время пытался удержать равновесие, микрофон и бокал с вином, который продолжал крепко сжимать в правой руке.

– Да он совсем пьяный! – ахнула вполголоса Леся, торопливо оглядевшись по сторонам.

Но никто не слышал ее укоризненной реплики. А самой Лесе стало нестерпимо стыдно. Будто бы не она вчера налакалась до такого состояния, что не могла вспомнить и половины того, что говорила. И вот не прошло и суток, как она обвиняет человека, который выглядит сейчас ничуть не хуже, а может, даже и лучше, чем она вчера примерно в это же время.

Другие собравшиеся отнеслись к выходке дяди Вано с пониманием. Как заметила Леся, никто не собирался осуждать его, все лишь озабоченно покачивали головами и сочувственно переговаривались:

– Бедный Вано.

– После того что ему пришлось пережить тогда, он еще удивительно хорошо держится.

– Мане и вполовину не так переживала, как Вано, хоть она и мать Ланы.

– Ну что вы! Вано так любил свою старшую дочь…

– Знаете, мне иногда казалось, что он любит ее даже больше, чем саму Мане. После того как Лана пропала, бедный Вано едва не умер от горя.

Последние две реплики вызвали у Леси наибольшее изумление. У Вано была дочь, которая исчезла? Уехала? И где же она сейчас?

– Простите, – дружелюбно улыбаясь, обратилась Леся к двум матронам, чей разговор она невольно услышала. – А где сейчас старшая дочь Вано? Она учится где-то далеко?

Тетки отреагировали странно. Обе кинули на Лесю возмущенные взгляды, а потом зашипели, словно взбешенные утки.

– С-с-стыд!

– Поз-с-с-сор!

– Какая нетактичность!

– Да она просто пьяна!

Леся хотела обидеться, назвать ее пьяницей, кто бы говорил! Перед тетками стоял пустой кувшин из-под вина. И их лица были красными не только от возмущения, но и от выпитого спиртного. Но Леся вовремя передумала. Чего обижаться на старых кошелок, лучше поговорить с их мужьями.

И Леся повернулась к двум сухопарым дядькам.

– Скажите, а про кого это дядя Вано говорил? Что за горе было у него в семье?

– Т-с-с!

– Тише!

Мужья отреагировали еще хуже, чем их жены. Они так сердито посмотрели на подруг, что те решили свалить от них подальше. Они нашли дядю Пашу, который, уронив голову на стол, о чем-то размышлял.

– Дядя Паша, – растрясли его подруги. – А о чем это сейчас говорил дядя Вано со сцены? У него кто-то недавно умер?

– Недавно? Нет, Вано говорил о том, чему уже миновало десять лет.

– Дядя Вано кого-то оплакивает десять лет подряд?

– Дочь.

– У дяди Вано была дочь?

– Лана.

– И… И что же с ней случилось?

– Она пропала. Ровно десять лет назад, в этот самый день Лана пропала.

– Куда пропала?

Дядя Паша с сомнением посмотрел на подруг, словно сомневаясь, стоит ли им рассказывать о том, о чем они спрашивали. Чаша весов колебалась довольно долго. Но в конце концов дядя Паша все же решил, что раз он с девушками в одной лодке, то негоже скрывать от них то, что они хотят узнать.

И он спросил:

– Вы что-нибудь слышали о «сочинском» маньяке?

– Нет. А был такой?

– Был. Орудовал в начале девяностых на всем черноморском побережье. От него стонали и Гагры, и Туапсе, и Сочи. Он был всюду, он был нигде. Милиция гонялась за ним целыми батальонами. Люди сбивались в отряды гражданской обороны и провожали молодежь с дискотек до их домов. Мудрые родители никуда не отпускали своих дочерей одних. Этого типа интересовали девушки и женщины примерно от восемнадцати до двадцати или двадцати с небольшим лет. Невысокие, хрупкого телосложения, темноволосые. Они все были под угрозой. Он убивал, отрезал у них прядь волос, а на другую прядь или на грудь девушки цеплял записку с какой-нибудь любовной цитатой.

Этот «сочинский» маньяк, по словам дяди Паши, был человеком начитанным, потому что цитатами могли быть как строки бессмертного персидского поэта Саади, так и японские четверостишья или даже отрывки из поэм поэтов эпохи Возрождения.

– Таким образом этот тип действовал, держа в страхе все побережье, много лет подряд. Поймать его оказалось невозможным. Его в результате так и не вычислили. Просто он внезапно прекратил свою преступную деятельность.

– Его убили?

– Он исправился?

– Ну, так как парня не поймали, а в том, что действовал именно мужчина, у милиции не было никаких сомнений, что с ним в итоге случилось, мы с вами этого никогда и не узнаем. Просто после нескольких лет страха и террора перестали появляться новые жертвы. Маньяк исчез, словно его и не было никогда.

Подруги помолчали, обдумывая рассказ дяди Паши. Какой-то «сочинский» маньяк еще в деле появился. И действовал он как раз двадцать лет назад? И территория подходящая. А что, если Настенька стала его жертвой? Ведь она погибла примерно в те годы, когда маньяк сеял страх и ужас на улицах Сочи и прилежащих к нему городов. И Настенька была брюнеткой, хотя и не сказать, чтобы особо хрупкой.

И все же подруг интересовало другое.

– А при чем тут дядя Вано?

– Дядя Вано? Подозревают, что его дочь тоже убил «сочинский» маньяк.

– О-о-о! – ужаснулись подруги. – Это правда?

– Горькая правда, – подтвердил дядя Паша, помрачнев еще больше, чем недавно дядя Вано.

Вот это друг! Так переживает за дядю Вано! Но тут же подруги заметили одну вещь и удивились:

– Дядя Паша, но как же так? «Сочинский» маньяк орудовал в начале девятностых? Двадцать лет назад! А вы сказали, что дочь дяди Вано погибла десять лет назад.

– Все верно. Потом этот гад на какой-то короткий момент снова восстал. Выбрал две или три новые жертвы и снова исчез. Думаю, что Лана была в их числе. Впрочем, ее тело так и не было найдено.

И дядя Вано помрачнел еще сильнее. Но подруги не отставали от него, теребили и спрашивали:

– И десять лет про этого типа больше ничего не слышно?

– Нет. Ничего. Слава богу, ничего.

– Но если у него такая периодичность – десять лет, потом снова пик активности, вдруг он опять активизируется? Как раз сейчас?

– Ох, не приведи бог!

Подругам показалось или дядя Паша ощутимо вздрогнул? Но почему? Его так напугали слова подруг? В возгласе дяди Паши слышалось настоящее неподдельное отчаяние. Похоже, все связанное с «сочинским» маньяком дядя Паша воспринимает весьма болезненно. Видимо, это связано с переживаниями дяди Вано. А дядя Паша соболезнует своему другу.

Но подруги не успели сказать дяде Паше, что они тоже сочувствуют, как обнаружили, что их собеседник уже ушел. Когда подруги вновь увидели дядю Пашу, тот сидел рядом с Вано, обняв его за шею, ободряюще похлопывал того и что-то говорил. Дядя Вано кивал головой и время от времени тоже обнимал своего друга.

– Пойдем, – потянула Леся подругу за руку, – этим двоим сейчас никто другой не нужен.

– Да, пусть поговорят.

Все гости понемногу начинали вновь веселиться. Как уже знали подруги, дядя Вано провозглашал этот тост в память умершей или пропавшей своей дочери каждый год, это стало своего рода ритуалом, к которому все привыкли и стали воспринимать как пусть и печальную, но всего лишь традицию.

Минута скорби для всех, за исключением не смирившегося с утратой отца, длилась недолго. Вскоре все гости вновь предались веселью. Один лишь безутешный отец погибшей девушки продолжал плакать в объятиях своего верного друга.

На следующий день подруги чувствовали себя бодрыми и хорошо отдохнувшими, несмотря на то что праздник в доме дяди Вано затянулся далеко за полночь. Дяде Паше своей заботой и вниманием в конце концов удалось развеять тучи в душе своего друга.

Дядя Вано, утерев слезы скорби и печали, снова вооружился стаканом вина, полез на сцену, откуда и напомнил всем и самому себе в том числе, что жизнь продолжается. Что дочерей у него еще в избытке, многие подарили ему внуков и внучек. Всех их он искренне и горячо любит. Все они пришли в этот день поздравить его. И отдав дань мертвым, надо было теперь отдать дань и живым.

Так что дальше веселье пошло только в гору. И девушки сами не заметили, как быстро промелькнуло время. Возвращаться домой им пришлось пешком. Дядя Паша, выпив лишку, задремал за столом рядом со своим другом. Жена дяди Вано – Мане сказала, чтобы девушки не трогали обоих.