Шарль Эксбрайя - Раны и шишки Страница 16

– Не забывайте также, мисс, что клеветнические обвинения могут повлечь за собой ответственность и возмещение морального и материального ущерба!

Она вздрогнула, посмотрела на них обоих и повторила:

– Убийца Петси Лэкан – доктор Игэн О'Мирей! И если вы не захотите меня выслушать, я буду это кричать на всех улицах Бойля!

Комиссар тяжело вздохнул и вернулся за стол.

– Мисс О'Брайен… Вдумайтесь, что вы говорите… Сержант вас предупредил… А теперь рассказывайте, на чем основываются ваши обвинения доктора О'Мирея?

– Прежде всего, на его нравах!

– На чем?

– Прошу вас, мистер О'Хегэн, не будем говорить о деталях! Пожалейте мое целомудрие!

– Ну нет! Представьте себе, мисс О'Брайен, мне наплевать на ваше целомудрие! Извольте дать объяснения и поскорее!

Таким образом, старой деве пришлось рассказать о том, что произошло в кабинете у доктора. Оба полицейских пораженно слушали ее рассказ, и их удивление росло по мере того, как он приближался к концу. Этни подвела итог:

– Я никогда не могла бы подумать, что в моем возрасте могу подвергаться подобной опасности! Конечно, я выгляжу моложе, чем на самом деле, но все же! Раздеваться перед мужчиной! Мне?! Ох, джентльмены, от одной этой мысли я до сих пор еще краснею!

Исполненный отвращения, О'Хегэн обернулся к сержанту.

– Она что, сошла с ума?

Саймус Коппин попросил уточнить.

– Значит, мисс О'Брайен, если мы вас верно поняли: доктор О'Мирей попросил вас раздеться в его присутствии?

– Ведь я вам уже говорила.

– Но… под каким предлогом?

– О сержант! Несмотря на полное отсутствие опыта в этой области, мне кажется, что в такие моменты мужчины не очень стремятся что-либо объяснять! С меня оказалось достаточно одного его взгляда!

– Оказалось достаточно… Но для чего?

– Чтобы попять, что меня ожидает! Это был взгляд похотливого животного!

Сержант осторожно заметил:

– Но ведь доктор О'Мирей лет на тридцать моложе вас, мисс О'Брайен.

– Ну и что?… Я вовсе не уверена, что возраст – помеха для разнузданных страстей!

О'Хегэн вновь вернулся к разговору:

– Во всяком случае, не он пришел к вам, а? Вы сами к нему пришли!

– Насколько мне известно, в случае болезни приходят к доктору, а не к нотариусу?

– И чем же вы были больны?

– Ваше непонятное любопытство, комиссар…

– Черт подери всех чертей в аду, мисс О'Брайен! Я начинаю серьезно сердиться! Когда речь идет об обвинении в убийстве, со всеми вытекающими отсюда последствиями, ваши маленькие тайны мало что значат! Так вы скажете нам, наконец, зачем вы приходили к доктору О'Мирею?

Ужасно смутившись, Этни опустила глаза и стеснительно прошептала:

– Прошу прощения… У меня болел живот…

О'Хегэн взревел:

– И вам кажется необычным то, что врач просит вас раздеться, чтобы осмотреть живот? Или вы думаете, что ему достаточно было посмотреть на ваш нос? Да вы что?! Вы в самом деле дура или только разыгрываете нас?!

– Послушайте, комиссар…

– Вон отсюда!

– Я не позволю вам…

– Сержант, вышвырните эту дуру на улицу, или я отправлю ее в больницу!

Коппин взял старую деву за руку.

– Пойдемте, мисс О'Брайен.

Этни поднялась и, прежде чем показать комиссару спину, с достоинством произнесла:

– Может быть, ваши законы позволяют вам обращаться со мной таким диким образом, но они вряд ли позволят изменить что-либо из того, что я видела, как Игэн О'Мирей выходил вчера вечером из дома Петси Лэкан как раз в то время, которое в газетах названо временем убийства!

Сказав это, она отвела руку сержанта Саймуса Коппина и гордо направилась к выходу. О'Хегэн закричал:

– Сержант! Верните ее!

После ухода мисс О'Брайен сержант по приказу комиссара направился за Шоном и Кевином и, прежде чем ввести их в кабинет, спросил:

– Шон и Кевин, осознали ли вы, что едва не совершили преступление, избив до такой степени Кристи Лисгулда?

Старший тряхнул головой.

– Ну и что? Ведь это же он убил Петси!

– Как раз, нет. Он не убийца!

Более смышленый Кевин, в глазах которого сверкнул огонек, спросил:

– А вы знаете, кто это сделал?

– У нас есть один след… Один свидетель видел, как этот человек выходил из дома вашей несчастной сестры как раз в то время, когда предположительно было совершено убийство.

Сжав кулаки, Шон проговорил глухим голосом:

– Если бы только вы были так любезны назвать нам его имя…

– Вот это уж нет! Мне вовсе не хочется, чтобы сыновья моего друга Томаса отправились в тюрьму на долгие годы. Возвращайтесь домой и молитесь святому Патрику, чтобы Крис Лисгулд не подал заявления о нападении на него!

Братья ушли, не сказав ни слова… Когда они вышли из кабинета, Майк вздохнул.

– Саймус, остается одна грязная работа…

– И ею должен заняться именно я?

– Если бы это было не так, то не я, а вы были бы моим начальником, старина.

– С кого мне начать?

– Забегите в больницу и постарайтесь успокоить Лисгулда.

– Это будет не очень просто.

– Если бы это было просто, Саймус, я направил бы туда не вас, а кого-нибудь другого.

– Хоть за это спасибо!

Сержант взял в руки старую грязную шляпу и, по традиции, прежде чем надеть ее на голову, с отвращением посмотрел на нее.

– Придется все же купить себе новую…

– Да ну же, не будьте так расточительны, старина! Ведь вашей шляпе не больше пятнадцати или двадцати лет, верно?

Оставшись наедине с собой, Майк О'Хегэн стал обдумывать го, что произошло. Зачем О'Мирею понадобилось убивать Петси, которую он любил настолько, что был готов за нее драться? И насколько можно доверять словам этой неврастенички О'Брайен? Видела ли она на самом деле, как Игэн выходил от Петси, или это только ей показалось? Ведь показалось же ей, что доктор мог так обойтись с ней! Расследование этого дела нужно было проводить крайне осторожно.

Крис Лисгулд, лежавший в отдельной палате, не очень любезно встретил сержанта Коппина.

– Вы арестовали этих двух негодяев?

– Конечно.

– Значит, вы пришли за моим заявлением?

– Я здесь как раз по этому поводу.

Крис осклабился:

– А я думал, чтобы справиться о моем здоровье!

– И за этим тоже…

– Не старайтесь, сержант. Я знаю, что не нравлюсь вам… Саймус бросил тяжелый взгляд на больного.

– Не боясь ошибиться, вы могли бы даже сказать, что я вас ненавижу, Лисгулд… Петси Лэкан погибла из-за вас. Если бы вы оставили ее в покое, ничего этого не было бы… Так вот, пока мы здесь одни, Крис Лисгулд, я должен вам сказать, что если вы напишете заявление на братьев Лэканов, я постараюсь сделать так, что вы будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А теперь, я слушаю вас…

Крис отнюдь не обладал исключительно благородной душой. Он принялся кричать:

– А убийцу Петси вы тоже собираетесь оставить в покое?

– Когда я схвачу его за шиворот, он пожалеет, что появился на белый свет.

– Да, но когда это будет?

– В ближайшие сорок восемь часов.

Лисгулда это заинтересовало.

– Значит, вы знаете, кто это?

– Думаю, да. Кстати, Лисгулд, вам чертовски повезло, что вчера вечером вы не выходили из зала, где проходил матч.

– Вам очень хотелось бы повесить это убийство на меня, верно?

– Даже не можете себе представить, как хотелось бы!

В голосе сержанта послышались такие нотки, что Крис с трудом проглотил слюну.

– Так что с вашим заявлением, Лисгулд?

– Я передумал, сержант… Такой человек, как я, не пишет заявления из-за полученных ударов. Он их возвращает обратно.

– Отлично… Я так и запишу, а вы подпишете. Идет?

– Идет.

– Кроме того, Лисгулд, я уверен, что вы благоразумно последуете моему совету: после выхода из больницы, возвращайтесь к себе в Роскоммон и не появляйтесь здесь до тех пор, пока я не схвачу убийцу.

– Почему?

– В Бойле слишком много людей, которые с радостью объяснились бы с вами… Поняли?

– Отлично понял. Через два часа меня здесь не будет.

Саймус составил рапорт, содержащий высокопарное высказывание Криса, и предложил ему подписать его. Поставив подпись, Лисгулд спросил:

– Как вы считаете, сержант, теперь я стал хорошим человеком?

Коппин медленно поднялся, взял шляпу и отчетливо произнес:

– Я считаю вас совершенно ничтожным человеком, Кристи Лисгулд. Если хотите знать, что я думаю до конца, то скажу вам, что глубоко сожалею о том, что вчера вечером вас не убили вместо Петси Лэкан. Пока!

Хоть ему и не хотелось лгать миссис Нивз, к которой он питал добрые чувства, сержанту Коппину необходимо было застичь О'Мирея врасплох, чтобы, таким образом, заставить его сознаться. Следуя этому плану, на следующий день он пришел в дом доктора в качестве пациента. Открывшая ему дверь Нора удивилась.