Дарья Калинина - Смерть из консервной банки Страница 17

— Посиди там. Остынь.

— Гаврила, ты что?

— А ничего! В полицию она бежать решила… Дрянь!

— Гаврила…

Но в ответ ей донесся горестный вопль:

— И на ком я женился! На стукачке! Ну, погоди у меня! Вернусь, я с тобой еще поговорю!

Последняя фраза мужа прозвучала с нескрываемой угрозой. А сильный удар в дверь лучше всяких слов показал, как именно он будет разговаривать с провинившейся супругой. Катя затихла. Всякое бывало в ее жизни, но так с ней еще никогда не обращались. И теперь она просто не знала, что ей делать, а потому просто прислушивалась к тому, что происходит за дверью.

Шаги Гаврилы удалялись. Он снова спускался вниз, наверняка чтобы на этот раз перепрятать чемодан понадежнее. Катя бросилась к окну. Так и есть, держа в руках злополучный чемодан, ее муж вышел из дома и направился прочь от дома. Гаврила быстро скрылся в темноте, и Катя поняла: нельзя терять ни минуты. Гаврила скоро может вернуться, и что он с ней сделает? И что он уже сделал с Лидой Ревнивцевой? Неужели убил? Нет, не может быть. Но откуда тогда у них в доме взялся чемодан Лиды?

— Валить надо отсюда, — решила Катя. — Потом разберемся.

Второй этаж был у них без решеток, теоретически удрать можно. Но, распахнув окно, Катя убедилась, что вниз ей нипочем не спуститься. Ни цветочной шпалеры, ни водосточной трубы поблизости не наблюдалось. Одна гладкая отвесная стена, на которой даже уцепиться не за что.

— Как же быть?

Взгляд Кати упал на постельное белье — свадебный подарок родителей Гаврилы. Спуститься по нему? Разорвать простыню и пододеяльник, потом связать все это с наволочками и спуститься по импровизированной веревке? Но белье было сатиновое, очень красивое и явно дорогое. И Кате было элементарно жаль его портить. К тому же она представляла, что сделает с ней свекровь, если узнает, как невестка использовала ее подарок. Да и страшно. Вдруг она не сумеет завязать достаточно надежные узлы, они развяжутся и она шлепнется во двор? Внизу-то бетон. Предыдущие хозяева полностью забетонировали и выложили декоративной плиткой дворик. Так им казалось красивей и нарядней.

— Нарядней-то нарядней, а падать больно. Шмякнешься — костей не соберешь.

Но все же у Кати не оставалось другого выхода, кроме как использовать для своего побега постельное белье. Можно ведь его и не рвать, просто связать простыню и пододеяльник. Все равно ведь будет уже не так высоко. Катя свесилась из окна, прикинув расстояние до земли. Высоко! Чертовски высоко!

— И зачем это они такие высоченные этажи делали?

Потолки в доме были высокими. И то, что первоначально показалось Кате преимуществом их дома, теперь обернулось явным недостатком. Но отступать она не собиралась. Гаврила должен понять, что так обращаться с женой нельзя. Хватит ей терпеть его выходки! И так слишком долго терпела! Раньше надо было бунтовать, а то совсем распоясался. Катя снова прикинула расстояние до земли, потом измерила взглядом простыню и пододеяльник. Да, и ведь еще есть покрывало. Его тоже можно будет использовать. И еще наволочки.

— В конце концов, это мне их подарили, значит, это мой подарок! Что хочу, то с ним и сделаю!

И работа закипела. Катя азартно вязала узлы, стремясь, чтобы они получились максимально крепкими. Каждый узел она несколько раз обматывала капроновой леской, которая нашлась в тумбочке у мужа. И в итоге получилась веревка не веревка, а такой вполне из себя толстенький канат. Снабженный многочисленными узлами, он был идеален как для спуска по нему вниз, так и подъема наверх. Впрочем, подниматься обратно Катя не собиралась. Если уж она удерет из дома, то на сей раз Гавриле придется здорово попотеть, чтобы вернуть жену домой.

— Я ему не шиншилла, чтобы меня в клетку сажать!

Катя была довольна своей работой. Хотя, если бы вместо сатина свекровь подарила ей бязь, было бы лучше. Может, и не так шикарно звучит, зато бязь, в отличие от сатина, не скользит. Узлы получились бы более прочными. И снова Катю пронзила трусливая мысль, как бы не сверзиться вниз во время спуска.

— М-м-м… Зато рукам не больно будет вниз скользить, — попыталась утешить она саму себя.

Но судьба, казалось, благоволит Кате. И стоило молодой женщине сесть на подоконник и свесить ноги, чтобы начать спуск, как возле дома послышался шум подъехавшей машины. Катя насторожилась. Кто-то парковался возле их дома. Кто же это? Катя вглядывалась в темноту, и внезапно ей показалось, что она узнала этого человека.

— Ваня! — воскликнула она, замахав руками. — Иван Сергеевич! Я — тут!

И в ту же минуту она почувствовала, как предательский сатин скользит под ее пятой точкой. Катя изо всех сил пыталась уцепиться хоть за что-нибудь, но сумела ухватить лишь за все ту же скользкую ткань простыни и поехала по ней вниз. Она доехала до ближайшего узла и тут затормозила. Чтобы спуститься ниже, ей нужно было передвинуть руки. Но пальцы свело, они не желали расцепляться. Так Катя и застряла на половине пути между небом и землей.

Из подъехавшего джипа вышел начальник охраны Дубочков. Открыв калитку, он вошел во двор. И сразу же с изумлением задрал голову, уставившись на хозяйку дома, раскачивающуюся где-то посредине между первым и вторым этажом, уцепившись за что-то пестрое в цветочках.

— Катерина? — настороженно спросил он. — А что это вы там делаете? Спортом занимаетесь?

— Иван Сергеевич, у меня ЧП!

— Вы что же это, окна на ночь глядя решили помыть?

— Меня муж запер!

И не успев сказать, Катя ощутила раскаяние. Прав был Гаврила, она самая настоящая стукачка и есть! Не успели они с мужем повздорить, она тут же на него нажаловалась. Но с другой стороны, запирать ее тоже никому не позволено. Даже если Гаврила ей и муж, держать ее взаперти он не имеет права!

— Помогите мне! — взмолилась она.

— Прыгайте, — тут же раздался голос снизу.

И Катя запаниковала еще больше. Что значит, прыгайте? Как это — прыгайте? Она же разобьется.

— Тут высоко, я боюсь.

— Тогда спускайтесь.

— Руки затекли, не слушаются.

— И долго вы так собираетесь провисеть?

— Не знаю. Наверное, пока не свалюсь.

— Так падайте прямо сейчас, — весело предложил ей Ваня. — Я вас поймаю!

— Точно?

— Клянусь!

Эх, была не была! И, разжав руки, Катя камнем полетела вниз. Она приготовилась удариться о плитку, но неожиданно почувствовала, как ее кто-то схватил, а потом ощутила под своими ногами твердую землю. Подняв голову, Катя обнаружила, что лететь ей пришлось от силы метра два. Нечего было и паниковать. Но с другой стороны, теперь она может хвастаться, что побывала в объятиях самого завидного жениха в Дубочках.

— А что у вас с мужем-то произошло?

— Иван Сергеевич, у него чемодан есть.

— Какой чемодан?

— Мне кажется, что это чемодан убитой Лиды Ревнивцевой. Муж говорит, что чемодан он нашел возле нашего дома. Но в полицию понести его отказался. И меня в спальне запер.

— Так вы из окошка по канату не по своей воле полезли?

— Нет, конечно. Что я — сумасшедшая, по-вашему?

— Вы — женщина.

И, отпустив ей этот в высшей степени сомнительный комплимент, в один момент Ваня сделался вдруг крайне собран и деловит.

— Где ваш муж?

— Не знаю. Ушел, должно быть. А куда, я не знаю.

— Ничего. Далеко не уйдет. Удачно это я вас проведать заехал, ничего не скажешь. А вы зашли бы в дом, продрогли ведь.

Однако зайти в дом оказалось не так-то просто. Уходя, Гаврила дверь запер.

— Посидите у меня в машине, — предложил Ваня спасенной им женщине. — А мы пока что вашего мужа поищем.

— И чемодан! — добавила Катя, решив, что если уж закладывать мужа, то по полной. — Гаврила с чемоданом ушел.

— Ага.

Ваня позвонил своим людям, которые примчались буквально через пять минут. А еще через десять Гаврила был обнаружен вместе с чемоданом, от которого он так и не успел избавиться. Мужчина тащил чемодан к небольшому водоему, находящемуся в километре от его дома, видимо надеясь его там утопить.

До конца своих дней Катя будет помнить тот взгляд, который метнул на нее Гаврила, когда увидел жену, сидящую в машине начальника охраны. Дальнейшие события как-то смешались в голове у Катерины. Вокруг суетились какие-то люди, они обсуждали причастность ее мужа к случившейся трагедии. Катя должна была бы проявить побольше сочувствия и внимания, но ее охватила какая-то странная апатия. Она ни о чем не могла думать и лишь понимала, что остаться одной в большом и внезапно опустевшем доме для нее будет мучительно и страшно.

Видимо, Ваня тоже это понял, потому что сказал:

— Пока мы не узнаем, причастен ли ваш супруг к смерти Лиды Ревнивцевой, полагаю, вам лучше будет пожить у кого-нибудь из знакомых.

— Но у меня тут никого нет, — развела руками Катя. — Только воспитательницы из садика. Но мне кажется, они не захотят принять меня у себя.