Галина Полынская - Прощальная гастроль Страница 17

– А нам это точно надо? – икнул за моей спиной Таискин голос.

– Ложись спать, сделай одолжение. Не забудь диван разложить предварительно.

– Жестокий ты, Сена, челове-е-ек…ик! И-ик!

– Ложись уже, чудовище!

А утром это чудовище еще надо было разбудить. Под злобный сонный рев: «Отстань от меня, жабища! Сегодня суббота! Имею право на отдых по трудовому кодексу!!!», я собиралась на прогулку с Лаврентием.

– Через час вернемся! – крикнула я из прихожей, надевая на пупсика прогулочную амуницию. – Что бы к этому моменту была бодрой, как самый огуречный огурец! Иначе оболью тебя ледяной водой! Клянусь!

И я бы это сделала, ведь если уж начинать расследование, так начинать, а не дурака валять в солнечный субботний денек, правильно я говорю? Но крайние меры не понадобились, к нашему возвращению хмурый и мрачный "огуречный огурец" уже кое-как слонялся по квартире и даже сумел найти в себе силы поставить чайник на плиту.

– Сена, вот объясни мне, на кой хрен мы попремся к этим лошадям? – задала деликатный вопрос Таисия, методично давя ложкой ломтик лимона в чайной кружке. – Нам что, совсем заняться нечем?

– А с чего ты предлагаешь начинать следствие? – В это чудесное весеннее утро я в кои-то веки решила разнообразить наше меню и вместо яичницы приготовила омлет.

– Ну, к примеру – позвонить бегемотской Ире, спросить, кто конкретно из эдельвейсовцев торчал на съемках, ведь если она сказала, что этот мужик… там ведь мужик был, да?

– Угу.

– Она расскажет, кто он такой, как его найти и через этого кренделя мы быстренько внедримся в "Эдельвейс" и все там пристально разнюхаем.

– Ты всерьез считаешь, что если б конкурирующая студия была причастна к убийству актрисы, их человек поперся бы на съемки, буквально на место преступления?

– Да кто их знает, какие у них там планы. Кстати, с кем из "наших" разговаривал эдельвейсовцем?

– Кажется, с главным режиссером, краем глаза видела, что они стояли друг напротив друга и, кажется, слегка скандалили. Все? Доела-допила? Собирайся, едем к лошадям.

– Опять ты, Сена, за своё?! Прямо непонятный ты человек! Никуда я не поеду!

Через два с половиной часа мы были у территории конезавода "Остров". Как мы туда добирались и каких нервов мне стоило волочь за собою беспрерывно сквернословящую Таисию, я не хочу вспоминать. Главное, мы все-таки добрались до места. У внушительного забора с воротами нас поджидала ласковая охрана в количестве двух мало интеллигентных молодых людей, которым на протяжении минут сорока мы вкручивали правдивейшую историю о том, как, почему и зачем нам сильно-сильно-сильно требуется попасть на территорию конезавода. Но молодые люди не желали нас пропускать. И только я собралась отчаяться, что дальняя прогулка в живописнейшие окрестности Зеленограда оказалась напрасной, как охранники неожиданно сменили гнев на милость, связались с каким-то Анатолием по рации и попросили подойти к центральному входу.

– Толик проводит вас к конюшням, чтоб вы не заблудились.

Это было произнесено таким двусмысленным тоном, что могло и подразумевать еще и такой смысл: "А заодно посмотрит, чтоб вы какую-нибудь лошадь случайно не уперли". Наш провожатый-конвоир Анатолий оказался хилым, мятым мужичонкой, которого, при желании, мы могли бы запросто украсть вместе с приглянувшейся лошадью. Пока шли через всевозможные тренировочные площадки с барьерами и без (кстати, запросто можно было бы заблудиться, территорию конезаводик себе оттяпал ого-го!), пытались завести с Анатолием светскую беседу, но Толик оказался на редкость тугим собеседником и светская беседа закончилась, не начавшись.

– Вон тама конюшни, – он указал отчего-то средним пальцем на пару длинных одноэтажных построек. – Назад не заблудитесь?

– Нет, нет, не беспокойтесь, – я обрадовалась, что он не собирается с нами в конюшни и не станет болтаться под ногами. – Спасибо, что проводили.

Отпочковавшись от Анатолия, мы припустили к ближайшей конюшне – приятному на вид деревянному сооружению золотистого цвета.

– И кем мы представимся конюхам? – недовольно проскрипел Таискин голос за моей спиной. – Они на съемках-то не шибко возжелали с нами общаться, и тут могут послать безо всяких разговоров.

– Скажем, что мы из "Эдельвейса", нам скоро понадобятся лошади для съемок, хотим выяснить, насколько реально повторение трагедии, при каких обстоятельствах животное способно стать неуправляемым, чтобы постараться исключить такие обстоятельства.

– Они нас видели на съемках "Захаров-студии", они с нами разговаривали.

– Мы были в париках и костюмах, а они в состоянии шока оттого, что выкинул их коник, не думаю, что они нас узнают.

Подойдя к входу в первую конюшню, я только протянула руку, как чуть не получила по лбу резко открывшейся дверью – едва успела отпрянуть. В человеке, выскочившем из конюшни, я сходу признала одного из тех малоприветливых молодых людей у фургонов-перевозок на съемочной площадке. Так как он собирался прытко бежать куда-то по своим делам, пришлось не очень вежливо схватить его за рукав и с широченной улыбкой затарахтеть:

– Ой, здравствуйте, вот вы-то нам и нужны! У нас к вам очень важный разговор!

Молодой человек недоуменно уставился на меня, я же не давала ему опомниться:

– Дело в том, что мы представляем киностудию "Эдельвейс"… – ну и далее по тексту со скоростью триста слов в минуту.

Когда лицо жертвы из недоуменного стало ошалелым и я поняла, что он дошел до нужной кондиции, поэтому перешла непосредственно к делу:

– Скажите, пожалуйста, какова вероятность повторения несчастного случая на съемках киностудии "Захаров"? Ваш конь, Ветерок, кажется, его зовут, он ни с того ни с сего понес актрису, как часто такое случается?

Молодой человек покраснел, нет, скорее даже побагровел от этих слов и неожиданно заорал, разбрызгивая слюни:

– Да не было такого никогда! Мы на съемки отправляем самых спокойных, хорошо обученных лошадей! В Ветерка должен был бес вселиться, чтобы он…

– Я вас поняла, – закивала я китайским болванчиком. – А как вас зовут?

– Валера.

– Валера, можно посмотреть на Ветерка?

– Да пожалуйста! Сколько угодно! Нормальный он конь, спокойный, послушный, дрессированный!

Всем своим видом выражая досаду за поруганную честь всех спокойных и хорошо обученных лошадей конезавода, он развернулся и потянул на себя дверь. Во втором стойле пофыркивал и прял ушами "виновник торжества".

– Мне хотелось бы войти внутрь, но я… как бы сказать… немного побаиваюсь лошадей, особенно их копыт. Да и зубов тоже побаиваюсь.

– Да не тронет он вас! – опять начал сердиться Валера. – Ветерок спокойный, умный, безпроблемный конь!

– Хорошо, хорошо, я понимаю. Могли бы вы приоткрыть эту дверцу?

Сопя и негодуя, Валера открыл стойло и я, собрав храбрость и волю в кулак, шагнула в стойло. Ветерок покосился на меня и переступил с ноги на ногу.

– Хороший Ветерочик, – завела я трусливую шарманку, – самый красивый, самый умный…

Продвинувшись к его правому боку, я коснулась гладкой шерсти там, где мне привиделась кровь и осторожно стала раздвигать шерстинки. Да, всё верно, значит, мне не привиделись эти уколы на съемочной площадке. Насчитала шесть весьма глубоких колотых ранок. М-да, похоже, это была даже не игла, а тонкое шило. Бедный Ветерок, тебя подло подставили, опорочив твое доброе лошадиное имя. Выйдя из стойла, я спросила у Валеры, как себя поведет благовоспитанная лошадь, если ей со всей дури загнать в бок шило?

Валера удивленно посмотрел на меня.

– Ну, – подбодрила я, – что лошадь сделает?

– Да все что угодно, – развел он руками, – попытается сбросить наездника, может понести. Вот вы сами как бы себя повели, пырни вас кто-нибудь шилом в бок? – добавил он с почти что детской обидой за такой кощунственный вопрос. И я поняла, что он такой же больной на голову лошадник, как я – собачница.

– Все понятно, большое спасибо.

Подхватив под белы рученьки слегка прибалдевшую от крепкого навозного духа Таисию Михалну, я поспешила на свежий воздух.

– Бу-э-э-э-э! – сказала подруга, оказавшись на улице. – Ну и вонь!

– Дыши глубже, выдыхай чаще, – резвым шагом мы направились к выходу с территории. – В общем, Тая, все верно, смерть актрисы не была несчастным случаем, это было тщательно спланированное убийство. Кто-то засунул в обувь Анастасии какие-то острые штуковины, скорее всего – шило. Кстати, помнишь, как она упала из-за того, что отвалились каблуки туфель? Интересно, она в одной и той же обуви была оба раза?

– Хочешь сказать, теперь мы попремся за три девять земель в съемочные павильоны смотреть ее обувь?! – ужаснулась Тая. – Ты, Сена, лучше так не шути, а то у меня нервная система сейчас ослаблена!

– Не бойся, сегодня точно не попремся. Сегодня у нас другие планы.

– Какие? – напряженно поинтересовалась Тая.