Наталья Александрова - Блондинка на завтрак Страница 18

Леня двинулся вдоль рядов этого цветущего воинства, вглядываясь в каждый цветок и лихорадочно припоминая, как выглядит интересующая его орхидея. Может быть, вот эта, похожая на крошечного тигра черными полосками на желто-оранжевом фоне.., нет, это не то… или та, с бордовыми отметинами на бледно-зеленом.., нет, конечно, и это не она…

Маркиз шел вдоль полок и столов, и шаза его, ошеломленные буйством красок, уже переставали различать цвета. Только по оживлению, внезапно охватившему гостеприимного хозяина, Леня понял, что приближается к главному экземпляру коллекции, к любимице Николая Васильевича. Леня протер глаза, вгляделся в заросли и наконец увидел то, что искал — небольшой бледно-зеленый кустик, который он видел на фотографии, а потом — живьем, в зимнем саду стоматологической клиники, кустик, увенчанный поразительным ярко-оранжевым цветком с глубокими лиловыми прожилками, казавшимся особенно ярким на фоне блеклой, как будто выцветшей зелени.

— Вот она! — победно воскликнул Леня, указывая на свою находку.

— Да, вы ее узнали! — подтвердил Волков. Так что вы наверняка скромничаете, на самом деле вы не новичок и неплохо разбираетесь в орхидеях! А какие экземпляры есть в вашей коллекции?

Маркиз почувствовал, как только что обретенная твердая почва стремительно уходит у него из-под ног. Он ровным счетом ничего не знал об орхидеях, и Волков сейчас это обнаружит и выгонит самозванца из своего дома!

— Вы знаете, — начал Леня, чтобы не отвечать на коварный вопрос и одновременно чтобы выяснить то, что его на самом деле интересовало, — моя коллекция была бы гораздо больше, если бы не жена! Иногда мне кажется, что она просто ревнует меня к орхидеям!

— Ну, мой молодой друг, вы просто открыли Америку! — расхохотался Николай Васильевич. Да каждая женщина всегда ревниво относится к коллекции мужа, считая, что его сердце должно принадлежать только ей! И вообще, женщины и орхидеи несовместимы! В них слишком много общего! Поэтому я очень давно выбрал орхидеи, а женщины в мой дом не допускаются!

— Как, неужели совершенно не допускаются? — переспросил Леня в притворном ужасе.

— Абсолютно! — подтвердил хозяин. — Женщины — безалаберные, неуправляемые существа, приносящие с собой беспорядок, хаос, стрессы. В моем доме им нет места! Все работы выполняют мужчины, а украшают мою жизнь, придают ей смысл и очарование мои маленькие подружки, — и Волков обвел широким жестом полки с орхидеями.

«Итак, — думал Леня, медленно двигаясь вслед за Николаем Васильевичем среди благоухающих цветов, — опять прокол, опять пустой номер. Здесь женщины не бывают, значит, наша таинственная блондинка не в этой оранжерее прихватила листик Орхис Каралис. И потом, Вероника говорила, что за той несчастной орхидеей очень плохо ухаживают, она теряет листья и вообще болеет. Что-что, а уж уход-то и здесь, у Волкова, и в стоматологической клинике отменный. Орхис каралис чувствуют себя прекрасно. Ну что же, как говорил незабвенный Остап Бендер, каждый пустой стул приближает нас к победе».

Николай Васильевич еще час водил Леню по своей оранжерее, расписывая достоинства орхидей и демонстрируя особенно редкостные экземпляры. Наконец он взглянул на часы и воскликнул:

— Нам пора спускаться! Федя уже накрывает на стол, и он будет очень недоволен, если мы опоздаем к обеду. Если телятина перестоит, он не простит мне этого до конца жизни!

Маркиз удивленно взглянул на хозяина, и тот пояснил:

— Хороший повар — это настоящий художник, а настоящие художники всегда очень капризны и взбалмошны. Иногда мне кажется, что это Федя командует в моем доме!

Снова воспользовавшись лифтом, они спустились на первый этаж, привели себя в порядок и проследовали в столовую.

Стол, за которым свободно разместились бы человек пятьдесят, был накрыт на три персоны. Полотняная скатерть белизной напоминала заснеженный горный склон в самом начале лыжного сезона, когда еще ни одна лыжня на нарушила сверкающий покров Сверкающий хрусталь и столовое серебро только усиливали это сходство Хозяин сел во главе стола, Леню усадил по правую руку от себя, Аркадий привычно расположился слева.

Федор, высокий седовласый мужчина с лицом и замашками архиепископа, разложил салат из морепродуктов и разлил по бокалам шабли.

— За самое прекрасное, что создала природа, — провозгласил тост хозяин, — за орхидеи!

— Где ваш повар покупает таких свежих моллюсков? — поинтересовался Маркиз, попробовав салат — Нам привозят их по утрам, они прибывают на самолете из Брюсселя, — небрежно ответил Волков.

Маркиз неторопливо пил вино, разглядывая сидящего напротив Аркадия.

У него мелькнула неожиданная идея.

Николай Васильевич сказал, что в его дом, в особенности в оранжерею, женщинам нет доступа. Но так считает сам хозяин. А его секретарь, молодой привлекательный мужчина, вряд ли может долго обходиться без женского общества. Может быть, он приводит знакомых дам в особняк без ведома хозяина? И может быть, среди этих посетительниц была и та самая таинственная блондинка, по следу которой безуспешно идет Маркиз?

Леня решил выбрать подходящий момент и прижать секретаря, а для начала повернул разговор в нужную сторону.

— Да, — подхватил он тему, заданную хозяином, — орхидеи действительно прекрасны. Они капризны, восхитительны, изысканны и романтичны, совершенно как женщины! Не правда ли, Аркадий?

Секретарь Волкова поперхнулся, закашлялся и отставил бокал в сторону.

— Николай Васильевич, — проговорил он раздраженно, — неужели это было обязательно? Я понимаю, вам скучно, хочется поговорить с новым человеком, но разве нельзя найти другую тему?

Леня растерянно переводил взгляд с хозяина на секретаря. Волков неожиданно захохотал, его огромный живот трясся от смеха, как гигантская порция бананового желе.

— Клянусь тебе, Аркадий, — едва выговорил он между двумя взрывами смеха, больше напоминавшими отдаленную артиллерийскую канонаду, — я даже не заикнулся в разговоре с нашим гостем…

— Я не понимаю… — заговорил Маркиз, положив вилку — Простите, Аркадий, если я чем-то задел вас…

— Дело в том, — Николай Васильевич вытер уголком салфетки слезящиеся от смеха глаза, — дело в том, что разговаривать с нашим Аркадием о женщинах — все равно что обсуждать со слепым краски летнего неба или с глухим — удивительные особенности голоса Лючано Паваротти. Мой очаровательный секретарь, как бы это выразиться.., по другой части. Он скорее может заинтересоваться вами… извините, конечно!

— Николай Васильевич! — возмущенно воскликнул секретарь. — Ну сколько можно! Наш гость неизвестно что подумает…

К счастью, в это время вошел Федор с огромным серебряным блюдом, на котором дымилась и испускала восхитительный аромат телятина, приготовленная под сливочным соусом с двадцатью травами, и всякие разговоры на некоторое время прекратились.

«Точно, все-таки полный облом, — думал Маркиз, выезжая через два часа на Выборгское шоссе, — в этой оранжерее таинственная блондинка не появлялась. Хозяин не допускает в свой дом женщин, а секретарь ими вообще не интересуется. Да, вообще говоря, следовало сразу признать, что этот номер пустой, как только я увидел орхидею Волкова. Она в прекрасном состоянии, замечательно выглядит и листьев не теряет. А про ту, листок от которой мы нашли в кармане куртки, Вероника сказала, что ей чего-то не хватает для полного счастья.., то ли калия, то ли кальция.., то ли наоборот слишком этого добра много.., поэтому она и теряет листья. Так что вся надежда теперь только на третью орхидею, на ту, по следу которой отправилась Лолка».

Вчера после трагической истории с букетом его бабушки, Лене пришлось сделать вид, что Лола его сильно побила. Он лег на диван и очень артистично стонал, со вкусом перечисляя все отбитые Лолой места. Он говорил, что голова у него онемела, в ушах непрекращаемый звон, в глазах все двоится, а это значит, что Лола устроила ему сотрясение мозга. Еще руки трясутся и шея не поворачивается, а также ноет печень, и, возможно, Лола отбила ему почки. Он так долго и правдоподобно причитал, что Лола поверила и даже встревожилась. Маркиз слабым голосом умолял его бросить и не связывать Лолину молодую жизнь с калекой. У нее, мол, еще все впереди, а он. Маркиз, ей все прощает и только просит позаботиться о коте Аскольде. И на могилу его приходить не надо, а лучше просто развеять его прах по ветру, как было принято у южно-американских индейцев.

Индейцы оказались последней каплей, Лола расплакалась, раскаялась и принялась кормить Маркиза с ложечки куриным бульоном, пока ему это не надоело. В результате Лола почти без всякого сопротивления согласилась пойти в адвокатскую контору.

Лола подошла к крыльцу с полированной медной табличкой:

«Адвокатская контора Гринбаум и сын».