Сергей Ульев - Шерлок Холмс и десять негритят Страница 19

— Ну вот, тем более… А теперь, Делла, постарайтесь убедить эту публику записаться ко мне на прием. Мне кажется, они уже забыли о моем вчерашнем предложении. Надеюсь, вас не затруднит моя просьба?

— Ради ваших миллионов, — шепнула в ответ девушка и громко сказала. — Дамы и господа, позвольте вам напомнить, что через десять минут адвокат Мейсон начинает вести прием своих подзащитных.

— А я со своей стороны, — вдруг сказал отец Браун, — приглашаю всех желающих в свою исповедальню.

— Куда? — переспросил Мейсон, скривившись до неузнаваемости. — Куда?

— В мою келью на исповедь. Думаю, у каждого из вас найдется, что мне поведать. Мы, человеки, всю жизнь нашу проводим во грехе. Но нельзя предстать перед Господом нашим, не пройдя очищение святой исповедью! — и отец Браун неожиданно так ударил кулаком по столу, что звякнули стаканы.

— Очень правильно, дорогой друг, что вы упомянули тут про исповедь, — холодно произнес Холмс, сложив руки на груди. — Предлагаю начать с вас.

— Нельзя же оставить сапожника без сапог, — подхватил со злорадной усмешкой Мейсон, мгновенно усмотрев в святом отце нежданного конкурента.

Маленький священник пригладил волосы.

— Извольте, господа, я готов.

— С какой целью вы сегодня утром выпрыгнули из окна? — быстро спросил Холмс.

Отец Браун сделал наивное лицо.

— Я ошибся. Я принял окно за дверь.

— Было уже достаточно светло, святой отец, вы при всем желании не могли перепутать окно с дверью.

— Но все же я…

Маленький священник запнулся, потупив глазки.

Делла Стрит засмеялась. Все недоуменно посмотрели на нее. Делла заливалась колокольчиком.

— Так вот кто прятался за моим окном!

Мейсон, побагровев, вытянулся в струну.

— Что вы хотите этим сказать, Делла?

— Отец Браун подглядывал, как я раздевалась, а потом, должно быть, сорвался с карниза.

Гости заулыбались и дружно обратили свои взгляды на сконфуженного отца Брауна. Всем было весело — всем, кроме Перри Мейсона.

— Я отказываю вам в праве на мою защиту, мистер Браун! — страшным голосом заявил он.

— А я вам — в праве на исповедь, — огрызнулся маленький священник — красный, как только что сваренный рак.

— Судя по строению вашего указательного пальца, святой отец, — заметил Шерлок Холмс, — вы большой любитель наматывать на него женские локоны. Но, полагаю, все же смерть Арчи Гудвина тут не при чем,

— Согласен с вами, месье, — кивнул Мегрэ, задумчиво выбив трубку о каблук.

Только бы эта девчонка не проговорилась, что они всю ночь ходили друг к другу в гости. От ее издерганного ревнивца-шефа пощады не жди.

В гостиную вернулся Филип Марлоу.

— Мне послышалось, или здесь снова помянули беднягу Арчи?

— Да, вы не ослышались, — прослезился комиссар Каттани.

— А где он сейчас?

— На небесах, — просто ответил отец Браун.

— Ага, — усмехнулся Марлоу. — Теперь вы будете за него острить, папаша?

Маленький священник промолчал.

— Он лежит у себя в спальне, а из сердца у него торчит нож! — сказал Каттани и разрыдался. Поскольку Холмс сидел рядом, его плечо пришлось очень кстати. — Это ужасно, синьор, — захлебываясь слезами, стал рассказывать ему комиссар. — У мафии огромные щупальца, она достанет нас повсюду. А моя дочь спит с кем попало, жена из психушек не вылезает… лучшего друга в асфальт закатали, как последнюю поганку…

— Послушайте вы, наследник Пизанской башни, — процедил сквозь зубы Марлоу, — кончайте разводить здесь сырость: и так весь потолок в плесени!

Каттани тут же вскочил. Забыв утереть слезы, с воплем: «Я вам не крестный отец!» — он бросился на Марлоу и стал азартно бить его по лицу.

Кто бы мог подумать, что этот хрустальный с виду итальянец так блистательно умеет драться! Марлоу был счастлив. И хотя, когда их разняли, левый глаз у него закрывался с трудом, правая щека непроизвольно подергивалась, а из носа сочилась кровь, — выползая из гостиной в направлении туалета, Марлоу улыбался во весь рот.

«У-у, какой темпераментный, — подумала Делла, глядя, как Каттани нервно отряхивает свои брюки. — Настоящий тореро!»

— Мне кажется, джентльмены, эти драки стали превращаться у нас в нездоровую традицию, — с возмущением произнес Ватсон. — Как представитель медицины я протестую…

— Вы бы лучше поторопились оказать Марлоу первую медицинскую помощь, доктор, — перебила его мисс Марпл. Ей было искренне жаль Марлоу: временами она любила красивых мужчин.

— И в самом деле, Ватсон, — поддержал старушку Холмс. — Не стоит забывать о вашем профессиональном долге.

Пристыженный доктор поспешил вслед за частным детективом.

— Дело идет к тому, что скоро объектом следствия стану я сам, — с досадой произнес комиссар Каттани, усаживаясь в кресло.

— Но вы же его не убили, — возразил Пуаро.

— Вы разочарованы? Подождите до следующего раза.

— Будьте благоразумны, комиссар, — пожурил его Холмс. — Зачем играть на руку неизвестному преступнику. Он только и мечтает, наверное, чтобы мы здесь все передрались.

— Марлоу — сам вылитый убийца.

— Вы ему льстите, — сказал Мейсон. — Драки и выпивка — это самое большее, на что он способен.

Мисс Марпл оторвалась от вязания и смерила адвоката недобрым взглядом.

— Хотела бы я знать, кому теперь после убийства Гудвина достанутся орхидеи Вульфа.

Холмс покачал головой.

— Думаю, их убили не из-за наследства.

— От месье Гудвина исходило слишком много смеха, — сказал Пуаро. — Это было не к добру.

В гостиную, отмахиваясь от доктора Ватсона, быстро вошел Филип Марлоу.

— Да не надо смазывать меня йодом, в конце-то концов! — крикнул он доктору в лицо. — К чему эти телячьи нежности? Все равно я неизлечим.

Ватсон развел руками и удрученно посмотрел на Холмса, словно вопрошая: «Ну и что мне теперь делать с моим профессиональным долгом, Холмс?» Великий сыщик махнул рукой:

— Оставьте, Ватсон.

Марлоу плюхнулся в кресло у камина.

— Итак, дети сытых джунглей, на чем мы остановились?

Его сленг не произвел на гостей сколько-нибудь заметного впечатления.

— В замке орудует маньяк, — сказал Мегрэ. — Месье Пуаро, что думают по этому поводу ваши серые клеточки?

Старикан надулся и, любовно трогая кончики усов, заявил:

— По крайней мере, мне, Эркюлю Пуаро, очевидно, что убийства совершаются не в алфавитном порядке. На убийство в Восточном экспрессе и на убийство на поле для игры в гольф это тоже мало смахивает.

Марлоу не смог сдержаться.

— Поправьте парик, папаша, — он надет у вас задом на перед! От этого вы выглядите таким же умным, как бегемот, нахлебавшийся виски.

Пуаро вопросительно посмотрел на мисс Марпл.

— Джейн?

Она улыбнулась.

— Не беспокойся, Эркюль, мальчик шутит.

Марлоу уставился в потолок и с невозмутимым видом стал насвистывать незатейливый мотивчик.

— Что мне не нравится в парике Пуаро, так это его цвет, — тихо произнес отец Браун, словно разговаривая сам с собой.

Жюв оказался поблизости и, услышав, что сказал маленький священник, вскинул брови:

— Я, кажется, не совсем понимаю. Вы хотите сказать, что он ходит в парике?

— Да. Надо полагать, что у него есть все основания прятать лысину. Но почему бы не сделать, чтобы волосы походили на волосы? Ни у кого на свете никогда не было волос такого цвета. Почему он не скрывает свою лысину получше, если он действительно ее стыдится? Сказать вам, почему?

— Ну.

— Да потому, что он вовсе ее не стыдится. Он ею гордится.

— Вы ошибаетесь, святой отец. У Пуаро абсолютно нормальные волосы. А вот что касается усов… чудные они у него какие-то. Как-будто приклеенные…

— Усы как раз настоящие, — сердито перебил инспектора отец Браун. — А на голове — парик. Истинно говорю вам. Разве вы не видите, как он блюдет тайну своего туалета?! Разве вы заметили, чтобы он хотя бы раз прилюдно причесался?

Жюв раздраженно передернул плечами.

— Я тоже не слишком часто причесываюсь. Что же — значит, и у меня на голове парик?

— Почему же он так оберегает тайну своего парика? — бормотал, даже не пытаясь прислушаться к собеседнику, отец Браун. — Да потому, что эта тайна совсем не то, что мы предполагаем…

Жюв молча посмотрел на него, потом, выразительно покрутив пальцем у виска, отвернулся.

Маленький священник нисколько не обиделся. Напротив, он еще глубже погрузился в свои мысли.

Холмс подошел к Жюву:

— Я бы хотел взглянуть на тело.

— Чье тело? — вздрогнул инспектор.

— Арчи Гудвина, разумеется.

— Идемте, я вас провожу.

Холмс подмигнул Ватсону, и вся троица двинулась к двери.