Покаяние разбившегося насмерть - Валентина Дмитриевна Гутчина Страница 19

Он появился ровно через пятнадцать минут – запыхавшийся, раскрасневшийся и взъерошенный, плюхнулся за столик напротив меня, глядя тревожными глазами падшего ангела.

– Ради бога, извините меня, сейчас я вам все объясню!

В его голосе вибрировали отчаянные нотки.

– Дело в том, что моя супруга должна вот-вот вернуться домой – она занимается на курсах дизайнеров. Должен вам сказать, что она меня очень любит и… И ревнует! Вчера я вернулся с работы раньше, потому что вы меня любезно отпустили, но вот моя славная Иветта не поверила, что я отвратительно себя чувствую, начала задавать разные подозрительные вопросы. Она сказала, что если мне так плохо, то нужно вызвать врача. А я не люблю иметь дело с медиками! Предпочитаю отлежаться дома. Мы с Иветтой по этому поводу даже немного повздорили. И вот представьте, что было бы, если бы она, вернувшись с работы, застала у нас дома моего начальника! Что бы вы ни сказали, она была бы уверена, что…

Он неожиданно сбился, покраснел еще сильнее и бросил на меня вконец перепуганный взгляд.

– Послушайте, а зачем вы на самом деле ко мне приехали? Ведь я… Надеюсь, ничего не случилось?

Я едва не фыркнул. Славный Франсуа едва не проболтался: «Ведь я…». Интересно, не хотел ли парень сказать, что ведь он намеренно оставил в офисе «Садов» не верный адрес? А я все-таки его нашел, и очень даже кстати: вполне очевидно, что он ни грамма не болен, это поняла даже любящая супруга. Зачем в таком случае ему вдруг потребовалось отпроситься с работы через день после тройного убийства? Плюс ко всему – неблагополучная Селин, представившаяся его подругой, а также вполне благополучная и ревнивая супруга из состоятельной семьи. Немаловажный нюанс: Селин сказала, что он чего-то боится.

Между тем Франсуа Шюни не отрывал от меня тревожного взгляда. Я улыбнулся ленивой улыбкой сытого кота.

– Даже не знаю – можно ли назвать еще одну, четвертую, смерть «случаем»? Довожу до вашего сведения, что у стен нашего офиса сегодня рано утром был обнаружен труп девушки…

Бедняга, и без того не слишком румяный, в одно мгновенье стал белее мела, а в его глазах заплясала откровенная паника.

– Труп? То есть…

Тут он совсем растерялся, уставившись на меня как на источник тревожных сведений. Я кивнул.

– Так точно: труп.

Он облизал пересохшие губы.

– И кто эта девушка?

Пора было успокоить страдальца – ведь парень наверняка уже представлял себе труп Селин у офиса «Садов», заранее содрогаясь от ужаса последующих полицейских допросов.

– Эта девушка – медсестра клиники реабилитационного центра… Но, собственно, я пришел к вам немного по другому поводу. Дело в том, что вчера я был на концерте хора в соборе святого Петра…

Как только прозвучало слово «хор», мертвенно-бледный Франсуа мгновенно побагровел, едва не задохнувшись от новой волны самых бурных эмоций. Ну а я продолжал, как ни в чем ни бывало.

– После концерта ко мне подошла симпатичная мадмуазель по имени Селин Бошоле, которая, представившись, попросила меня передать вам пару слов. Вот, собственно, почему я и решил вас навестить.

Сказать по правде, на беднягу Франсуа в те минуты невозможно было смотреть без христианского сочувствия: он шумно дышал, нервно сжимал кисти рук в кулаки и, старательно отводя от меня взгляд тревожных глаз, упорно смотрел куда-то в сторону выхода из кафе.

А я все так же мирно улыбался, словно совершенно не понимал причин для подобной паники и намеренно молчал, ожидая, когда мой собеседник сам поинтересуется, что же конкретно желала передать ему Селин. В конце концов он крепко сжал кулаки и произнес слабым голосом:

– Что она просила Вас передать?

Его голос враз осип. Я беспечно кивнул.

– Постараюсь припомнить все дословно. Итак, она сказала: «Между прочим, мой парень работает у вас… Возможно, вы его знаете – Франсуа Шюни. Признаюсь, немного странно, что он не пришел на этот концерт, ведь я его лично приглашала. Вы не могли бы передать ему, что я обиделась? Скажите: Селин обиделась на тебя, дурачок. Хватит умирать от страха, все в порядке».

Глава 11. Покаяния грешного

Очевидно, наш пострел, который везде поспел, к этому моменту прошел все стадии – страх, паника, срам и стыд – потому мой рассказ мало что изменил в его внешнем виде: багровые пятна по всему лицу, бегающие глаза и шумное дыхание. В какой-то момент я даже немного испугался, что вот еще чуть-чуть, и милый наш бухгалтер лишится чувств. В конце концов, пришлось решительно хлопнуть мученика по плечу и произнести суровым голосом.

– Франсуа, возьмите себя в руки, хватит юлить. Постарайтесь сложить все вместе: ваша благополучная жена и Селин, смерть трех волхвов сразу после спектакля и то, что вы как нарочно зачем-то отпросились с работы на следующий день после официального допроса полиции…

Мой голос понемногу вернул парня в более-менее приличное состояние. Он почти молитвенно сцепил обе руки у груди и наклонился ко мне через столик, заговорив сбивающимся слабым голосом.

– Полагаю, вы понимаете, что я никого не убивал – просто не мог убить! Я не убийца, я мирный обыватель, который просто-напросто совершил глупость – изменил жене. Любимой жене! Лишь один-единственный раз, но… Но с этой чертовкой Селин, которая, судя по всему, просто самая настоящая интриганка! Неблагоразумно было с моей стороны поверить ей.

При воспоминании о своем единственном «неблагоразумном» поступке, он вновь разволновался.

– Поверьте, я просто даже подумать не мог, что за восторженной болтовней этой красотки последует адюльтер! Поначалу она была такой милой, такой невинной, рассказывала наивные истории…И вот, в конце концов, оказалась потрясающей обманщицей.

Само собой, меня не слишком волновали высоконравственные переживания Франсуа Шюни. В данный момент гораздо больший интерес представляли конкретные факты, потому я перебил плач грешника на середине.

– Зачем вы отпросились с работы?

Парень ответил быстро, не успев сообразить, что ему бы лучше промолчать.

– Чтобы попасть в комнату Нико.

Это было что-то! Я хмыкнул, а бедняга едва не залепил себе рот обеими руками, испуганно пискнув.

– То есть…Поймите меня правильно…

Разумеется, я вновь не стал слушать этот детский лепет.

– А что тут понимать? По каким-то совершенно непонятным причинам вы хотели попасть в комнату, где проживал один из убитых, хотя любому ясно, что к тому времени она была досконально обыскана и опечатана полицией. Полагаю, вы там хотели на цветы