Ли Голдберг - Мистер Монк идет в пожарную часть Страница 2

— Я лишь сказал, что уверен в том, что у тебя идеально. Большинство людей приняло бы мои слова за искренний комплимент.

— Но большинство людей не подразумевают «идеально», когда говорят «идеально».

— Конечно, именно это они и подразумевают, — сказал Монк.

— Нет, они имеют в виду славно, мило или комфортно. Они не ждут идеала, в том смысле, что все будет, ну, идеальным. А Вы ждете.

— Ты должна доверять мне, — покачал головой Монк.

Я уставилась на него с недоумением.

— Вы не захотели остановиться в гостиничном номере только из-за того, что под раковиной не совпал обойный узор?

— А как иначе? — воскликнул он. — Это вопрос безопасности.

— Как это может влиять на безопасность? — спросила я.

— Это показывает их дрянное мастерство. Если они допустили такой промах с обоями, только представь, что они могли наворотить по остальной части строительства! Держу пари, что маленького землетрясения будет достаточно для того, чтобы здание рухнуло.

— Здание рухнет из-за того, что не сошелся узор на обоях?

— Оно должно быть забраковано.

Мы вошли в вестибюль, и Монк остановился как вкопанный.

— Что? — спросила я.

— Мы должны предупредить остальных! — ответил Монк.

— Каких остальных? — не поняла я.

— Постояльцев отеля, — сказал Монк. — Они должны быть проинформированы об этом.

— О том, что узор обоев не сходится?

— Это вопрос безопасности, — повторил Монк. — Я сообщу это им позже.

Я не стала спорить с ним. Откровенно говоря, я была счастлива, что наш визит в отель завершился без спотыкания о мертвое тело. Понимаю, это звучит нелепо, но если ты с Эдрианом Монком, трупы могут появиться в любое время в любом месте. И, как выяснилось позже, это была лишь временная отсрочка.

Монк жил в доме в стиле арт-деко на Пайн, в сумеречной зоне доступности, что покрывала северный край Западного Района с его семьями высшего и среднего класса, и юго-восточный угол Пасифик Хайтс с искусно украшенными старыми викторианскими домами и пышными городскими садами.

Солнечным субботним утром Монк ждал меня на блестящем от недавнего дождя тротуаре, наблюдая, как одетые в униформу няни из Пасифик Хайтс и домохозяйки в костюмах от Джуси Кутюр из Западного Района катают детей в колясках от Пег Перего вверх и вниз по холму Парка Альта Плаза с его уменьшенными копиями гавани, залива и моста Золотые Ворота.

Монк стоял с несчастным выражением лица с двумя большими одинаковыми чемоданами, по одному с каждой стороны от него. На нем было коричневое пальто с четырьмя пуговицами, руки глубоко засунуты в карманы, из-за чего он казался каким-то маленьким.

Было нечто трогательное в его виде, он был похож на грустного, одинокого ребенка, впервые уезжающего в летний лагерь. Мне захотелось обнять его, но, к счастью для нас обоих, это желание быстро прошло.

В выходные припарковаться в этом районе абсолютно невозможно, поэтому я встала вторым рядом перед его домом, который был такой обтекаемой формы, что казался аэродинамичнее, чем моя машина.

Выйдя из машины, я махнула рукой в сторону его чемоданов:

— Вы уезжаете лишь на пару дней, мистер Монк.

— Я знаю, — ответил он. — Поэтому и взял с собой так мало вещей.

Я открыла багажник моего Чероки и попыталась поднять один из чемоданов. И чуть не вывихнула себе плечо.

— Что там у Вас? Золотые слитки?

— Восемь пар ботинок.

— Да Вам этого хватит больше, чем на неделю, если носить по паре в день.

— И то я терплю лишения.

— Там еще что-то есть, — я с трудом запихала чемодан в багажник. — Он слишком тяжелый.

— Там еще четырнадцать пар носков, четырнадцать рубашек, четырнадцать пар брюк, четырнадцать…

— Четырнадцать? — воскликнула я. — Почему четырнадцать?

— Знаю, что играю на грани, но я такой, какой есть. Человек, живущий на краю. Это волнительно, — сказал Монк. — Думаешь, я взял достаточно вещей?

— Более чем, — ответила я.

— Может, стоило взять больше?

— С Вами все будет в порядке.

— А может просто взять две пары…

— Чего?

— Всего, — ответил он.

— А я думала, что Вы человек, живущий на краю, — сказала я.

— А что, если край приблизится?

— Это вряд ли.

— Это ты так думаешь, — сказал Монк. — Если такой день настанет, мы об этом пожалеем.

Я уже жалела. Хоть и не до конца понимала, что значит «пожалеем».

Я жестом показала на второй чемодан.

— Вы собираетесь засунуть его в багажник, мистер Монк, или планируете оставить здесь?

— Ты хочешь, чтобы я положил чемодан в твою машину?

— А Вы хотите, чтобы я сделала это за Вас?

Он сказал:

— Так это твоя машина.

— И что?

Он пожал плечами.

— Я думал, что у тебя система…

— И она заключается в том, что я должна грузить Ваши вещи в мою машину?

— Но ты же положила первый чемодан в багажник.

— Просто из вежливости, — сказала я. — Я не горю желанием заниматься погрузкой.

— Хорошо, что мы все выяснили, — Монк взял чемодан и втиснул его рядом с первым. — Я лишь не хотел вторгаться в твое пространство.

Думаю, ему было просто лень, но с Монком ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Даже если он и поленился, я не могу винить его за это, потому что он мой начальник, и я дорожу своей работой. Кроме того, это дало мне возможность начать разговор на волнующую меня тему.

— Конечно же Вы не хотели, мистер Монк, и это очень здорово! Я ценю это, потому что мы с Джули многие вещи делаем не так, как Вы.

— Например?

О Господи, — подумала я. — С чего бы начать?

— Ну, например, мы не кипятим зубную щетку после каждой чистки зубов.

Его глаза широко распахнулись.

— Но это очень неправильно!

— После мытья рук мы не всегда вытираем их новым стерильным полотенцем.

— Ваши родители не всему научили вас в вопросах личной гигиены?

— Мистер Монк, я надеюсь, что, пока Вы живете у нас, будете уважать наш образ жизни и принимать нас такими, какие мы есть.

— Хиппи, — сказал он.

Это было слово, которое я не слышала десятилетия, и которое никак ко мне не относилось. Я пропустила его мимо ушей.

— Все, что я хочу, это чтобы мы втроем жили дружно, — сказала я.

— Ты же не куришь марихуану?

— Конечно же, нет! За кого Вы меня принимаете? Стойте — не надо отвечать! Я лишь пытаюсь сказать, мистер Монк, что в моем доме я — начальник!

— До тех пор, пока не закончится «травка».

— Не закончится, — сказала я.

— Клево!

Довольно улыбнувшись, он сел в машину и пристегнулся ремнем безопасности.

2. Мистер Монк заселяется

Я живу в Ной Вэлли, на пересечении знаменитого района Кастро с энергичным гей-сообществом и многоязычного района Мишен, уверенно идущего к тому, чтобы быть завоеванным несокрушимыми силами гентрификации с зажатыми в кулаках каталогами гипермаркета Вильямс-Сонома.

Ной Вэлли похож на небольшой городок, далекий от шума и хаоса Сан-Франциско, хотя шумный Сивик-центр, кишащий политиканами и бродягами, находился лишь в двадцати кварталах, за северной стороной очень крутого холма.

Когда мы с Митчем покупали наш дом, Ной Вэлли был районом, где проживал рабочий класс. Казалось, что абсолютно все соседи ездили на Фольксвагенах-кроликах, дома выглядели слегка запущенными, нуждающимися в свежем слое краски и чуточке любящего внимания.

Теперь все ездят на минивэнах и внедорожниках, перед каждым домом насажены деревья, и Двадцать четвертая улица — торговый район, где когда-то были пекарни, столовые и парикмахерские — теперь наводнена кондитерскими, кафе и салонами красоты.

Правда, не весь район увеличил свое благосостояние. Осталось немало домов, нуждающихся в заботе (таких, как мой), маленьких сувенирных магазинчиков, букинистических магазинов, домашних пиццерий, которые Ной Вэлли ловко удержал богемным образом жизни (теперь в равной степени подлинным и искусственно создаваемым). Наш спальный район удобен как для молодых семей, так и для пенсионеров, сюда не забредает ни один турист.

Когда я ехала по Дивисадеро к дому, Монк попросил меня отрегулировать мое сиденье таким образом, чтобы оно было на одном уровне с его сиденьем. Я объяснила, что если сделаю это, то не смогу дотянуться до таких важных вещей, как педаль газа, тормоз и рулевое колесо. Когда я предложила его сиденье выровнять с моим, он проигнорировал меня и начал возиться с пассажирским зеркалом, стараясь повернуть его так же, как зеркало на стороне водителя, пытаясь, я уверена, компенсировать дисбаланс, вызванный неправильным расположением сидений.

Не вижу в этом никакой логики. Вот почему я постоянно держу в бардачке пузырек успокоительного. Не для Монка, конечно. Для себя.