Картер Браун - Убийство — завтра Страница 2

— Ваш гонорар... Скажите, я не обижу вас, если определю сумму аванса в двести долларов?

— Двести?!

Он скривил левый угол рта, хмыкнул и выписал мне чек.

Не помню, как чек очутился в моей руке. Я рассматривала цифирьки, но видела перед собой чудненькое нижнее белье из нежнейшего шифона, которое продается на Пятой авеню, видела элегантный флакончик любимых духов «Грех», капля которых убивает наповал сотню мужчин.

Когда я очнулась от сладких грез, Реймонда Ромейна в кабинете не было. От «огурца» не осталось даже вмятины на сиденье кресла.

Мне захотелось танцевать. У меня есть клиент! У меня есть деньги! Остался сущий пустяк — провести расследование.

Начнем! Так обычно говаривал один сержант морской пехоты перед тем, как погасить свет в моей гостиной. Начнем! И я пододвинула телефон поближе.

На телестудии меня долго перебрасывали от одного администратора к другому, но я была тверда в своем намерении добраться до Сэма Варни и, наконец, добилась того, чего хотела: мою фамилию внесли в расписание дня Варни на завтра, на десять часов утра.

Со спокойной совестью я пошла в банк, предъявила чек к оплате, а потом помчалась на Пятую авеню за своей шифоновой радостью. «Радость» обошлась мне почти в семьдесят долларов. Покупая белье, я обратила внимание на пижаму из красного нейлона. Штанишки заканчивались под коленками прелестными бантиками. Я представила себя в роли пуделя: мои белокурые кудряшки прекрасно смотрятся на красном. Когда неудачи атакуют меня, я надену эту пижаму, встану на четвереньки перед зеркалом и залаю... Наверняка, это будет ужасно глупо и смешно. Главное, чтобы плохое настроение пропало. Ну, как вы думаете, купила я такую вещь?

Сэм Варни крутился на телестудии, как юла. Разумеется, в десять часов мы не встретились. В одиннадцать тоже. И даже в четверть двенадцатого пробиться к популярному телеведущему было непросто.

Не буду распинаться, как мне это удалось, но я преодолела все трудности. В половине двенадцатого я получила то, чего хотела, — разговор с Сэмом.

Сэм Варни толщиной складок на подбородке мог посоперничать с самым толстым полицейским в Лос-Анджелесе. Под глазами у Сэма была густая синева, еще не прикрытая гримом. Мое любопытство разгорелось: а спал ли он сегодня ночью? и спит ли вообще? отчего он толстеет? от воздуха?

— Присаживайтесь, — хозяин кабинета указал на кресло, сам в это время копался в каких-то бумажках у себя на столе. — Чем могу служить?

Он оторвался от бумаг и посмотрел на меня. Глаза его потеплели.

— Хотелось бы знать, почему для рекламы своей передачи вы используете экспресс-почту? — холодно произнесла я, четко выговаривая каждое слово. — Если вас не смотрят, то не пугайте людей своими заявлениями насчет жизни и смерти. Не у всех так хорошо развито чувство юмора, как у меня. Среди зрителей попадаются нервные люди, которые принимают ваши слова за чистую монету.

У Сэма Варни отпала челюсть и тройной подбородок лег на грудь.

— Экспресс... юмор... чистая монета... Ничего не понимаю! — он начал трясти головой, как лошадь. — Я что-то рекламирую по почте?

— Не притворяйтесь! Я вижу, что вас больше интересуют мои коленки, чем страдания нервных людей.

— Вы ошибаетесь, мисс. Могу сказать только одно: моя передача не нуждается в рекламе.

— А как вы объясните вот это? — я потрясла листком, который мне оставил Реймонд Ромейн.

— Покажите.

Сэм Варни некоторое время рассматривал программу передач и читал то, что было написано синим карандашом.

— Нет, — сказал он, — ничем не могу вам помочь.

— А мне помогать и не нужно. Я представляю здесь интересы своего клиента.

— Какого клиента? А, вот эта приписка синим карандашом... Ромейн...

— Я консультирую его. Я консультант по конфиденциальным вопросам.

— Каким вопросам? — простонал Сэм и закрыл глаза.

— Секретным, деликатным, особым...

— Ну так деликатно объясните своему клиенту, что это чья-то шутка... или недоразумение... или каприз...

— «Мой каприз». Именно это сказал змей-искуситель, уговаривая Еву съесть яблочко.

Варни с трудом открыл глаза и посмотрел на меня с неприязнью:

— Но от меня чего вы хотите?

— Клиент требует, чтобы я установила, кто так шутит. Вы должны объяснить, что это значит, — и я указала на программу передач.

Ведущий призадумался, а когда начал говорить, голос его звучал вкрадчиво:

— Скажите, мисс, вы видели когда-нибудь мою передачу?

— Я буду неискренней, если отвечу «да». Как вы полагаете, у меня могут быть проблемы с досугом? Неужели я способна просиживать вечера перед телевизором?

— О, нет! Но если вы не знаете, что происходит в передаче, то я вам расскажу. У нас в студии собирается несколько собеседников. Это люди необычные — те, про которых говорят:

«Крыша поехала». Один доказывает, что Земля стоит на трех китах, второй — что каналы Марса прогрызли термиты...

— Дальше можете не продолжать. Я так и знала, что в вашем шоу полно полоумных...

— Я бы так не сказал, но публика собирается явно не «нормальная». Возможно, кто-то из таких людей решил подшутить над вашим клиентом. Ну как, годится?

— Нет. Это объяснение не тянет на двести баксов — а мне уплачено именно такая сумма. Нужно найти нечто более серьезное.

Сэм Варни размышлял еще минуту, и внезапно лицо его озарилось:

— Эврика! Я хочу предложить вам, мисс Зейдлиц, один верный способ разобраться в ситуации.

— Какой способ?

— Сегодня четверг, завтра пятница. Приходите завтра к нам в студию прямо на передачу. Вы будете в эпицентре событий.

Я не ожидала подобного предложения, но сделала вид, что Варни не застал меня врасплох.

— Хорошо. Однако я не принадлежу к тем помешанным, которые думают, что Земля плоская.

— И не нужно! У меня бывают разные гости. И чем больше они отличаются друг от друга, тем интереснее передача.

— И все-таки...

— Не отказывайтесь, мисс Зейдлиц! Вы сумеете подать себя — это ведь достойная цель, не так ли? Весь Лос-Анджелес узнает, какой консультант по конфиденциальным вопросам работает в городе. Подумайте.

— Что же я буду делать в студии?

— Мое шоу — это обмен мнениями, жонглирование версиями, пусть даже самыми абсурдными. Вот и сидите, слушайте, отвечайте на вопросы...

Я представила, как буду отражаться на тысячах экранов и рекламировать свое агентство... Ну что же, Джонни, тебе в твоем замызганном Детройте такое даже во сне не привидится!

— Вот и отлично, — вскинулся Сэм. — Оставьте у моего референта свои координаты, и завтра за вами заедет машина. Вы будете выглядеть так же потрясающе, как сегодня? Еще лучше? О, Мэвис! Можно я буду называть вас Мэвис?

— Разумеется.

— А вы зовите меня Сэмом.

Я поняла, что аудиенция закончена.

Чтобы тебя запомнили, надо уметь уходить. Последняя фраза должна быть ударной. Этому в свое время меня научил Джонни.

— Сэм, я хотела бы узнать у вас одну вещь, — сказала я, вставая.

— Какую же, Мэвис?

Варни улыбался, но глаза его уже шарили по столу в поисках очередной бумаженции. Я сумела поймать его взгляд.

— Сэм, я никак не подозреваю вас. Но почему круги под вашими глазами точно такой же формы, как и эта обводка синим карандашом?

И я вздернула вверх программу передач.

Глава 2

В свое агентство я вернулась во второй половине дня. По дороге с телестудии заехала в кафе перекусить.

Ромейн тотчас поднял трубку, стоило мне набрать его номер. У меня было такое ощущение, что он сидел у телефона и ждал звонка. Выслушав мой бодрый рапорт, клиент что-то пробурчал и отключился. Возможно, его не вполне устраивало мое присутствие на завтрашней передаче и он ждал чего-то большего? Лично я была весьма довольна тем, как ловко обработала Сэма Варни.

Я сидела у молчащего телефона, листала бестселлер «Последняя ошибка Ланы», рассматривала фотографии Ланы и ее жениха и думала о том, что книгу правильнее было бы назвать «Последняя ошибка жениха».

Я добралась до последней страницы и вдруг услышала стук в дверь. Кто бы это мог быть? Я подняла голову и увидела посетителя. «Парень моей мечты», — так бы я назвала свой собственный бестселлер, если бы кто-нибудь когда-нибудь вздумал выпустить его в свет.

Ну, это была порода!

Передо мной стоял красавец: высокий, но не дылда, накачанный, но не культурист. Черная взлохмаченная грива волос, печальные карие глаза, легкая богемная небритость и нервная линия скул — все это делало его неотразимым. Могу разве что добавить: парень производил двойственное впечатление. Он мог оказаться и выпускником Гарварда, и гангстером.

— Вы мисс Зейдлиц? — спросил он.

Разумеется, его голос был глубоким и уверенным. Таким голосом можно открывать неприступные сейфы под названием «чужая жена» или «единственная дочь мультимиллионера».