Лоуренс Блок - Шпион в тигровой шкуре Страница 2

— Твое имя Минна Таннер. Ты родилась в Нью-Йорке, — напомнил я.

— Да знаю, знаю!

— Я твой папа.

— Знаю!

Очередь продвигалась, и скоро мы оказались у цели. У таможенного инспектора были волнистые черные волосы и тонкий нос. Он улыбнулся и спросил наши имена.

— Ивен Майкл Таннер, — сказал я.

— Минна Таннер, — представилась наследница литовского престола.

— Вы граждане Соединенных Штатов?

— Да.

— Да.

— Вы родились…

— Да! — бодро заявила Минна.

Я невольно вздрогнул, а таможенник с улыбкой уточнил:

— Где вы родились?

— В Нью-Йорке.

— В Нью-Йорке.

— Так, — кивнул таможенник. — Цель вашего приезда в Монреаль, мистер…

— Таннер. Посмотреть выставку.

— Посмотреть выставку. Как долго вы предполагаете тут пробыть?

— Около недели.

— Около недели. Так… — Он хотел еще что-то добавить, а потом осекся, на мгновение нахмурился и уставился на меня с таким видом, точно впервые увидел. — Ивен Таннер. Ивен Таннер. Простите, мистер Таннер, у вас есть какое-нибудь удостоверение личности?

Тон его посуровел, и французский акцент стал более явным. Я отдал ему оба наших паспорта. Он полистал их, внимательно рассмотрел мою фотографию и фотографию Минны, снова полистал, беззвучно присвистнул и встал из-за стола.

— Извините, я на минутку, — с этими словами таможенник исчез.

Минна бросила на меня удивленный взгляд.

— Что-то не так?

— Похоже на то.

— А что?

— Не знаю.

— Ему не понравились наши паспорта?

— Понятия не имею!

— Ты же говорил, что въехать в Канаду — пара пустяков! Что это совсем не похоже на то, когда едешь из одной страны в другую.

— Говорил.

— Тогда я ничего не понимаю.

— И я не понимаю.

— Куда ушел этот дядька?

Я пожал плечами. Возможно, они получили ориентировку на какого-то беглого преступника с похожей фамилией. Может быть, какой-то шутник по имени Айвен Маннер стырил триста тысяч долларов из Крексфекспекского национального банка. Мне в голову не приходило никакого объяснения, что бы могло возбудить подозрения у этого канадца.

Наконец таможенник вернулся, но не один, а в компании пожилого господина с проседью на висках и небольшими усиками.

— Пройдемте со мной, пожалуйста, — сказал пожилой.

— Пройдите с ним, пожалуйста, — эхом отозвался молодой.

Мы повиновались. Пожилой повел нас по длинному коридору и скоро мы оказались в небольшой комнатушке с вооруженным охранником перед дверью. Минна вцепилась мне в руку и, похоже, проглотила язык от страха.

В комнатушке обнаружился единственный стул — грубое изделие из кое-как обструганного дерева — перед массивным письменным столом. Господин с проседью опустился на стул, а мы остались стоять перед столом, глядя на него сверху вниз. Он разложил перед собой наши паспорта и кипу каких-то бумаг, которыми сразу зашуршал.

— Я что-то не понимаю, — подал я голос. — В чем дело?

— Ивен Таннер, — произнес он с расстановкой.

— Да.

— Ивен Майкл Таннер из Нью-Йорка.

— Да. Я не…

Он прищурился.

— Может быть, вы соблаговолите мне объяснить, мистер Таннер, почему вы так настойчиво добиваетесь отделения провинции Квебек от Канады?

— Ах это…

— Именно! — Он потряс в воздухе пачкой бумаг. — Вы не канадец. Вы не француз. Вы никогда не жили в Квебеке. У вас тут нет родственников. И тем не менее вы, насколько я понимаю, являетесь членом самой радикальной сепаратистской организации в нашей стране — Национального движения Квебека. Почему, позвольте спросить?

— Потому что различия в языке и культуре обуславливают различия в национальной принадлежности, — услыхал я свой голос. — Потому что Квебек всегда был французским и останется французским, даже невзирая на победу «Торонто мейпл лифз» над «Монреаль канадиенс». Потому что два века британского колониального владычества на могут изменить тот непреложный факт, что французская Канада и британская Канада не имеют ничего общего. Потому что дом, разъединенный изнутри, не устоит3. Потому что…

— Прошу вас, мистер Таннер! — Он сжал пальцами свои седые виски. — Прошу вас!

Я не собирался держать эту речь. У меня и в мыслях не было ничего подобного. Просто как-то само собой вырвалось…

— Я не требую, мистер Таннер, чтобы вы излагали мне свою политическую философию. В наши дни любой желающий может ознакомиться с этой экстремистской чепухой. Любой желающий может прочитать километры подобной чуши в сепаратистских газетенках. Слыхал я все эти доводы и давно убедился, что все это по большей части полная ерунда. Я поражаюсь, как можно кормить этой лживой жвачкой настоящих франкоканадцев, хотя нельзя пройти мимо того факта, что какой-то микроскопической части франкоканадского населения эта жвачка и впрямь по вкусу. Но в любом обществе есть свои городские сумасшедшие. — Он покачал головой, всем своим видом сокрушаясь по поводу существования этих городских сумасшедших. — Но вы-то не канадец и не француз. Повторяю: вам-то что за дело? Почему вы лезете в движение, с которым вам не по пути?

— Я сочувствую их идеалам.

— Идеалам, которые к вам не имеют никакого отношения?

Спорить с ним было бессмысленно. Ты или причисляешь себя к скудной армии политических маргиналов, или считаешь их всех городскими сумасшедшими, ты или сочувствуешь борьбе за безнадежное дело, или сокрушаешься по поводу его безнадежности. Третьего не дано. Можно было бы поведать этому тупоголовому чиновнику, что еще я состою в Лиге за восстановление Киликийской Армении, в Панэллинском обществе дружбы, в Ирландском республиканском братстве, в Македонской революционной организации, и в Обществе плоскоземцев — я бы мог много чего ему порассказать о себе, но какой смысл усугублять его скорбь? Вот это уж точно дело безнадежное, а мне в жизни безнадежных дел и так хватало.

— Зачем вы приехали в Монреаль, мистер Таннер?

— Осмотреть «Экспо».

— Вы же не думаете, что я вам поверю!

— Пожалуй, что нет.

— Не соблаговолите ли сказать мне правду?

— Уже сказал. Но вы правы: я не думаю, что вы мне поверите.

Он свирепо отъехал на стуле назад и, вскочив на ноги, прошелся к дальней стене комнатушки, сцепив руки за спиной. Я поглядел на Минну. Вид у нее был далеко не радостный.

— Мистер Таннер!

— Да?

— Вы планируете организовать в Монреале уличные беспорядки? Новые террористические акции?

— Я планирую осмотреть всемирную выставку. И более ничего.

— Мы удостоены великой чести: как вам должно быть известно, ее величество английская королева собирается нанести визит в нашу страну. Скажите, ваша поездка имеет какое-то отношение к этому событию?

— Я даже не знаком с упомянутой дамой!

Его пальцы собрались в кулаки. Он зажмурился и словно одеревенел на мгновение. В это самое мгновение у меня затеплилась надежда, что его сейчас хватит удар. Но он быстро успокоился и вернулся к своему стулу.

— Я не намерен терять с вами время, — заявил он. — Это ваше НДК — просто сборище шутов, они абсолютно безвредны. Эти горлопаны не заслуживают нашего внимания. С вашей стороны было глупо пытаться проникнуть в Канаду — и гадко, что вы, выполняя свою миссию, взяли с собой ребенка. Разумеется, вы можете вернуться в Соединенные Штаты первым же рейсом. В этой стране вы — persona non grata. Был бы вам весьма признателен, если бы вы озаботились американскими проблемами, а канадские проблемы оставили канадцам. — Он сверился с одним из документов. — Ближайший рейс в Штаты через час двадцать минут. Вы с дочкой можете улететь этим рейсом. Больше вы никогда не сможете въехать в Канаду. Вам ясно?

— Значит, мы не сможем сходить на «Экспо», Ивен? — жалобно протянула Минна.

— Так решил этот джентльмен.

Джентльмен перегнулся через стол и улыбнулся Минне. Имея дело с детишками, самые отъявленные мерзавцы всегда стараются казаться добренькими дядями.

— Я бы с радостью сам сводил тебя на выставку, но твоему папе нельзя находиться в нашей стране.

— А твоя мама, — произнесла Минна по-армянски, — вшивая шлюха, которая путается с самыми погаными ублюдками в самых грязных подворотнях!

Он бросил на меня удивленный взгляд.

— Это что еще за язык?

— Французский!

Нас продержали в этой комнатушке до того момента, как началась посадка на наш рейс, а когда Минне захотелось в туалет, ее отвела туда тетка в полицейской форме. Нас под охраной завели в самолет и только здесь мне вернули наши паспорта. На этот раз самолет недолго ждал своей очереди на взлетной полосе. Обратный полет в Нью-Йорк был таким же приятно скучным, как и полет в Монреаль. Я выпил два стакана виски, а Минна — свою порцию молока, после чего мы приземлились в аэропорту имени Кеннеди. Был почти час ночи. Минна спала на ходу, а я был готов заложить бомбу под здание канадского посольства.