Дарья Донцова - Билет на ковер-вертолет Страница 20

Наташа от тоски пошла в курилку — для тех, кто балуется табаком, в «Армсе» оборудовали балкон, вернее, лоджию. Иванова облокотилась о парапет и машинально глянула вниз. Со второго этажа ей очень хорошо были видны «Жигули», припаркованные непосредственно у парадного входа в фирму. Около машины прогуливалась тощая девица. Она странно выбрасывала вперед ноги, и через секунду Наташа сообразила: по тротуару бродит не кто иная, как Аня.

Наташа вцепилась пальцами в светлый кирпич. Дверь хлопнула, из «Армса» выскочила Маша. Она обняла Аню, затем девушки шмыгнули в легковушку. «Жигули» чихнули и помчались по проспекту.

Иванова осталась стоять с разинутым ртом. Тут только до нее дошло: Маша обманула, никакой моряк из Владивостока к ней не приехал, Левкина просто решила провести выходные с Галкиной.

Дружба рухнула во второй раз, но теперь уже из-за нежелания общаться со стороны Ивановой.

В понедельник Левкина как ни в чем не бывало спросила:

— Как отдохнула?

— Чудесно, — язвительно ответила Наташа. — Похоже, вам с Анькой тоже было неплохо.

Маша порозовела.

— Мы столкнулись случайно, я так удивилась!

— Ты меня обманула, наврала про любовь из Владивостока.

— Просто не хотела тебя расстраивать, — попыталась выкрутиться Маша, — знаю же, как ты к Ане относишься. Не дуйся.

— Очень обидно! — с чувством произнесла Иванова. — Я-то думала, что мы подруги!

— Я не давала обещания иметь дело лишь с тобой, — парировала Маша.

— Значит, не прекратишь общение с Галкиной? — нахмурилась Иванова.

— Нет, — отрезала Левкина.

— Выбирай: или я, или она!

— Аня мне таких условий не ставит.

— Ну и катись к ней! — всхлипнула Наташа.

Дружба скончалась в судорогах. Стало еще хуже, чем в школе, ведь по работе Ивановой и Левкиной приходилось взаимодействовать друг с другом. Ну не могли же они пойти к начальству и, словно маленькие девочки, заныть: «Рассадите нас по разным углам, мы больше не дружим».

Поэтому на службе Наташа и Маша демонстративно улыбались друг другу, но в свободное время не встречались и не созванивались.

Потом Наташа заметила, что у Маши стали появляться красивые веши: новые джинсы, пуловеры. Впрочем, пополнение ее гардероба отметили и другие сослуживцы, а когда Маша заявилась на работу с сумочкой от известной фирмы, основная сплетница «Армса» Юля не вытерпела и напрямую поинтересовалась:

— Где взяла вещичку?

— Любовник подарил, — улыбнулась Маша. — Теперь гадаю, идти за него замуж или нет.

Отдел бросил работу, сотрудницы принялись живо обсуждать ситуацию.

— Он тебе предложение сделал? — с легкой завистью поинтересовалась Катя Малышева.

— Пока только подарки таскает, — засмеялась Маша. — Одежку покупает, сережки принес, а вчера вот сумочку приволок.

— Похоже, твой обожатель — олигарх-бандит, — констатировала Юля. — Такая сумочка на пару тысяч баксов тянет.

Маша старательно рассмеялась и, покосившись на демонстративно уткнувшуюся в компьютер Наташу, сообщила:

— Самый обычный мужчина, моряк.

— Интересно… — не успокаивалась Юля. — Может, твой моряк — переодетый миллионер? Ну откуда у обычного парня такие бабки?

— Успокойся! — шикнула Маша. — Ладно, признаюсь: это подделка. Мы ее в переходе у метро совсем задешево приобрели.

— А-а-а, — протянула Юля, — тогда ясно. Только за фигом тебе нищий идиот, который дрянь вместо хорошей вещи покупает?

— На тебя не угодишь, — хмыкнула Маша. — По-твоему, если олигарх, то обязательно бандит, а если честный парень без денег, то нищий идиот? Пойду-ка я пообедаю. Кто со мной?

Все сотрудники гурьбой отправились в буфет, в просторной комнате осталась лишь одна Наташа. Поколебавшись несколько минут, Иванова встала, подошла к сиротливо стоящей на столе сумочке Левкиной — виновнице общего беспокойства — и, расстегнув «молнию», заглянула внутрь. Некоторое время назад Наташа прочитала одну статью в любимом глянцевом издании. Журналистка, отметив, что столица наводнена поддельными аксессуарами модной фирмы, привела в материале отличительные приметы настоящей веши. В частности, советовала обратить внимание на фурнитуру и подкладку.

Очень скоро Наташа удостоверилась: симпатичный «бочоночек» из кожи светло-коричневого цвета — самая настоящая фирменная вещь. Более того, потерявшая всякий стыд от этого открытия Иванова обнаружила в небольшом, закрытом на «молнию» кармашке две бумажки. Одна из них являлась обычным чеком на сумочку, и Иванова ахнула, увидав цифру «68 000 рублей», а вторая представляла собой скидочный талончик. Сумка стоила еще дороже, но постоянной покупательнице скостили десять процентов. Наташу заколотило от злости, когда она увидела фамилию клиентки: Галкина Анна.

Наташа села на место и уставилась в монитор, но в голову вместо работы лезли всякие мысли, по большей части тревожные. Откуда у Маши деньги? Левкина после смерти мамы жила с сильно пьющим отцом, особого достатка у них в доме отродясь не водилось. В какую аферу Аня втянула Машу? Отчего-то Наташа сразу сообразила: неожиданное материальное благополучие Левкиной каким-то образом связано с Галкиной. Версию о таинственном, сногсшибательно богатом моряке из Владивостока Иванова отвергла сразу.

Но как бы ни хотелось Наташе знать правду, она не приставала с вопросами к Левкиной. С одной стороны, понимала: Маша не станет откровенничать, с другой — она не желала возобновлять отношения с предательницей.

Как-то, незадолго до Машиной гибели, Наташа после рабочего дня поздно вечером вернулась домой. На дворе разбушевалась осенняя непогода, и Иванова, закутавшись в плед, мирно читала книжку.

Звонок, долетевший из прихожей, не обрадовал девушку. Гостей она не приглашала, подруг, способных свалиться на голову без предварительной договоренности, не имела. Поэтому нервное треньканье могло означать лишь одно: за дверью стоит мама, которая после того, как дочь перебралась жить в однокомнатную квартиру умершей бабушки, приобрела привычку прикатывать в самый неподходящий момент с пакетом продуктов.

Старательно навесив на лицо радостную гримасу, Наташа распахнула дверь и попятилась. На пороге маячила Маша.

— Можно войти? — тихо спросила Левкина.

— Ну ладно, — скрепя сердце разрешила Наташа и довольно нелюбезно спросила:

— Чего надо? Говори живей, я устала, отдохнуть хочу.

Маша шлепнулась на пуфик и вдруг зарыдала. Да так горько, что у Наташи мигом пропали и злость, и обида.

— Что случилось? — кинулась она к Маше.

— Ой, плохо!

— Давай врача позовем, — засуетилась Иванова.

— Нет, нет, я здорова! Просто все плохо. Очень! И зачем я туда влезла…

— Куда?

Дрожащими пальцами Маша расстегнула злополучную сумочку и вытащила конверт. А из него явилась на свет пачка фотографий.

Левкина сунула верхний снимок подруге:

— Любуйся!

Наташа машинально посмотрела на карточку и взвизгнула:

— Ой, мама!

Ей было от чего испугаться. Фотография запечатлела Машу, но в каком виде! Обнаженная шея девушки, высовывавшаяся из слишком открытой кофты, была испещрена рубцами, некрасивый шрам тянулся через щеку, нос смотрел на сторону.

— Господи! — опомнилась от первого ужаса Наташа. — Это ты?

— Я! — шмыгнула носом Маша.

— Но… как… когда… что с тобой случилось?

Левкина вытащила из кармана сигареты и неожиданно усмехнулась:

— Муж из ревности изуродовал. Всю изрезал, видишь, какой Рембрандт получился. Пришлось пластические операции делать.

— Ты была замужем? — захлопала глазами Наташа. — Почему никогда не рассказывала?

Маша смяла в пальцах ни в чем не повинную сигарету.

— Помоги мне.

— С удовольствием! Но что делать?

— Сейчас объясню, — кивнула Левкина. — Слушай внимательно. Замужем я не была, никто меня не бил…

— Ничего не понимаю, — совершенно растерялась Наташа. — А фото?

— Это грим. Шрамы сделал специалист. Весьма неприятная процедура, — пожала плечами Маша, — кожа потом вся горит. Но действует снимок безотказно, клиенты пачками бегут.

— Куда?

— На операцию.

— Какую? — пыталась разобраться в происходящем Наташа.

— Лучше я по порядку… — тихо сказала Маша.

Глава 12

Отношения Маши и Ани еще в школьные годы складывались непросто. Маша — тихая, спокойная, очень положительная девочка — испытывала настоящий восторг от разбойничьих ухваток Ани, а у той в жизни имелось много тайн. Анечка не собиралась посвящать в них Машу, но иногда Галкина случайно роняла такие фразы, что Маша подскакивала. Один раз школьницы мирно болтали, не обращая внимания на работающий телевизор, и вдруг Аня хмыкнула:

— Ну и дурь несет!

— Кто? — удивилась Маша.

— Да докторша эта на экране, про аборты. Слышишь? Если сделать операцию, то потом плохо будет, типа разболеешься… Ну не дура ли! А вот я эту ерунду спокойно перенесла. И не больно совсем: укол поставят, и спишь себе спокойно.